Читать интересную книгу Отряд - Андрей Посняков

- Итак, я повторяю свой вопрос, - звучно произнес судейский. - Ты - Грегуар-послушник?

- Я. - Грегуар потупил очи. - А что случилось?

- Ха! И он еще осмеливается спрашивать? Отец Раймонд, настоятель монастыря на горе Святого Михаила, подал в бальяж жалобу о том, что некий послушник, именем Грегуар, садовник, изготовил поддельную финансовую грамоту, посредством которой имеет намерения от имени обители присвоить себе крупные суммы в банковской конторе братьев Клюве! Так?

- Что вы такое говорите, ваша милость? Клянусь святой Катериной, я…

- Молчать! - Чиновник хлопнул по столу какой-то толстой книгой. - Сию грамоту видел у тебя добропорядочный семьянин господин Мерсье - боцман со «Святой Женевьевы»! Или ты не плыл на этом судне?

- Плыл.

- Вот видишь! Далее… Ты, Грегуар-садовник, оказывается, совершил изнасилование некоей девицы Катрин Офли, девственницы, вернее теперь уже бывшей девственницы, которая тоже подала жалобу господину королевскому интенданту.

- Изнасиловал?! Да это же ложь, ложь! Я все время находился в монастыре на горе Сен-Мишель, это кто угодно из братии подтвердит!

- Точно подтвердит? - В голосе судьи послышались благосклонные нотки. - Честно говоря, ты, послушник Грегуар, производишь на меня благоприятное впечатление… в отличие от девицы Катрин Офли, которая, очень может быть, тебя зачем-то оклеветала.

- Так и есть, ваша милость!

- Ладно, завтра здесь будет проездом отец Николя, архивариус из аббатства…

- Отец Николя!!! - обрадованно воскликнул послушник.

- Надеюсь, он подтвердит твои слова…

- О да! Несомненно!

- И, конечно, захочет ознакомиться с грамотой…

- Да нет у меня ничего подобного!

- Нет? И ты сможешь поклясться в этом на мощах святой Катерины?

Послушник замялся - открыто святотатствовать даже ради брата-иезуита? Пожалуй, это был бы уже перебор.

- Видишь эту книгу, послушник Грегуар? - Судейский поднял со стола пухлый том. - Знаешь, что это? Большой кутюм Нормандии! Сборник всех и всяческих законов. Клянусь, если в нем найдется хоть одна статья, подходящая для твоего дела, я тебя тут же отпущу. Естественно, с соблюдением всех необходимых формальностей.

Выслушав это, послушник перевел дух и улыбнулся:

- Осмелюсь надеяться на лучшее, ваша милость.

- Надейся…

Чиновник лихо пролистнул книгу… и вдруг замер. Грегуар вытянул шею.

- Кто, будучи обвиненным в изготовлении фальшивых грамот, осмелится заявить, что это не фальшивки… Вроде похоже?

- Похоже, похоже, ваша милость! - закричал послушник. - Читайте же, умоляю!

- …тот должен предъявить королевскому суду сии грамоты, и, буде оные окажутся не имеющими преступной цены, означенный обвиняемый, на основании «Большого кутюма Нормандии», объявляется свободным от обвинения.

- Я согласен, согласен! - перекрестившись, воскликнул послушник. - Ваша милость, я сейчас же предоставлю вам эти грамоты… Я…

- Мне некогда ждать, - оборвал его чиновник. - Видишь ли, я сейчас уезжаю по одному крайне важному и весьма запутанному делу. Вернусь дней через десять - все это время ты посидишь в темнице, ну а когда вернусь, так и быть, предъявишь суду свои грамоты.

- Десять дней… О, ваша милость! - Упав на колени, Грегуар взмолился. - Подождите же… Или, если хотите, пойдемте со мной, здесь недалеко…

- Вот еще!

- Заклинаю вас именем святой Катерины! Вы куда едете?

- В гавань.

- Вот видите! Это как раз по пути…

- По пути… - Судейский вздохнул. - Чем-то ты мне пришелся по душе, Грегуар. Не знаю…

- О, я буду долго молиться за вас, ваша милость!

- Ладно, так и быть, идем… Раз, говоришь, недалеко…

- Рядом, ваша милость. Совсем рядом!

- Пойдешь впереди, а судейские слуги будут приглядывать за тобой, чтоб не сбежал.

- Как можно?!

- Я же отправлюсь за вами следом.

Они добрались до побережья безо всяких коллизий. Попросив подождать, послушник юркнул в кусты и сразу же вынырнул обратно, держа в руках несколько скрученных в свитки грамот, очень на то похоже, даже не бумажных, а пергаментных.

- Вот они!

Здоровяк передал грамоты судейскому.

- «Ин Ператор Демеустри»… - развернув, волнуясь, прочел Иван и, сдвинув на затылок шляпу, весело засмеялся. - Они!

