Читать интересную книгу Собачьи годы - Гюнтер Грасс

Тем временем Матерн-младший помаленьку обустраивается. Отец и сын по всей форме подписали договор о найме. Отныне псу Плутону надлежит мельницу со всем содержимым охранять, а о всяком деловом визите извещать лаем. Сыну же вменено в обязанности регулировать внешнее течение направляемого червями хозяйственно-экономического процесса. В своем качестве домоуправителя на сверхтарифном окладе он позволяет оборудовать у подножья мельничного холма автомобильную стоянку, но отвергает проект размещения здесь же автозаправочной станции. И покуда бензоколонки ищут и находят себе место на повороте от дюренского шоссе, он милостиво дает разрешение на строительство отделению федеральной почты и филиалу «Блатцхайм». Но вокруг стоянки дозволено возвести лишь одноэтажные постройки с трех сторон, дабы мельница — изображение которой украсило тем временем головку сувенирного значка-булавки — надлежащим образом превосходила в масштабах процветающие под нею предприятия. Небольшая телефонная станция и канцелярия обеспечивают передачу червячных указаний в ясных, логически законченных формулировках. В главном здании разместился небольшой и скорее простой ресторанчик, а также двенадцать одноместных и шесть двухместных гостевых комнат, дабы носителям червячной мысли было где с комфортом отдохнуть и переночевать. В подвале оборудован бар, где ближе к вечеру собираются у стойки адепты червячной правды или, как сейчас бы сказали, представители продуктивных общественных сил. Побрякивая льдом в бокалах, похрустывая соленым миндалем, они как бы между делом воплощают в жизнь рекомендованную мучными червями тенденцию к образованию монополий, дискутируют спорный и давно изъеденный червями кодекс честной конкурентной борьбы, подвергают оный сомнению, открывают друг другу душу и процентные ставки, готовы временно поддержать, спокойно движутся в ту же сторону, реагируют неоднозначно, однако оказывают влияние и нажим, берут на заметку и на баланс, с места и в карьер, быка и за рога, и при этом с улыбкой поглядывают на транспарант, вывешенный Матерном, домоуправителем, где белым по красному выведено:

КАПИТАЛУ НЕТ ЖИТУХИ, КОЛИ ЧЕРВЬ МУЧНОЙ НЕ В ДУХЕ!

Ибо Матерн-младший активно участвует в беседах. При этом многие из его доводов начинаются одинаково:

— Марксизм-ленинизм доказал, что…

Или:

— На крыльях социализма человечество…

Адепты червячной мысли — ибо представителями продуктивных общественных сил они никогда не были — вздрагивают на своих табуретах у стойки, когда домоуправитель Матерн, знаменитым ленинским жестом указуя на бело-красный транспарант, начинает говорить о сплоченном пролетарском коллективе мучных червей, о червячной структуре победоносной социалистической общественной формации и об истории как диалектическом червячном процессе. Так что покуда наверху в заброшенной ветряной мельнице кривой мельник своим удивительным ухом вслушивается в укромную жизнь обитателей десяти килограммового мешочка муки, споспешествуя послевоенной немецкой экономике в ее восхождении к нынешним всемирно признанным высотам, — это его терпеливому сотрудничеству обязан, кстати, своим возникновением основополагающий научный труд политэконома В. Ойкена[393] «Продуктивная роль общественно полезных мучных червей в правовом государстве», — его сын, домоуправитель, на чем свет стоит кроет тем временем капиталистических кровососов, угнетателей трудового червячного племени. Он сыплет цитатами, где через слово поминается мучной червь. Бывает классово-сознательный червь и червь деклассированный. Одни черви занимаются коллективным самообразованием, другие ведут бригадный трудовой дневник. Первопроходцы соцсоревнования возводят здание социализма. В новых исторических условиях прежний капиталистический червь превращается в… Пройдя горнила чисток, они освобождают свои ряды от чуждых элементов и неудержимо ползут к новым победам. В бесконечных беседах у стойки — Матерн-старший давно уже заснул наверху и видит в сладких грезах благодатно увитые плющом тихие кладбища по обоим берегам устья Вислы — его сын, Матерн-младший, склоняясь над очередным стаканом джина или виски, развивает на марксистской основе нечто вроде червячной мифологии, которой надлежит наглядно подкрепить тезис о неотвратимом поступательном движении всякого исторического развития.

— Ибо есть в их рядах плановики-передовики и целые червячные бригады, которые на крыльях социализма преодолеют путь от «Я» к «МЫ».

Матерн, тот, который домоуправитель, говорить не дурак. В прокуренном баре, поблескивая своим скоро уже совсем голым черепом в матовом свете потолочных ламп, заграбастав в ладони стакан с виски и позвякивая ледком, то и дело указывая столько уже раз запечатленным в живописи ленинским перстом в будущее, он разыгрывает поучительные пьесы-агитки, благо что в охочей до театра публике недостатка нет. Ибо те, что сидят у стойки — носители червячной мысли Абс и Пфердменгес, дамы от Тиссена и Аксель от Шпрингера, лидер продуктивных общественных сил Блессинг и Синдикус Штайн, все эти активные общественники по делам имуществ и семижды члены наблюдательных советов, — все они охотно подыгрывают, потому как у каждого — «иначе куда бы нас все это привело?» — есть свое собственное мнение, и оно должно быть представлено. К тому же каждый когда-то в молодости — «Клянусь, черт подери, вечерним кефиром и утренним стулом!» — где-нибудь да стоял слева. Мы же тут среди своих — «Краусе-Маффай» и «Рехлинг-Будерус». Ах вы, старые рубаки, Любберт и Бюлов-Шванте, свидетели Альфреда и наследники Хуго. И вообще, ежели после полуночи, — люди как люди, с ними вполне можно поговорить, — так Матерн считает, домоуправитель. И у них жизнь совсем не сахар. Каждому, даже вдове Сименс, приходится влачить свое бремечко. Каждой, даже компании «Хижина доброй надежды», приходилось когда-то начинать с самого низа. И каждое предприятие, даже «Феникс-Райнрор», не позволит просто так себя высечь.

