Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

— Давайте коснемся промежуточной области — гомеопатии.

Да.

— Во всех цивилизованных странах сильнейшие… в Германии (в Германии, после Канта и Гегеля(!)) — сильнейшая школа гомеопатии. В Австрии сильная школа гомеопатии. У нас этим занимаются. А гомеопатия — это в общем‑то мистика: там такие разведения, что вроде бы ни одной молекулы не остается… Но это же надо исследовать, мне кажется, — такие вещи.

Ну, я могу Вам сказать, что такое гомеопатия, и почему традиционные врачи к ней хорошо относятся. Потому что это просто психотерапия, вот и всё. Всё это объясняется очень просто. Это обычное психотерапевтическое лечение. Знаете, такие опыты проводились.

— Объяснение у Вас действительно простое… но недостаточное.

Может быть. а я ведь, не утверждаю. Я ведь к тому же. Вы говорите и учёные не осмеливаются утверждать, а я ведь даже и не учённый, в физическом смысле, по крайней мере. Поэтому, тем более я не буду утверждать. Конечно, метафизически возможно, что всё это есть. Метафизически. Но с другой стороны у нас не никаких оснований верить в это, пока мы с этим не столкнёмся. Если столкнёмся, тогда можем верить, а абстрактно это, разумеется. всё возможно. Нет сомнений.

— Если человек, даже очень умный (как Паскаль), с этим сталкивается, все говорят: ну… хороший был ученый… но с ума сошел.

Ну, вот видите, вот видите, вот в том то и дело. Значит всё‑таки, большинство считает, что этого нет. И главное что оно оправданно это считает, потому что мы должны доверять, либо опыту, либо априорным умозаключениям. Априори нельзя доказать что это невозможно, но нельзя доказать что это существует (что возможно — можно, а вот то что существует, доказать это нельзя). А поскольку у нас нет опыта, то и апостериори тоже нельзя.

Ладно, ещё пару слов успею сказать о критике космологии. В этом разделе, собственно критическая часть‑то менее заметна, но между тем именно этот раздел, пожалуй, наиболее знаменитый во всей «Диалектике», а может и во всей «Критике чистого разума». Дело в том, что здесь Кант вводит понятие антиномии, которое всем хорошо известно именно с кантовской подачи. Если вы спросите: встречался ли термин антиномия вообще в философии с незапамятных времён, с античных времен, точнее говоря, и в частности, в философии XVIII века, то ответ совершенно прост — нет, не встречался. Точнее говоря, один раз, вроде, он встречался в рукописях, отыскали всё‑таки его, один раз (этот термин) в рукописях Баумгартена. Но, эти рукописи не были опубликованы, и поэтому термин абсолютно не был в хождении. А вот Кант ввёл его. Он настолько ново звучал для слушателей Канта, что они даже его неправильно записывали. Вот, вроде меня на прошлом занятии: писали не антиномия, а антимония. И забавно, что в русский язык это слово вошло вот в таком неправильном написании: «разводить антимонии». да? © Мне попадались записи лекций кантовских студентов, ну, естественно опубликованные, но там сохранено написание оригинала — там именно записано: антимония. Непривычное для уха слово. Так вот. Гегель восхищался этим разделом, считал, что вот, Кант новооткрыл диалектику, большое ему за это спасибо.

Антиномия, по Канту, это столкновение или противоречие законов чистого разума, как он говорит. Антиномия, во — первых, должна быть отличена от столкновения мнений, заметьте. Это не то же самое. Столкновение мнений похоже на базарную ругань, вот вы приходите на выставку: «Мне нравиться картина». «Нет, дрянь» — вот вы противоречите друг другу. Это противоречие — не антиномия. И надо отличать от апории, апория — это неразрешимое противоречие. Апория — по — гречески, — непроходимое место. Антиномия — это такое противоречие, которое можно разрешить, по Канту. Правда, это акцидентальный признак антиномии, то есть, в принципе, могло бы быть так, что и нельзя. Но, так уж получается, что можно.

