Читать интересную книгу Отряд - Андрей Посняков

Юноша даже не нашелся, что сказать, порывисто схватил девчонку за руку, наверное, обнял бы, поцеловал, да вот застеснялся лодочника. А тот - рыжая бестия - нахально присвистнул:

- Да уж, баской гребешок!

Как будто его кто-то спрашивал!

Федотка недовольно обернулся:

- А ты давай, греби уже к берегу - эвон, скоро и за город выплывем.

- Как скажешь, господине.

Повернув по плавной дуге, лодка мягко ткнулась носом в болотистый, заросший густыми кустами берег. Рядом виднелись накрытые рогожками стога, а за ними - курные, крытые соломою избы, каменная церковь и - уже ближе к Белому городу - чьи-то хоромы.

Выпрыгнув на берег, Федотка протянул руку девушке.

- Ну и грязища! - осмотревшись, фыркнула Марья. - И зачем только мы сюда приплыли?

Юноша улыбнулся:

- Так ведь в грязищу-то мы не пойдем. Вдоль берега немножко погуляем - и в обрат. Смотри, красиво-то как! Березки, луга, стога…

- «Луга, стога», - придерживая летник передразнила девушка. - Тебе-то хорошо - кафтан короток, а я? Весь саян тут изгваздаю… И летник.

Федотка вмиг взбежал к лугу, обернулся:

- Давай сюда! Тут сухо совсем.

На лугу и впрямь было сухо, и Марьюшка даже прошлась немного к оврагу, тем более что троюродный братец вовсю развлекал ее разными историями, самолично вычитанными в разного рода книжках, начиная от «Азбуковника» и заканчивая скабрезным «Сказанием о звере Китоврасе». Скабрезного, правда, юноша не рассказывал, стеснялся. А жаль… Кто-то из подружек как-то предлагал сию книжицу Марьюшке, почитать, да та отказалась, хоть и любопытно было - страсть. Вдруг да батюшке на глаза «Сказание» сие скабрезное попадется?

Сказав пару слов о «Китоврасе», Федотка перешел на «Четьи-минеи».

- Вот, сказывают, жил когда-то в давние римские времена один святой, Андрей Столпник…

Историю эту Марьюшка знала и без того - правда, святого там звали как-то по-иному, но не суть, все равно, прости Господи, скучища и тощища смертная, лучше б уж о Китоврасе говорил… Девушка так бы и сказала, да тоже постеснялась. Ну его… Не к лицу приличным девицам про такие книжки спрашивать.

- На службишку скоро поступаю, - закончив с литературными примерами, вдруг с гордостью поведал Федотка.

- На службу?! - девушка ахнула. - Вот с этого и надобно было начинать. Ну-ка, ну-ка, сказывай поподробнее!

Юноша важно расчесал волосы дареным гребнем.

- Мне ж, ты знаешь, пятнадцать годков недавно минуло.

- Да знаю, знаю… Я ль тебя не поздравляла?

- Потому - пора и на государеву службу, не то тятенька не вечен - возьмут да отберут поместьице, коли служить не буду.

- А, вон ты почему… - Марьюшка фыркнула. - А я-то думала - горазд мой братец послужить за царя-батюшку да за землю русскую. А он - чтоб поместье не отобрали.

- Ну, ты это… - Федотка явно обиделся, надулся. - Вообще больше ничего говорить не буду.

Ага, не будешь, как же! Уж ежели любопытство в Марье взыграло - все обо всем вытянет, такая!

- Ну, Федотик… - Девчонка обняла парня за плечи. - Ну рассказывай, рассказывай… А на слова мои не смотри - я ведь так просто. Язык-то девичий, знаешь сам, без костей.

- Оно и правда. Ладно, - Федотка быстро оттаял. - Слушай дальше. Так вот, подыскал мне тятенька место в одном важном приказе, под началом князя Андрея Петровича Ртищева, мужа, может, не столь известного, сколь умного и в своем деле вельми сведущего. Так что скоро буду служить и, дай Бог, в стряпчие выбьюсь!

- В стряпчие! - Марьюшка всплеснула руками.

Юноша приосанился:

- А то и держи выше - в стольники!

- Ну, Федотка…

А солнце сияло так ярко, и небо было таким синим, что казалось нарисованным, и хотелось чего-то такого, от чего бы жизнь стала вдруг еще радостнее.

- Марья! - оглядевшись по сторонам, Федотка схватил девчонку за руки. - А помнишь, ты меня поцеловать обещалась?

- Когда это?

- Да тогда. За овином.

- Врешь ты все, ничего я тебе не обещала.

- А вот и обещала! Помнишь, тогда еще батюшка твой, Тимофей Акундинович, тебя так не вовремя в сени позвал?

Девушка прищурилась:

- Отчего ж не вовремя?

- Ага, вспомнила! Обещала ведь.

Марьюшка, конечно, все хорошо помнила, да только виду не показывала - вот еще! А вообще-то, насчет поцелуев она ничего не имела против, как раз наоборот - зело любопытно было. Вот только Федотка понастойчивей оказался б! А то что ж получается - самой навязываться, да?! Не к лицу такое приличной деве. Хотя, да, целоваться-то хочется… Что ж этот Федотка стоит, не мычит, не телится, тюня!