— Но одно вы себе зарубите на носу, вы, страховые компании и страховые агентства по страхованию страхований, вы, переработчики смолы и металлолома, вы, широко разветвленные и удачно породненные, вы, Крупп, Флик, Штумм и Штиннес: победа социализма неизбежна! Выше чашки! Дело мучного червя непобедимо! Будь здоров, Викко! Тенденции благоприятствуют! Ты отличный парень, хоть и был штандартенфюрером. Быльем поросло. Все мы когда-то… Правда, каждый на свой лад. Зови меня просто Вальтер.

Но подобные братания под сводами заброшенной мельницы проистекают лишь в полночь — днем же, покуда автостоянка забита, телефонная станция перегружена, а приемные часы полностью расписаны на неделю вперед, здесь царит малая идеологическая война. Увы, со стороны домоуправителя никакие закулисные темные силы ведение оной не финансируют; из собственных скромных средств он вынужден оплачивать печатание листовок, характер которых — ввиду своеобразия их применения — следует признать новаторским.

На лицевой стороне пафос классовой борьбы подкреплен именами Карла Либкнехта и Розы Люксембург и расцвечен множеством восклицательных знаков; на оборотной вслед за деловитым двоеточием возвещено, что Рюссельсхайм уже через пару лет будет выплачивать супердивиденды — шестьдесят шесть процентов годовых.

На лицевой стороне вожаки разбойничьих банд Симон Матерна и Грегор Матерна уже в начале шестнадцатого столетия, оказывается, создали классово сознательные коллективы, чтобы не сказать бригады; на оборотной заложены основы концерна «Монтана».

На лицевой стороне всяк кому не лень может прочесть о том, как прадед домоуправителя, веривший в Наполеона, но сбывавший штурмовые лестницы русским, благодаря этой раздвоенности сколотил деньгу, которая прежде принадлежала милитаристам и буржуям; на оборотной аккуратными столбцами выстраиваются цифры инвестиций и отчислений баденской анилиновой и содовой фабрики на еще далекий пятьдесят пятый год.

Короче: в то время, как домоуправитель Матерн на лицевой стороне своей красной листовки утверждает себя борцом, стремящимся ускорить неминуемый конец декадентского западного общественного устройства, оборотную, чистую сторону той же самой листовки торопливо заполняют статистические графики будущих расходов, колебаний курсов, конспекты грядущих распоряжений и приказов по картелям и концернам — сколь наглядное предвосхищение современной модели мирного сосуществования!

А сколько бесплатного удовольствия можно было бы доставить себе, ввернув сейчас, дабы оттянуть приближающийся конец сей славной хроники, ту или иную вставную новеллу в повествование, ибо теперь-то, когда подоплека прояснилась, любой был бы горазд подкинуть сюда какую хочешь байку. Например, о студии УФА, которая слишком поздно удосужилась послать своих доверенных лиц в Ново-Никельсвальде. Теперь-то любой смог бы сколько угодно распускать нюни и сетовать. Чего стоит одна только нескончаемая литания упущений и огрехов в нашем сельском хозяйстве, хотя мучные черви по своему почину и во весь голос предупреждали о подступающем аграрном кризисе. Теперь-то всяк был бы рад накатать сюда целый альманах общественно-значимых сплетен. Хватило бы за глаза одних только гамбургских хитросплетений: коллизия Розенталь — Ровольт, мотивы развода Шпрингера и прочее социально-критическое занудство… К черту все эти подробности, излагаем коротко и ясно: с марта сорок девятого и вплоть до лета пятьдесят третьего Вальтер Матерн, тот самый, что пришел с черным псом, дабы судить, служит и живет домоуправителем и вполне оседлым сыном у своего отца Антона Матерна, который пришел, дабы помогать людям советами из шепчущего мешочка с мукой. Этот период приобрел всеобщую известность как первоцвет экономического чуда. А самая первая зародышевая клетка этой эпохи называется Ново-Никельсвальде. Тут многое — неспроста ведь поговаривали о закулисных фигурах и международных связях — было и впредь будет покрыто мраком. К примеру, Матерн, как-никак домоуправитель, так ни разу и не сподобился лицезреть Золоторотика, о котором все знали, что он… Но никто не знал, где он — даже мучные червяки. Зато про смерть Сталина они разболтали прежде, чем о ней было официально объявлено. А несколько недель спустя беспривязно бегающий ночью сторожевой пес Плутон извещает всех громким лаем: «Костер под мельницей!» Огонь тогда быстро погасили. Пришлось только заменить четыре перевязки в козлах мельницы. Седло и опорные балки пострадали незначительно. Президент дюссельдорфской полиции приезжал лично. Установленный поджог! Однако все попытки выявить связь между этим случаем и вскоре последовавшим за ним вторым, как приходится признать, удавшимся налетом на мельницу остались в области слухов и домыслов, потому как доказательств и по сей день нет никаких. В сфере чисто голословных предположений остаются и те, кто усматривает связи между смертью Сталина и сорванным поджогом, с одной стороны, и между удавшимся налетом и восстаниями рабочих в советской оккупационной зоне[394], с другой. Тем не менее как в поджоге, так и в похищении все и по сей день дружно обвиняют коммунистов.