Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

— А вот Кант доказывал, вернее указывал на ошибку учетверения термина, какая там схема? В чем там ошибочность?

Значит. Ну, есть сейчас у вас книга, тут точно надо озвучивать, вот дайте… сейчас скажу. Слово субстанция, сейчас зачитаю, что бы точно было… Слово субстанция употребляется в двух смыслах (сначала общую скажу канву): значит, в одной посылке оно употребляется, вот, в таком смысле, который применим к субстанции в явлениях, а в другой посылке оно употребляется, ну в таком субъективном, что ли, смысле. Короче говоря, термин субстанция, давайте точно вам напишу.

— А вообще он признавал множественность субстанций?

Нет. Строго говоря, субстанция только одна.

— В том‑то и дело, что, строго говоря, субстанция может быть всегда только одна.

Да, но субстанции бывают разные. Бывают субстанции подлинные, бывают субстанции «ноуменон», как он говорит.

— А определение субстанции у него есть?

— А вообще о субстанциях где у него написано?

Значит, сейчас вам скажу: это первая аналогия опыта, тема, где обсуждаются проблемы субстанции. Первая аналогия опыта — как раз основоположение субстанциальности. Вот, первый паралогизм, касающийся субстанциальности и. где ещё? Ну, вот, пожалуй, что в «Метафизических началах естествознания» — там тоже вот речь идёт об этом, о том, как работает это понятие.

— Это одна из последних работ?

Нет, эта работа восемьдесят шестого года — «Опус Постум». Она называлась ещё так: «Переход от метафизических начал естествознания к физике». Это ещё один, следующий шаг.

Ну, вот значит вот этот паралогизм: «то, представление о чём есть абсолютный субъект»., давайте вдумаемся, действительно, головоломный здесь текст, поэтому я вас попросил. «то представление, о чём есть абсолютный субъект наших суждений и поэтому не может быть применено как определение другой вещи — есть субстанция». Первая посылка.

— Абсолютный субъект наших суждений…

Да… то есть, то, что нельзя сделать акциденцией другого. То есть, то, что нельзя приписать другому, в качестве свойства.

— То есть это чисто наше понятие, имманентно нам присущее понятие, что ли — этот субъект… суждения?

Нет, значит, речь идёт о том. Вот мы, допустим, перебираем какие‑то вещи или свойства вещей и смотрим: что же из их мы можем называть субстанцией? Так вот субстанцией можно назвать лишь то, (или субстанциальным) что не может быть использовано как предикат. Например, ну вот, материю нельзя ни к чему предицировать, по Канту. Нельзя сказать, что материя это предикат чего‑то. А материи можно приписать множество разных свойств. Вот поэтому материя подходит под определение субстанций.

Значит, второй момент: «Я, как мыслящая сущность, составляю абсолютный субъект всех своих возможных суждений. И это представление обо мне не может быть применено как предикат к какой‑то другой вещи». И отсюда следует вывод: «следовательно, Я есть субстанция». Всё логично вроде бы. То есть то, о чём как о предикате — это субстанция, обо мне самом нельзя говорить как о предикате, правда же? Я не могу сказать что «Я» это свойство чего‑то.

— А вот то, что касается первого высказывания о материи. Вот то, что стол материален, мы сказать не можем, мы не знаем…

Ну почему, можем как раз. По Канту‑то мы как раз можем. Вот это по Беркли мы не можем, а для Канта материя это и есть. это феноменальная материя.

— Нет, ну вот мы столу можем предицировать материальность. Он может быть материальным, а может и не быть…

Да, ну, почему же. Ну, как же не материален. Для Канта нет этого дублицирования миров физических. Вот этот стол, вот он, мы его видим, саму вещь видим, считает Кант. Он протяжён, он обладает плотностью, значит, он материален.

— Всякое предицирование возможно только в рамках синтетического суждения. Т. е. ты приписываешь то, чего у объекта нет. А стол уже…

— А, то есть вещь уже по определению материальна?

Ну да, она является как бы модификацией материи, да.

— Это также как существование не является предикатом…

Да.

— А если мы рассуждаем об идеальных вещах?

Ну, об идеальных вещах мы, когда рассуждаем, говорит Кант, мы сразу же перебрасываем, как бы, лестницу в ноуменальный мир. Мы забываем о мире явлений, про материю. Поговорим об этом на следующем занятии, когда Канта закончим на следующем занятии и перейдём уже к Фихте.