В чём отличие такого, базарного столкновения мнений от антиномии? В том, что когда мы говорим: «это хорошо», «это плохо», то мы не можем обычно доказать строго свою позицию. Вот если бы вы и я могли абсолютно достоверно доказать и «А» и «не А» в нашем столкновении, то тогда бы имела место антиномия. То есть, столкновение законов разума подразумевает столкновение доказанных принципов. Отсюда и опасность антиномии для разума. Почему? Потому, что если они не разрешимы, то разум разрушает сам себя, ведь противоречия — это страшная угроза для мышления. Всякое мышление основано на законе тождества, уверен Кант, а противоречие его разъедает и разваливает. Таким образом, рассуждая об антиномии, мы находимся на грани скептицизма. Поэтому кстати, Кант называет процедуры, с помощью которых мы исследуем антиномии — скептическим методом; показывая, однако, что скептический метод не равнозначен скептицизму.

Теперь, какое всё это имеет отношение к космологии? Космология — наука о мире. О мире разум может судить четверояко, сообразно, опять‑таки, четырём группам категорий.

Либо с точки зрения количества, тогда перед нами вопрос о границе мира в пространстве и времени (или о его бесконечности): проблема границы мира — это безусловное в форме количества.

Либо, если мы говорим о качестве, то речь заходит о простых субстанциях, из которых состоит мир, вещи в мире (или, наоборот, о делимости материи до бесконечности).

Если речь заходит о категориях отношения (из них Кант берёт категорию причинности), то речь идёт о первопричине (или о бесконечном ряде причин). Везде есть два варианта безусловного, заметьте, в этих космологических идеях: с одной стороны просто бесконечное продолжение того же самого, с другой стороны перво. какое‑то начало.

И последняя антиномия — речь идёт о необходимом существе или о случайных вещах: есть ли в мире что‑то необходимо существующее или всё случайно? Что вы хотели спросить?

— Нет… просто у меня образ возник: ужасного конца и ужаса без конца. ©

Да, если Вы намекаете на нашу лекцию, то этот ужас уже заканчивается. Уже осталось буквально две минуты и сейчас мы закончим.

Так вот, поскольку существует два варианта бесконечного и разум не может выбрать между ними, то здесь как бы готовы основания для антиномии, вы видите, да? Т. е. разум, исследуя мир, неизбежно приходит к такой развилке: если он пытается решить вопрос о начале мира, так имел ли мир начало во времени или всё‑таки был бесконечен? Ограничен ли он в пространстве или простирается в бесконечность? Как выбрать один из вариантов?

Более того, оказывается, что разум в состоянии опровергнуть любой из противоположных вариантов. Ну, к примеру, если предположить, что мир ограничен в пространстве, так. то, возникает вопрос: а за границей что есть? Есть что‑то за границей? Если есть граница, то должно быть что‑то и за границей. Если нет ничего за границей — там Ничто. то тогда нет и границы. Таким образом, понятие о границе мира оказывается противоречивым. И разум делает вывод: значит, мир бесконечен. Но тут приходит оппонент и тоже опровергает тезис о бесконечности мира. Опровергает он его, к примеру, таким образом (легче это продемонстрировать в случае с бесконечностью времени): «Если время бесконечно, и вот сейчас мы переживаем какой‑то момент этого времени, то получается, что до этого момента прошла бесконечность. Но бесконечность пройти не может. Значит представление о бесконечном мире противоречиво. Значит, мир конечен во времени. Но тут опять приходит сторонник. понимаете? И вот так начинается взаимное опровержение, те же самые доказательства, и. происходит столкновение.

Кант считает, что (это важный момент, которым мы и закончим) «ключом к разрешению антиномий является трансцендентальный идеализм», — говорит он. Более того, он утверждает, что антиномии чистого разума могут служить косвенным доказательством правильности выводов «трансцендентальной эстетики». То есть, с помощью вот этих антиномий можно так же, как и с помощью этих истолкований, трансцендентальных и метафизических, о которых мы говорили в начале, доказать с помощью диалектики, правда косвенно, что пространство и время это субъективная форма чувственности. Вот как любопытно. Почему так? А потому, что если мы, говорит Кант, различаем мир на «явления» и «вещи в себе», то тогда у нас появляется возможность либо разнести тезисы и антитезисы антиномий по этим мирам. И сказать, например, что в мире явлений нет первопричины, но первопричина может быть в мире ноуменов; и таким образом и тезис, и антитезис могут быть истинными. Противоречие мнимое было, так? Точно так же и с четвёртой антиномией. Можно сказать, что в мире явлений есть только случайные вещи, но в мире ноуменов может существовать необходимое существо. Опять разводим тезис и антитезис по мирам — противоречия между этими вариантами устраняются. А в случае первых двух антиномий, которые Кант называет математическими (а вторые