платочек, пропитанный нашатырем, и стакан воды с каким-то жутко пахучим лекарством. Натали пробормотала что-то про успокоительно, затем быстро вышла из комнаты.
Оставила меня с Алексеем наедине.
— Принцесса не заревнует? — поинтересовалась я с ленцой, когда молчание переросло в гнетущую тишину.
— Она уже во дворце, — сухо сказал Алексей.
Он чуть склонил голову и теперь внимательно наблюдал за моими действиями. Близко не подходил, держался на расстоянии. Или опасался нового выброса, или давал время, чтобы прийти в себя. Но не предпринимал никаких попыток для продолжения беседы, зато ждал их от меня.
— Ясно.
Прохлада ото льда остудила кожу и сняла отек там, где красовался изящный браслет с императорскими топазами. Оранжево-желтый цвет камней с легким розоватым отливом прекрасно гармонировал с тонким плетением платины и крохотными изумрудами.
Сколько стоила безделушка подобного рода? Несколько миллионов? Страшно представить. Но напитали ее хорошо, раз уж она так легко подавила хаос.
— Красивая штучка. Принцессе купил?
— Тебе.
— Хм. Мог бы и лучше врать.
— С чего ты взяла?
— Я недавно водила к Анне Фаберже в салон супругу канцлера, если забыл. Видела похожий комплект на витрине, — его плечи напряглись, и я поняла, что попала в точку. — Кольцо, серьги, браслет и, кажется, колье.
— Подвеска, — ровным тоном поправил Алексей.
Улыбка до боли растянула рот.
— Ах, извини. Ошиблась. Но в любом случае, — я потрясла запястьем, но плотно сидящий браслет даже не скатился. — Оно мне не по размеру.
— Поправить недолго.
— Верни подарки хозяйке.
— Ты намеренно раздражаешь? — неожиданно зашипел он так зло, что я непроизвольно дернулась и поглубже зарылась в плед. — Что за привычка спорить, когда лучше помолчать?
— Не кричи на меня.
— Я даже голоса не повысил.
— Интонация, знаешь ли, располагает. У меня в ушах звенит.
Алексей раздраженно потер переносицу, а я отставила бокал с недопитым лекарством на журнальный столик, бросила рядом платок и устало улеглась на подушку. Лед начал подтаивать, поэтому капли стекали по коже и забирались ворот блузки. Пришлось бросить его туда, куда и все остальное.
— Зачем ты приехал? — спросила совершенно равнодушно, хотя внутри уже поднималась буря ярого недовольства.
Гляньте на него! Притащился от принцессы, весь цветущий и с чужим подарком, как герой идиотского дамского романа! Я должна радоваться?
— О чем вы говорили с моей матерью?
Вспышка ревности, вызванная коктейлем из выпитых чужих эмоций, неожиданно погасла, а ей на смену пришла робость. Язык онемел и распух, гортань свело судорогой при попытке выдавить хоть слово. Взгляд, которым наградил меня Алексей, когда задал вопрос, приморозил к кушетке.
Чему я удивлялась? Ресторан неподалеку от набережной. Кто-то бы обязательно заметил мое появление, тем более цесаревич повсюду держал своих шпионов. Они следили за каждым шагом его приближенных, в том числе моим.
— Ни о чем конкретном. Ее императорское величество предложила перспективы карьерного роста за лояльное отношение к сопротивлению, — у меня, наконец, получилось это сказать. Достаточно четко.
Но Алексей остался неудовлетворен.
— Почему твое? — спросил вновь.
Я пожала плечами.
— Потому что я шпион с функцией постельной грелки?
— Мне не нравится такое определение.
— Хорошо, женщина три в одном: шпион, любовница и маг.
— Зачем ты опошляешь происходящее между нами? — Алексей с некоторым раздражением посмотрел на меня и сунул руки в карманы брюк. Пальто он сбросил на ближайший стул, а сам остался в темно-сером костюме с галстуком.
Я глубоко вздохнула и завернулась в плед, словно в уютный, безопасный кокон. На плечи и поясницу навалился непонятный груз из проблем. Неожиданно стало все равно, где и с кем проводил этот день Алексей. И на окружающий мир тоже.
Никто не погиб сегодня? Вот и славно.
— Какие перспективы она пообещала тебе? — с некоторой задержкой спросил Алексей, когда стук стрелок на часах невыносимо забил по ноющим вискам.
— Сам не догадываешься? Место подле тебя на троне, — горько усмехнулась я.
— А ты против?
Он подошел ближе, неся за собой освежающий ароматы разыгравшейся метели за стенами дома, древесины, кожи и сладких нот.
Я прикрыла на мгновение глаза, когда тихо скрипнула кушетка и холодная ладонь пробралась к волосам, чтобы распустить прическу. Ноющий затылок помассировали твердые пальцы, а я чуть не заурчала от удовольствия.
— Скажи, Ольга, — Алексей притянул меня ближе, и наши лбы соприкоснулись.
— Ты же знаешь ответ, — прошептала едва слышно. — Всегда знал.
— Иногда кажется, что я совсем не знаю ни тебя, ни твои мысли.
Я обхватила руками его лицо и потянулась к приоткрытым губам. Поцелуй вышел затяжным, тоскливым, словно мы прощались на перроне навсегда. Призрачный самолет готовился к взлету, а у нас все не получалось разжать объятия.
Отодвинувшись, я аккуратно расстегнула браслет. Необходимость в нем отпала, хаос утих и забрался в самые глубины источника. Я вложила Алексею в ладонь украшение, чтобы он вернул его истинной хозяйке.
Погладив пальцами причудливые линии на коже, я задумчиво протянула:
— Приступы становятся сильнее.
— Когда они начались? — спросил Алексей настороженно, и я подняла взгляд на него.
— С момента нападения в Зимнем дворце. Тогда я впервые почувствовала «вкус» чужих эмоций. Сначала он казался слабым и невыразительным, однако сейчас все иначе. Каждое новое воздействие, потрясение усиливает хаос внутри меня.
— Ты сможешь описать моим людям приближенных Марии?
Я моргнула и кивнула спустя минуту размышлений. Тот факт, что Алексей назвал мать по имени, немного покоробил. Все-таки речь шла не о посторонней женщине.
— Некоторых, но… — я запнулась, и он приподнял брови.
— Но?
— У меня не возникло мысли, что императрица желает тебе зла. И дело не столько в ее предложении, сколько…
— Напомню, что она отправила ко мне на встречу возле храма краснозорьца, который вырвал сердце у невинной девушки и превратил ее в куклу, — мрачно изрек Алексей.
— Да, да я согласна. И все же она не главное звено в этой цепочке, — я крепче стиснула его ладонь и уловила едва заметные колебания эмоций. — В ней слишком много разочарования, гнева и ненависти к твоему отцу, Владу и достаточно любви к тебе. Для того, кто заигрывает и с сопротивлением, и со всеми сопутствующими им силами, и вами, чтобы расшатать народ в стране, она сильно отдается