Так вот, но вернёмся к этой фразе, значит, действительно Я нельзя ни к чему предицировать, сказать — это Я о другой вещи, к примеру, нельзя. И сказать, что Я — это свойство. Казалось бы, что всё правильно, но дело всё в том, что здесь, утверждает Кант, в первом случае, как я уже сказал вам в начале, речь идёт о субстанциях, вот, в объективном смысле, а во втором случае в субъективном смысле. И вот эти смыслы, различие этих смыслов нельзя игнорировать. Если мы их игнорируем, то тогда получается видимость правильного умозаключения. А если мы понимаем, что тут есть оттенки, то тогда и происходит вот это самое учетверение терминов.

— …силлогизма субъекту бессмысленно…

Да! Ну, а вообще‑то, тем не менее, почему здесь трудность‑то возникает? Всё‑таки можно же сказать, по Канту, что «Я есть субстанция». Вот он тут прямо и говорит: «впрочем, с положением “душа есть субстанция” можно согласиться». Видите? То есть получается, что нет учетверения, но дело все в том, что субстанция именно в логическом смысле, то есть в таком вот условном…

— А есть ли у Канта где‑то момент перехода, соприкосновения… субъекта и объекта?

Ну, оно происходит во всяком восприятии — такое соприкосновение. Вот оно происходит как раз: субъект накладывает свои априорные формы на то многообразие, которое происходит от объекта. Явление это и есть та тонкая плёнка соприкосновения субъекта и объекта.

— А обратно субъект может как‑то.?

Влиять на объект? Ну конечно может.

— Влиять на объект… но не напрямую…

Ну, может, может, конечно. Практические устремления человека, они как раз и оказывают такое влияние.

— Вот как… опять же вопрос, который Декарт еще ставил… Как можно волей, волеполаганием влиять на материальные предметы?

Ну, это психофизическая проблема. Кант её решает следующим образом. Весьма специфически: он говорит, что это псевдопроблема. Почему? Да потому что, ведь воля и мир явлений пространственных, о влиянии между которыми, вроде бы, идёт речь, и которое кажется проблематичным — это инстанции не одного онтологического порядка. Воля, она исходит из ноуменального (пока не буду пояснять, но потом скажу), она принадлежит человеку, как ноуменальному существу. А мир, так сказать, пространственных вещей, относится к области явлений. Но даже если сказать, что воля принадлежит к области внутреннего чувства, то всё равно проблема будет уже выглядеть иначе. Речь идёт, ведь, о том, как определение внутреннего чувства влияет на определение внешнего чувства, тоже субъективно. Здесь нет проблемы взаимодействия двух изолированных субстанций. Вот в чём дело. Проблема резко снижает остроту. Когда мы говорим о том, как объекты внутреннего чувства взаимодействует с объектами внешнего — это совсем не одно и то же, когда мы говорим, как две независимые самостоятельно существующие субстанции друг с другом взаимодействуют. На первый вопрос ответить гораздо легче. Ну, взаимодействуют — всё, это факт. А потому, что тут нет смысла подробней об этом говорить, потому что сама проблема не заслуживает…

— А если Кант столкнётся с явлением телекинеза для него это не будет неожиданностью?

Да он сталкивался в своей жизни знаете со сколькими подобными явлениями. И все уши ему прожужжали этим Сведенборгом и всеми остальными. Шарлатанов‑то много было, больше, чем сейчас. И он уверен был, что это шарлатанство.

— Вот сейчас уже такой уверенности нет у ученых…

Вы думаете? А мне кажется, что есть такая уверенность. Во всяком случае, это тот постулат об отсутствии телекинеза, от которого ни один учённый не может отказаться. Вот в чём дело. Если он откажется от этого, тогда ему надо отказаться от всех тех законов, которые он считает нерушимыми.

— Ничего подобного… Учёный исследует и упорядочивает только то, что он выделяет как предмет исследования. Множество других явлений в этом мире существует, про которые добросовестный учёный должен сказать: «я не знаю». Явление телекинеза никакие законы Ньютона и Эйнштейна не запрещают!

Ну, это правильно. Ну, как сказать, с другой стороны. Вот Вы видели? Не считая Коперфильда, допустим, видели? Человека, который перед вами там. что‑то там… телекинез, это перемещение предметов, да, усилием воли?