Она улыбнулась. Теперь, у неё есть дом. И семья. Семья, которая её любит. Да, точно, она ненадолго пропадёт без вести, уехав в следующий отпуск.
Построившись в очередь, они ждали возможности отметиться. Козырек кепки защищал глаза от солнца, но, к сожалению, совершенно не приносил прохлады. По сравнению с этой жарой Бостонские зимние холода казались раем. Эмма вспоминала, как проклинала холодные ветра, продувающие город насквозь. Кто бы мог подумать, что теперь она будет по ним скучать?
Ей не дали как следует подумать об этом, чужая рука легла на плечи, когда парень из подразделения «Больших мальчиков» обнял её за шею. Он и его сослуживцы были самым большим собранием шовинистов, какое Эмма видела в жизни.
- Свон? – ухмыльнулся он.
- Джонс, – она радостно улыбнулась, обняв мужчину в ответ. Они тренировались вместе в Беннинге и даже стояли друг против друга в спарринге. И она била его так же часто, как отвергала его ухаживания. То есть каждый раз. Джонсу нравилось думать, что у него получается манипулировать окружающими силой, шармом и смазливой внешностью. И в чем-то он был прав. Когда-то его мать, урожденная англичанка, приехала в США учиться, да так здесь и осталась, влюбившись в его отца, родившегося и выросшего в Вашингтоне. У матери Джонс и перенял непривычный британский выговор, который очаровывал большинство женщин-офицеров. Несмотря на небольшой рост, Джонс был способен на многое. Последний раз, например, Эмме рассказали, как он проник в дом, где держали заложников, вооруженный только одним альпинистским крюком, с помощью которого он забрался по глинобитной стене в окно. Он освободил заложников, и таким образом лишил противника главного рычага давления на союзников. Только после проделанной им работы принуждение к миру стало возможным.
- Как служится под Спенсером? – вполголоса спросил он. Все знали, что Спенсер настоящий бык. Если он видел цель, он не считался ни с чем и добивался своего, сметая тех, кто посмел ему мешать.
Девушка пожала плечами в ответ:
- Ну, я всё еще жива. Ты ездил к семье?
- У мамы был сердечный приступ, – признался он. – Но она у меня боец. Скоро поправится. А ты?
- Август. У него была операция.
- Так вот, в чем дело? – многозначительно переспросил он.
Очередь продвинулась вперед, Эмма посмотрела на него, вопросительно подняв бровь:
- А?
- Точно? – наклонившись к ней ближе, парень подмигнул.
Девушка оттолкнула его:
- В чем дело?
Пожав плечами, он поднял руки, они подходили к входу в палатку, где солдаты ждали, пока их перенаправят к месту службы.
- Разное болтают, – обронил он.
- Что, например? – с подозрением спросила она.
- Спокойно, любовь моя. У меня нет с этим проблем, - быстро сказал парень. Слишком быстро и слишком небрежно, как показалось Эмме. – То есть, я имею в виду, прекрасный пол, ты только посмотри на них! Хотя, что я говорю. Конечно, ты знаешь, о чем я!
Эмма быстро огляделась, не услышал ли их кто-нибудь. Даже если и так, у окружающих хватило такта, не подавать виду.
- Вот, значит, почему ты всё ещё сопротивляешься моему очарованию, – ухмыльнулся он.
Эмма закатила глаза.
- Даже не знаю, как это я устояла перед твоей красотой и очаровательной улыбкой? – саркастично спросила она.
Ухмылка на лице Джонса стала шире:
- Я почти каждый день задавал себе этот вопрос, а потом узнал, и все стало на свои места.
- Кто именно болтает? – настороженно уточнила Свон.
Джонс пожал плечами, продвигаясь вперед:
- Знаешь, иногда, здесь нечего больше делать, кроме как болтать и рассматривать грязь под ногами. Так что, это правда?
Она поколебалась секунду, подумав о том, что надо бы всё отрицать. Притворяться и дальше, что Генри её крестник, а Реджина просто хороший друг. Но Эмма не могла. Это как отказаться от части её самой. Она не может этого сделать. Эмма Свон больше не напуганная маленькая девочка, ищущая одобрения приёмных родителей.
- Да, - уверенно сказала она. – И что с этого?
- Я знал, – пробормотал Джонс, – я видел фото блондиночки в Беннинге, но я надеялся, что хоть одна из вас свободна, ну, или, по крайней мере, заинтересована в отношениях с мужчиной.
- Подожди. Что? – Эмма подняла ладонь, прося его замолчать. – Какая блондиночка?
- Ну, такая, – парень покрутил руками, показывая волосы, – улыбчивая и с кудряшками.
Эмме понадобилась секунда, чтоб понять о ком он:
- Погоди… Тина?
- А, значит, вот как её зовут?
- Во-первых, какого черта ты ошиваешься у моей койки и пялишься на мои фотографии? А во-вторых, нет.
- Нет? – удивленно повторил Джонс, полностью игнорируя её вопрос.
- Даже не думай. Она милая и хорошая, а ты, – она взмахнула руками, пытаясь подобрать слово, – Это ты.
- Ты, любимая, – понизил голос он, подходя ближе, и провёл пальцем по её щеке. Эмма отпрянула, почувствовав, что от него несёт выпивкой, хотя было только девять утра, – даже не представляешь, от чего отказываешься. Может, я как-нибудь покажу тебе, каково на другой стороне?
Издав сухой смешок, она протолкнулась мимо него, задев плечом:
- А тебе не приходит в голову, что, может, мне нравятся обе стороны и просто не нравишься ты?
- Это невозможно, – уверенно возразил он. – У тебя просто мужика нормального давно не было.
В ответ Эмма сильно стукнула его локтем в живот, заставив брюнета сложиться пополам, и вошла в палатку.
* * *
Март 17, 2005. Сторибрук, Мэн
Руби Лукас нравилось думать, что именно она свела вместе железного мэра Сторибрука и капрала Свон. Если б не она, Эмма никогда не узнала бы, как пройти на Миффлин Стрит. Конечно, они с Реджиной столкнулись в кафе, но это не суть. Именно Руби направила их друг к другу. В буквальном смысле. Кто знает, а вдруг Свон заблудилась бы без её указаний и встретила бы кого-нибудь симпатичного? Так что Руби гордилась тем, что собственноручно сделала мэра Миллс счастливой женщиной. Потом к обсуждению подключились остальные: Сидни напомнил всем, что именно он подал Реджине идею переписки с солдатом, но Лерой живо стёр самодовольную ухмылку с его лица, напомнив, что теперь у их мэра появились дела поинтереснее его журналистских расследований; Тина сообщила, что намекала Реджине, что той стоит присмотреться к девушке, с тех пор, как они впервые пришли за Генри вдвоём, правда, потом, воспитательницу лишили удовольствия бросать многозначительные взгляды и улыбаться, потому что почти весь месяц, проведенный в городе, Свон забирала Генри сама.