в карманы. — Но грустно.
— Отчего же?
Я услышал звук пришедшего сообщения, но специально не достал телефон из кармана. Решил, что лучше сяду в машину и прочту без свидетелей.
Вильгельмина, разумеется, была не в счет.
— Наблюдать весь вечер за наивной эрцгерцогиней. Она же не в курсе, что ваша первая и единственная возлюбленная — власть.
Задрав голову, я коротко рассмеялся и без прощаний двинулся к ожидающей меня охране. Ведьмы низко поклонились и пробормотали привычную клятву, а я позволил каждой из них коснуться лбом своей руки.
— Ваше Императорское Высочество! — неожиданно окликнула меня Ева, и я обернулся в недоумении.
— В чем дело?
— Княгиня, — она растянула губы в подобие улыбки, — почему она?
Цокнув языком, я посмотрел сначала на хмурое небо, затем на Еву.
— Потому что Ольга олицетворяет власть.
Как только я сел в салон, Вильгельмина молча последовала за мной.
Ни одного вопроса не прозвучало от нее, пока я пристегивал ремень и раздавал приказы охране. Даже потом, когда мы тронулись, она по-прежнему сохраняла на лице невозмутимость. Будто опасалась, что лишние вопросы коснутся неприятных для нас обоих тем.
— Мне понравилась прогулка, — решилась Вильгельмина на разговор, как только мы выехали на трассу. — Ярмарка была… Замечательной.
— Я рад, — отозвался спокойно и без желания продолжать беседу. Только не учел силу женского любопытства.
— Та дама… Графиня Бесстужева-Рюмина?
— Да.
— Я слышала, что она ведьма.
— Так и есть.
— И ваша любовница.
Я повернул голову и внимательно посмотрел на смутившуюся Вильгельмину в полумраке салона. Растерянно кутаясь в искусственную шубку, она нервно прикусила губу, пока ждала продолжения разговора.
— Что вы желаете услышать от меня, эрцгерцогиня? — поинтересовался вместо прямого ответа. — Монахом я не жил, клятв хранить верность никому не давал. Женщины и мужчины свободны в своем выборе ровно до момента, пока не свяжут себя узами брака.
— Мне просто любопытно… — она неуверенно похлопала ресницами. — После заключения союза ваша позиция изменится?
Я поддался вперед, чтобы посмотреть в широко распахнутые глаза.
— Нет, — припечатал резко. — Оскорблять вас адюльтерами с другими женщинами я не намерен. Во всяком случае, открыто.
Уголки ее губ слегка приподнялись.
— Спасибо, Алекс.
— Пожалуйста, Мина.
Очередной писк телефона отвлек от неприятной темы, и я все-таки достал его из кармана. Разблокировав экран, увидел неизвестный номер, при виде которого внутри все перевернулось. Особенно когда я открыл первое сообщение.
Фотография Ольги в стенах какого-то ресторана, а напротив нее сидела мама. Вторым шло послание, от которого внутри все сжалось.
«Мне нравится твой выбор, Алекс. Надеюсь, что эта милая девушка доживет до дня, когда ты займешь трон и станешь императором».
Глава 57. Ольга
— А потом князь Вяземский мне говорит: «Танюша, как насчет того, чтобы удалиться в покои и поиграть в покер на ставки повыше?»
— Какая наглость!
— Очень невоспитанно с его стороны, — поддакнула Натали в тон сестре, которая звонко рассмеялась. — Ужасно, что молодой человек нашего круга позволяет себе такие вольности.
— Ой, да брось, Нат. Мы же не в восемнадцатом веке живем, — хихикнула Софи и обратилась рассказчице: — Тань, ты ответь, было?
Они снова рассмеялись, затем понизили голоса до шепота. Будто опасались, что кто-то из слуг услышит и доложит мне о неподобающих разговорах падчериц с девицей Юсуповой. Словно их бестолковый голубиный треп не звенел на весь второй этаж, потому-то голова разболелась сильнее. Пришлось даже передать поварихе, чтобы обращалась с вопросами насчет завтрашнего меню к Натали.
От Софи в этом плане все равно никакого толку.
— Ваше Сиятельство?
Я остановилась на лестнице и немного не донесла бокал хереса до губ, когда из-за угла вышел хмурый Максим Федорович, наш садовник. Он был чем-то страшно недоволен и глубоко озабочен, потому заметил меня не сразу.
— Максим, — я опустила руку и вскинула бровь, — что-то случилось?
— Ксанка опять сбежала.
Память услужливо подбросила образ зеленоволосой красавицы лесавки — Оксаны, дочери Максима Федоровича. Той самой девушки, которая совсем недавно стала моими ушами и глазами в доме. Случайно.
В прошлую встречу я хотела расспросить о ее отце Петра Исааковича. Но замоталась и забыла, поэтому с любопытством и некоторой настороженностью рассматривала Максима Федоровича. Мужчины, поднимающие на дочерей руку, вызывали у меня отторжение, хотя сей факт пока не подтвердился.
Как и то, что, по словам горничной Василисы, часть слуг сочувствовала сопротивлению. И садовник был в их числе.
— Возможно, она гуляет где-то в саду, — сухо протянула я, на что Максим Федорович стиснул зубы.
— Вы знаете, Ваше Сиятельство, насколько это опасно. Если ей встретится мужчина…
—… Правильно проведенный обряд бракосочетания не сведет его с ума, — перебила я и получила в ответ испепеляющий взор.
Глаза — единственное, что досталось Оксане от отца. Такой красивый оттенок — глубокий коричневый цвет, словно шлифованное и залакированное дерево. Но, к счастью, на этом их сходство заканчивалось: ни приплюснутого нос, ни глубокие морщины на лбу, ни круглого лица не получила юная лесавка от деспотичного отца.
Интересно, где ее мать? Умерла? Жила далеко?
Головная боль отступила, а от любопытства странно закололо подушечки пальцев. Я спустилась на ступеньку ниже и остановилась в нескольких шагах от замершего Максима Федоровича, чтобы ощущать его реакцию. После встречи с императрицей я довольно быстро восстановилась и снова видела знакомые нити чужих эмоций.
Чернеющие кончики бушующего гнева вызвали удовлетворенную улыбку.
— При всем уважении, Ваше Сиятельство, но моя дочь… — Максим Федорович напрягся, когда я сделала новый шаг вперед, и резко замолчал.
— Продолжайте, — подбодрила весело. — Ваша дочь, Максим, совершеннолетняя. И независимо от опасности ее дара, вы не имеете права удерживать Оксану насильно в доме. А также избивать.
— Никогда!
Его ноздри затрепетали, а я ловко поймала плывущую по воздуху нить. Завороженная иссиня-черным отблеском, высунула кончик языка и ощутила прогорклый вкус жженого сахара.
Странно, что меня так увлекли чужие эмоции, тем более негативные. От них буквально кружилась голова, гормоны отправились вскачь, словно кто-то впрыснул мне несколько кубиков адреналина через катетер.
Примерно такое же состояние я уловила и в Максиме Федоровиче, который тяжело задышал, как только я рванула нить на себя. Сначала осторожно, затем дернула сильнее и жадно вдохнула карамельный запах.
Его зрачки расширились, рот судорожно приоткрылся. Мозолистые пальцы