намертво еще в Академии, задолго до допуска к экзаменам; но подобные — не учебники даже, а исторические справочники — обычно включали в себя обзоры и примеры нестрандартных магических практик, таких, как шаманизм, синкретизм, теургия, а также давно вышедших из употребления методик Первых и то немногое, что позволяли узнать о своих собственных системах волшебства Древние Расы. Вполне возможно, они могли пригодиться пытливому исследователю при раскопках невесть кем оставленных руин. Другие книги к магии отношения не имели, выглядели скорее летописями, а третьи казались собранными на живую нитку коллекциями писем или отчетов, через одну исполненными на языках, которых Хастред даже опознать не сумел.
Ближайшая стопка листов грубой бумаги более всего напоминала журнал исследований, и Хастред перелистал пяток страниц, но указаний на какие-то значимые находки не обнаружил. Другая оказалась списком переводов на имперский со странно выглядящего языка, сильно напоминающего абарский; в нем книжник не был слишком уж сведущ, но с уверенностью определил, что если пытаться читать символы по-абарски справа налево, то получится тарабарщина.
Короче, типичная комнатка высокообразованного археолога, что вполне вписывалось в сферу интересов кнеза Габриила.
Чумп тем временем вскрыл шкаф, отворил створки и раздраженно помотал головой.
- Вынужден с тобой согласиться — что за сволочи. Могли б хоть что-нибудь положить, не похожее на кучку мышиного помета.
Он, конечно, слегка загнул — непохожего на кучку помета в шкафу было немало, хотя хватало и похожего. Склянки и коробочки с порошками, кусочками, жидкостями, стружками, опилками, ошметками...
- Это склад магических компонентов, - пояснил Хастред.
- Да это я, представь себе, понял, не вчера родился. Что от них толку? Ладно бы алмаз положили. Ты ведь, кажется, мне рассказывал, что для какой-то магии алмаз нужен?
- Да мутная там история. Это клирическая магия, и там не совсем понятно, что требуют боги за содействие, а что клирик за участие. Кому и алмаз нужен, кому и кобыла невеста.
Чумп брезгливо захлопнул шкаф, нацепил замок на место и замкнул его.
- Ты всерьез собирался найти там алмаз? - уточнил Хастред.
- Хотя бы алмаз. А вообще-то я толком не знаю, что ищу, но хотелось бы отыскать что-нибудь, что поможет не выглядеть бледно, когда кнез перестанет нам улыбаться.
- Типа волшебного меча?
- Скорее типа страшной тайны, от намека на которую он вытаращит глазки и растечется угодливой лужицей. Но если заметишь волшебный меч, тоже мимо не проходи, и ему найдем применение.
Хастред честно постарался прикинуть, какой такой страшной тайной можно прижать местного владетельного сеньора. Сейчас даже дуподрюком выставить, оказывается, ни разу не позор. Если воруешь вагонами — экономический эксперт, если жесток сверх меры — апологет порядка, практикуешь запретные знания — прогрессивен и перспективен. За войну до последнего — храбрый витязь, за примирение — великий гуманист, с врагом якшаешься — не дал ненависти затуманить голову, своих подвел под монастырь и залил цементом — хотел как лучше, вот очки за попытку, дерьмом с высокой башни кидался — популяризатор спорта, трижды вышвырнули из каждого кабака за зловонность и паскудное поведение — неудобоваримый рупор эпохи, публично наречен сквернавцем на содержании у злодеев — станем публично продавать твои палимпсесты во всех книжных лавках втридорога, сообразно культурной значимости. Должно быть, еще могут на эшафот пригласить, ежели открыто заявишь верховной власти свое презрение. Но, наверное, как-то очень уж явно заявлять надо, а то взятые больно часто отделываются публичными извинениями. Вроде слыхал краем уха про какое-то разбирательство по делу бывшего лучшего королевского стрелка, урожденного Грузила, который ныне за всех показательно отдувается в темнокнежеских казематах на казенной баланде, да только то Грузило и не князь, и не боярин, и не купец — вообще непонятно, зачем на свете существует, ибо толку не приносит никоего, кроме поношений на весь свет. А людей солидных, при чинах трогать не заведено, ибо как мудро изрек Темный князь еще в то время, когда только набирался темности — ежели солидного человека обижать, так он же и обидится, оно надо ли? Вдруг вредить продолжит уже не по старой доброй, насквозь понятной жадности или там глупости, а с умыслом? Это ж вред от него вдвое вреднее сделается.
Короче, представить ничего полезного не получилось. Зачарованный меч, может, и пригодился бы, чтоб купировать кнезовы возможные поползновения, но и необходимым не выглядел — свой бы топор найти, и разговор имел бы все шансы заладиться.
Чумп отобрал у замешкавшегося Хастреда лампадку и спустился с нею на следующий пролет — он оказался куда длиннее предыдущего, на добрых три полных витка, в сажень каждый. Очевидно, винтовая лестница спускалась и глубже, но дальнейший спуск завален был грудой камней и сверху заплавлен каким-то могучим заклинанием, предположительно молнией, осилившей спечь обломки породы в единую грубую массу. Зато на этом уровне в обе стороны разбегались, загибаясь к центру горы, коридоры, и Чумп направился в первый попавшийся — как несложно догадаться, пошел налево, что тоже не ему следовало вменять в вину, а все той же генетике.
Хастред догнал его через несколько шагов. В стенах коридора были вырублены глубокие ниши, в первых из которых стояли пустые каменные кубы-постаменты, а в следующих на этих постаментах стояли каменные фигуры различных созданий.
- Чокер, - представил Хастред первого встречного, тощего, с непомерно длинными когтистыми передними лапами и малоприятным лысым черепом. - Живет в подземельях, может удавить.
- Красавчик, чо, - одобрил Чумп, осторожно похлопал чокера по каменной макушке. - Гм. А вон тот?
Вон тот имел определенное внешнее сходство с гоблином, если бы только его нарисовали в чиби-стиле и постарались сделать подчеркнуто злобным долбоящером.
- Морлок, я думаю, - допустил Хастред. - Я их видал всего пару раз, и оба раза они шустро по стенам куда-то укарабкивались. О, а вон того ты знаешь.
Чумп остановился перед статуей драугра, вцепившегося в сложно очерченный древний меч, посветил на него лампадой, пригнулся поближе, осмотрел прежде всего каменное лезвие, на котором резчик не поленился воспроизвести даже тонкую чеканку, характерную для оружия Первых.
- Может, и с волшебного меча делали, но вряд ли реплика сохранила свойства, - заметил Хастред.
- А это не реплика, - отозвался Чумп. - Вот смотри, даже щербины на лезвии, а вот волоса у самого драугра, - он тыкнул пальцем в несколько неправдоподобно тоненьких каменных струнок, отклонившихся от прочих волос статуи. - Такого не изваять, даже чисто физически, не говоря уже о том, что даром бы