А Грегуар, садовник Грегуар, тайный иезуит Грегуар, обманутый послушник, широко распахнул глаза от удивления и обиды, неожиданно для себя узнав в строгом судейском… того самого молодого дворянина, что когда-то проходил по внутреннему дворику аббатства Мон-Сен-Мишель и едва не повредил розы! Да и остальные, если хорошо приглядеться…

- Отдайте! - Вытащив из рукава кинжал, послушник бросился на Ивана… и, отлетев в сторону, затих, вытянувшись на белом песке пляжа.

- Ишь, - подул на кулак Прохор. - Прыгают тут всякие. Скачут.

- Надеюсь, ты там его не насмерть пришиб? - Иван вскинул глаза.

- Да через часок оклемается, - прищурился кулачник. - Нешто я не знаю, как бить надо, Иване?

А Иван еще раз вчитался в буквицы, и сердце его пело, а в груди клокотала буйная радость. Ведь они выполнили приказ, выполнили! Вот они, грамоты - «Ин Ператор Демеустри»!

Эпилог

Дома!

Осенний день - такие редки! -

Погож и молчалив.

Поль Жан Туле

Октябрь 1604 г. Финский залив - Тихвинский посад

Баркас тихвинского купца Лаврентия Селиверстова тяжело утюжил свинцовые воды Балтики. Лил мелкий дождь, и низкое серое небо сливалось с морем. Огромные волны вздыбливали суденышко на своих покатых спинах, словно дышали: вдох - вверх, выдох - вниз. Каждый выдох сопровождался тучей холодных брызг, бьющих прямо в лицо впередсмотрящему юнге Михейке. Парнишка ежился, упрямо протирая глаза, и упорно высматривал берег.

А он, берег-то, как раз и должен бы показаться, пора, ведь не сбились же с курса, стыдоба - тихвинским-то мореходам да от Стокгольма-города к Неве-реке дорожку не отыскать!

- Ну, как? - Старясь не поскользнуться на палубе, Иван подобрался к бушприту.

Михей улыбнулся во весь щербатый рот:

- Скоро придем, господине! Эвон, волнищи-то куда как меньше стали - уж точно в залив вошли.

Иван, хотя и не заметил, что волны стали меньше, кивнул и заговорил с юнгой о превратностях осенних плаваний.

- А куда нам деваться? - охотно рассказывал Михей. - Пока туда доберешься, в Стекольны… Вроде бы не так уж и далеко, да на таможне ладожской простоишь сколько, особливо ежели знакомцев нет. Пока в Швецию придешь… хорошо если к июлю месяцу… пока товар продашь да чего нового купишь - оглянуться не успеешь, как лето на зиму поворотит. Мы-то еще хорошо обернулись: и быстро, и с прибытком - эвон сколько меди везем!

- Ты болтай-болтай, да меру знай! - подобравшись сзади, зло оборвал парня купец. - Ишь, разинул хлебало!

- Ой, Лаврентий Федорыч! - Иван прищурился и расхохотался. - Нешто я в Стокгольме не видел, как вы медные слитки грузили? А я, между прочим, слыхал, что в Швеции русским запрещено медь продавать.

- Ну, это кому как, - довольно ухмыльнулся купец. - Людей нужных знать надобно…

- Я вижу, уж ты-то знаешь.

- Да знаю…

- Эвон! - перебивая беседу, вдруг закричал юнга. - Матера! Земля!

Купец приставил ко лбу широкую ладонь, улыбнулся:

- И впрямь земля. Губа Невская. Теперь скоро уж и Орешек, так что, можно сказать, приплыли - вот она, Родина!

- Родина, - тихо повторил Иван, вглядываясь в мутную зеленовато-серую мглу.

Впереди показался низкий берег и устье широкой реки, по обеим сторонам которого виднелись разбросанные там и сям деревни, в большинстве своем - чухонские, но попадались и русские и даже смешанные - не поймешь какие. Места эти издревле принадлежали то новгородцам, то шведам, и население было само себе на уме: примучивали поборами русские - поглядывало в сторону Швеции, ну и, соответственно, наоборот.

- Лодка! - обернувшись, воскликнул Михей. - Кажись, к нам грябают.

- К нам, а то к кому же? - потеребив узкую, по шведской моде бородку, усмехнулся Лаврентий. Сей тихвинский купец и сам был похож на шведа или немца - короткий камзол, плащ, высокие сапоги ботфорты - обычно на невских берегах так и одевались удобства ради.

Вытащив из-за пояса подзорную трубу, Лаврентий приложил ее к правому глазу:

- Точно, лоцманский челн. А вон и Тимоха-лоцман!

- Тимоха?! - радостно переспросил Иван. - Это не с Тихвинского ль посада?

- Оттуль.

- Так я ж его знаю! То знакомец мой давний!

Купец засмеялся:

- Не повезло твоему купцу, господине! Лоцман-то нам ни к чему.

Иван не слушал, просто стоял, улыбаясь, вдыхая полной грудью сырой воздух Балтийского моря. Там, впереди, уже совсем рядом, начиналась родная земля…