ангелы Арабеллы погибли, а все её элитные механизмы были уничтожены. У объединённых сил Рая и Ада ещё остались шансы на победу, и упускать их было нельзя – смертная выскочка хотела вмешаться в противостояние древних сил, в котором ничего даже не смыслила.
Задумавшись, Аид обратил свой взор на брата. Зевс по-прежнему неподвижно восседал на троне и отрешённо смотрел вдаль своими безжизненными, стеклянными глазами. Время необратимо изменило его, как и самого Аида – пусть и в меньшей степени. Знал ли Зевс, на что пошёл, лишь бы отбросить войска мятежного брата? Ради чего он это сделал? Чтобы сохранить будущее младших рас, которые он на словах так ревностно оберегал? Или же чтобы сохранить построенное им устройство Вселенной?
Когда Аид принял энергию Смерти, которая навеки исказила его облик, он жаждал силы, власти. Но Тёмный Бог бы никогда не сделал этого, если бы запретная магия изменила его разум – для него это было бы истинной смертью. Аид понимал, что Зевс умер уже давно, в конце Вселенской Войны Небожителей, и всё время с тех пор хотел лишь сделать этот факт более явным, а следом взойти на трон брата и провозгласить новую эру – эру Дьявола. Он знал, что рано или поздно вернётся на Олимп и снова окажется в Небесных Чертогах, но не предполагал, что это случится до того, как падёт щит. Сама того не зная, Арабелла сослужила Аиду хорошую службу. Он с досадой вспомнил, как позволил себе полюбить ведьму, которая на самом деле его никогда не любила. Что ж, даже такие обстоятельства можно повернуть себе на пользу.
– Собери воинство у врат, Михаил! Небеса не должны пасть! – размышления Аида прервал громовой голос Метатрона.
Первый Ангел оставил своё место у трона повелителя и направился к выходу из дворца, командуя войсками Рая.
– Защищай Господа до последнего вздоха! – говорил он на древнем языке ангелов.
Дьявол неожиданно заметил, что отчасти даже восхищался Метатроном. В отличие от архангела Михаила, серафим не был исполнителем, повинующимся без вопросов. Метатрон достойно правил Раем, понимая, на какие жертвы стоило идти. Оказавшись во дворце, Аид сразу почуял в Первом Ангеле ту же силу, что и внутри себя. Она состарила серафима – пусть и не так сильно, как и самого Дьявола, но при этом дала больше понимания. Метатрон точно не был глупцом и не отличался наивностью. Из него бы вышел хороший архидемон. Но всё же он сражался на другой стороне, и со временем его ждала бы та же участь, что и всех остальных созданных Зевсом крылатых марионеток.
Стиратель медленно шёл сквозь ряды гвардейцев, приближаясь к баррикадам. Солдаты Последней Надежды испытывали страх, тщетно стреляя по чёрной броне из плазменных винтовок.
– Вы… хрр… будете… хрр… уничтожены! – низким голосом прохрюкал Стиратель, гремя тяжёлыми ногами по брусчатке.
Дойдя до баррикад, он активировал огнемёты на запястьях. Две яркие струи пламени залили деревянный стол Пересов, перекрывший силам Арабеллы путь.
– Нам не победить его! – кричал кто-то из солдат.
– Отступаем! – приказал генерал Вольдемар.
Военные и полицейские отошли от тонущей в огне мебели. Некоторые из них живо помнили, какую бойню Стиратели учинили два года назад перед зданием Парламента.
– Отходим к домам! – велел Вольдемар.
Его бойцы отступали от Стирателя, на ходу отбиваясь от гвардейцев из плазменных винтовок. Там, где раньше был стол Пересов, выросла стена огня. Оставшиеся доски быстро догорали в ярком пламени.
– Вот гадство! – выпалил полицейский.
Его винтовка перестала выплёвывать плазму. В отчаянии он нажал несколько раз на спусковой крючок, но в этом не было смысла.
А за солдатами Последней Надежды перед своим домом стояли мама и папа Перес. С обречённым видом Хорхе и Жаклин наблюдали, как гвардейцы хлынули через разбитые баррикады, нацелив на людей плазменные винтовки. Как был сломлен боевой дух генерала Вольдемара и его солдат. Как одни горожане спрятались в домах за горящими укреплениями, а другие приняли судьбу и остались на улице.
– Прикрыть дома, быстро! – приказывал толстый и усатый командир, – теперь мы можем рассчитывать только на Брата и Сестру.
Папа и мама Перес подумали об Эрнсте и Изабелле, об Антуане и Элеонор. О своих детях. Если бы только они победили Арабеллу, если бы только всё получилось… Иначе все люди Последней Надежды погибнут. Или станут рабами безумной богини.
– Я люблю тебя, Хорхе, – сказала мама Перес, глядя на огонь Стирателя.
– И я тебя, Жаклин, – ответил папа Перес. Языки пламени зловеще отражались в его очках.
Они обняли друг друга, приготовившись к самому худшему, что могло быть.
Розалинда ввела на замке код, который запомнили Эрнст и Изабелла, и серые автоматические двери разъехались в сторону. Перед ней и Алексом тянулся вдаль длинный светлый коридор с бежевым полом. Слева и справа вдоль него находились ряды камер, решётками которых служили странные прозрачные стены.
Алекса и Розалинду в коридоре встретила женщина-ангел. Она носила серый хитон и была на вид очень стара. В правой руке она держала серый крест, а её левая рука состояла из одних костей.
– Никто не посмеет вторгнуться в тюрьму для ангелов! – высокомерным тоном произнесла она.
Алекс испугался, когда в центре её креста засиял голубой свет. Но юноша не растерялся и быстро понял, что делать. Пока Розалинда протянула руку, готовясь создать «бомбочку», Алекс навёл на ангела пушку Стирателя и потянул за рычаг. Ствол изрыгнул оранжевую вспышку, и тюремщица с громкими криками отлетела назад и упала на спину. Её левая рука, лишённая кожи, беспомощно лежала рядом с головой, а из правой руки вылетел крест.
– Ух ты! – воскликнула Розалинда.
Алекс улыбнулся девушке. Он чувствовал себя довольным и гордым после того, как одолел ангела. Он даже не верил, что подобное было возможно.
– Как думаешь, она жива? – спросил Алекс.
Он бросил пушку Стирателя на идеально гладкий пол. Она выстрелила два раза и теперь была бесполезна.
– Я не знаю, – покачала Розалинда головой в шлеме гвардейца.
– Эй, вы! – кто-то позвал студентов.
Осторожно обходя старуху-ангела, они подошли к двум камерам слева от входа. Как и говорили Изабелла и Эрнст, внутри за мерцающими голубыми стенами