отгадывание слов напоминали некоторым из них о вечном спасении. Наконец, они просили мужчин поработать над различными проектами. Если подумать об инцесте с сестрой побуждали протестантов, они работали над проектами более усердно и творчески. Этот эффект был особенно силен после напоминания о спасении. Напротив, у иудеев и католиков чувство вины, если уж на то пошло, снижало их усердие при работе над проектами. Этот эффект может быть связан либо с тем, что протестанты острее воспринимают мысли о кровосмешении как неправильные, либо с тем, что у них нет легкого способа искупить этот грех.
Это исследование заставляет предположить, что, видоизменив католические верования, некоторые формы протестантизма, возможно, наткнулись на гениальный способ использовать тягу мужчин к запретному сексу, чтобы мотивировать их работать усерднее, дольше и более творчески. Протестанты могут искупать свою вину производительным трудом, следуя своему призванию. Если эти предварительные результаты подтвердятся, это станет интересным примером того, как эволюция религиозных верований позволила задействовать огромный резерв творческой энергии.
Вне зависимости от глубинного механизма мотивации, протестантская трудовая этика может проявляться в реальном мире самыми разными способами, в том числе и в особенностях демократического волеизъявления. С помощью швейцарского естественного эксперимента исследователи продемонстрировали, что историческое воздействие протестантизма определяет то, как граждане голосуют на общенациональных референдумах. В Швейцарии в значительной степени работает прямая демократия, поэтому мы знаем результаты голосования граждан по вопросам принятия многих конкретных законов. Эти данные показывают, что протестанты склонны голосовать против законов, ограничивающих рабочее время, например тех, которые предписывают увеличение длительности отпуска, снижение пенсионного возраста и сокращение рабочей недели. Протестанты хотят работать — такова их священная ценность[650].
А что насчет роли протестантизма в резком экономическом росте, который наблюдался в Европе после 1500 г., и особенно в экономическом преображении, известном как промышленная революция? Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен подчеркнуть, что описанные мною выше психологические изменения полностью подготовили почву для индивидуализирующих религий, построенных вокруг психических состояний, личной веры и индивидуальных намерений. Если бы Карл V без проволочек казнил Лютера на Вормсском рейхстаге 1521 г. (покончив с Реформацией в зародыше), то вместо протестантизма вскоре возникло бы нечто похожее. Я могу утверждать это с некоторой уверенностью, потому что движения, похожие на протестантские, появлялись и до Лютера. Например, в XIV в. во многих городах Нидерландов и Германии действовала группа под названием «Братство общей жизни». Как и более поздние протестантские движения, братство проповедовало ценность ручного труда и призывало людей строить личные отношения с Богом. Само собой разумеется, в рамках этого подхода они должны были учиться самостоятельно читать Священное Писание. В отличие от протестантизма, братству удалось получить одобрение местного епископа, поэтому официально оно являлось частью Церкви. Прежде чем в 1517 г. на сцену вышел Лютер, братство распространяло грамотность и, вероятно, способствовало росту многих нидерландских и некоторых немецких городов. Главное здесь — понять, что протестантизм представлял собой набор идеологически родственных религиозных движений, которые разными способами формировались вокруг психологических моделей, сложившихся в нескольких европейских популяциях[651].
Если не забывать об этом факте, можно сказать, что распространение протестантизма (или его отдельных вариантов) действительно изменило психологию, предпочтения и поведение людей, благоприятствуя экономическому росту и политическим изменениям. После 1500 г. экономика протестантских регионов Европы росла быстрее, чем католических, хотя изначально последние зачастую были богаче. Вероятно, наибольшее влияние на доходы и экономический рост протестантские конфессии оказали после 1800 г. Прививая бережливость, терпеливость и интернализованную трудовую этику и при этом требуя грамотности и поощряя школьное образование, протестантизм психологически подготовил сельское население как к участию в промышленной революции, так и к роли ресурса для этого процесса. Данные времен разгара промышленной революции в Германии XIX в. свидетельствуют, что при сравнении с католицизмом раннее усвоение протестантизма способствовало более высокому уровню грамотности, более высоким доходам и большей вовлеченности в промышленное производство и сферу услуг (в противоположность сельскому хозяйству)[652].
В политическом плане протестантизм, вероятно, способствовал формированию демократических и представительных органов власти сначала в Европе, а затем и во всем мире. Это произошло (и продолжает происходить) по нескольким взаимосвязанным причинам. Во-первых, в отличие от иерархически организованной Церкви, протестантизм требует от общин создания собственных самоуправляемых религиозных организаций, построенных на демократических принципах. Даже в ходе первых протестантских экспериментов под руководством Ульриха Цвингли швейцарские города и деревни должны были принимать местные решения большинством голосов. Это дало протестантам опыт создания самоуправляемых организаций и внедрения демократических принципов. В XIX и XX вв. протестантские миссионеры поощряли создание политических групп и неправительственных организаций по всему миру. Во-вторых, как я уже объяснял, протестантизм способствовал распространению грамотности, школьного образования и печатного дела. Все это вело к укреплению среднего класса, росту экономической производительности и большей свободе слова. И наконец, закрепление психологических особенностей людей Запада повторной иммунизацией протестантизмом сделало беспристрастные законы, личную независимость и свободу слова еще более привлекательными психологически и необходимыми социально. В общемировом контексте неевропейские страны, исторически испытавшие более интенсивную миссионерскую деятельность протестантов, стали более демократическими ко второй половине XX в.[653]
Помимо поощрения грамотности, школьного образования, демократии и экономического роста, протестантизм имеет еще одно важное следствие. Он может делать самоубийство более приемлемым. Путь к Богу в таких наиболее индивидуалистических религиях — это в конечном счете сугубо частное дело, которое может оставить человека в одиночестве и полной изоляции. Макс Вебер отмечал, что протестантизм может вызывать «ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида»{14}. Другие наблюдатели давно подозревали, что по крайней мере некоторые формы протестантизма с их акцентом на самодостаточности и личной ответственности могут повышать вероятность суицида по сравнению с католицизмом. Эта давняя дискуссия тянется по крайней мере с конца XIX в., когда на этот вопрос обратил внимание французский социолог Эмиль Дюркгейм.
Сегодня более полные данные позволили исследователям заново пролить свет на эту старую проблему. В частности, экономисты Саша Беккер и Людгер Вёссманн, с которыми мы познакомились в прелюдии, собрали самую раннюю доступную статистику по самоубийствам в 305 округах Пруссии. Сперва они установили, что в XIX в. в округах с более высокой долей протестантов наблюдался более высокий уровень самоубийств. Во всех протестантских округах ежегодно на 100 000 человек совершалось в среднем почти на 15 самоубийств больше, чем в католических. Средний уровень самоубийств составлял 13 на 100 000 человек, так что 15 дополнительных смертей — существенный эффект. Эта взаимосвязь сохраняется и после статистического исключения других важных факторов, таких как грамотность, размер домохозяйства, уровень урбанизации, а также степень развития сектора промышленности и услуг.
Затем, как и в случае с грамотностью, для проведения естественного