- Ой, не знаю я, что и наобещала…

- Три поцелуя!

- Да неужто три?!

- Три, три! - Юноша улыбнулся, а Марья живо оглянулась вокруг - вроде бы тихо все, безлюдно.

- Ох, Федотка, ты ведь такой приставучий, ровно мед - не отвяжешься. Не знаю, что с тобою и делать. Поцеловать разве что…

- Конечно, поцеловать!

- Коль уж, говоришь, обещала…

- Обещала, обещала…

- Ой, боязно, - Марья вдруг зябко поежилась. - А вдруг да увидит кто? Донесут батюшке…

- Да кто его тут, на Чертолье, знает-то? Да и нет никого кругом.

- Да? А лодочник?

- Так он во-он где, за кустами. - Юноша осмотрелся. - Пойдем вон хоть за ту копну.

Марья ничего не ответила, просто пожала плечами - пойдем. Копна оказалась у самого оврага, мрачного, заросшего ореховыми кустами и жимолостью. За оврагом угадывался яблоневый сад со спелыми, налитыми плодами. Впрочем, нет, скорее всего, это был не сад, а дикие, ничьи заросли, - уж больно неухоженными они выглядели, да и забора никакого не наблюдалось. На Чертолье - и без забора? Ну, ясно, никакой это не сад. Так, сами по себе росли яблоки, ничьи.

Федотка обернулся:

- Хочешь, яблочков нарву?

«Ага, как же, сдались тут твои яблоки! Мы сюда зачем пришли, целоваться или яблоки лопать?» - так вот, ну, или примерно так подумала Марьюшка, однако, конечно же, вслух ничего не сказала, лишь обняла парня за плечи да прижала спиной к старой, росшей рядом с копною березе.

- Ну, - молвила, - так и быть, поцелую, коль обещала. Только ты глаза закрой.

- Ага…

Федотка немедленно зажмурился… и тут же расплылся в счастливой улыбке, ощутив губами жарко-соленый вкус поцелуя.

- Ой, хорошо!

- Хорошо ему… Теперь я глаза закрою…

Так здорово оказалась стоять здесь, у старой березы, целоваться, уже забыв поцелуям счет, а потом и вовсе, сбросив на траву летник, улечься прямо на копну, в пахнущее летом и мятой сено.

А Федотка уже целовал шею, вот уже расстегнул саян… Э, нет! Шалишь, братец. Поцелуи поцелуями, а все остальное… Потом черта с два замуж выйдешь…

- Ты, кажется, обещал яблок нарвать?

- Угу… Обещал… Давай еще поцелую!

- Сначала нарви…

- Сейчас…

Раскрасневшийся Федотка поднялся на ноги и, скинув кафтан, погладил ладонью шею:

- Ух и славно же!

- Беги уж… славно…

Марьюшке и самой, конечно же, тоже было славно, да только вот признаваться в этом она вовсе не собиралась. Вот, пускай, Федотка сбегает за яблоками, охолонет чуток… Потом можно и по новой, лишь бы вечерню не пропустить. А пока… Пока можно и помолиться…

Встав, девушка запахнула саян и перекрестилась на дальнюю колокольню:

- Господи Иисусе…

А хорошо Федотка целуется, интересно, где научился? С дворовыми девками аль в каком вертепе?

- Господи, прости меня, грешницу…

Может, позволить ему весь саян расстегнуть? Ага… этак потом и до рубахи дело дойдет… Ах…

Марьюшка от волнения закусила губу. Ну, где ж этот Федот? Чего-то он долго за яблоками ходит…

Где-то за оврагом замычали коровы. Потом заржала лошадь, истошно залаял пес, за ним - еще один. Вот, кажется, кто-то вскрикнул… Яростно так, с болью… Верно, кого из дворовых хозяин порол на конюшне. Оно конечно, со слугами только так, по строгости, и надо, тем более в нынешние неспокойные времена, когда даже про самого царя говорят, что он и не царь вовсе! А истинный царь - царевич Димитрий, Иоанна Грозного сын, объявился якобы в Литве или в Польше. Господи! Вот уж мысли-то какие крамольные! Крамольнее некуда. Лучше уж о ласках да поцелуях думать. Интересно, чего там Федотка так долго с яблоками возится?

Меж тем уже начало смеркаться. Покрасневшее, словно бы выгоревшее за день солнце скрылось за Чертольскими воротами, протянув от стены и башен длинные черные тени почти до самой стены, отгораживавшей земляной город от белого. Скоро, однако, вечерня… Черт, не заявился бы раньше времени лодочник! И Федот тоже… хорош… «Целоваться, целоваться», а как дошло до дела - так на тебе, в кусты, вернее, за яблоками. И чего так долго ходит? Словно на Скородом отправился, прости, Господи.

Девушка подошла к оврагу, покричала:

- Федо-о-от! Федотий!

Никакого ответа, лишь собаки за Черторыем еще громче залаяли.