Читать интересную книгу Собачьи годы - Гюнтер Грасс

Но на следующее утро в четверг — дождь не унимается, а мельник Матерн в свободные от приема часы забивает гвозди в опорные балки, перевешивая фото дряхлого президента с места на место, — Золоторотика, который, как выясняется, только хотел забросить мельнику очередную стопку иллюстрированных журналов, уже и след простыл: он опять где-то за границей. Зато сутки спустя — нудный деревенский дождь не знает ни удержу, ни передышки — пред очи мельника являются все наследники Объединения немецких промышленников. Хоть и декартелизованные, они — Баденский Анилин, Байер и Хоехст — приходят все вместе и сообща жаждут получить от мучных червей указания на ближайшие годы. «Ни гроша на дивиденды, все только на наращивание капитала!» Впрочем, подобным лозунгом мучные черви напутствуют не одну только химическую индустрию; кто бы ни пожаловал, — АО «Фельдмюле» и «Эссо», «Ханильс» и «Северогерманский Ллойд», всемогущие и всеимущие банки и агентства гарантийного страхования, — мучные черви хором и в унисон твердят одно и то же: «Отказ от дивидендов ради наращивания капитала!» А уж к этому главному совету всякие мелкие добавки. Как заграбастать концерн «Херти» вкупе с еще более старинной фирмой «Титц» в фамильный фонд Карга? Давать или не давать Бренникмайеру кредиты своим клиентам? И как должен выглядеть мужской костюм будущего, — имеется в виду, конечно же, двубортный, вожделенный объект просыпающегося покупательского спроса, — который скоро начнет выпускать с конвейера фирма «Пик и Клоппенбург»?

По твердым расценкам (плата, разумеется, вперед) мучной червяк готов дать ответ на любой вопрос. Он ласково полирует фирменную мерседесовскую звезду, предсказывает блеск и нищету концерну Боргварда, по-хозяйски распределяет средства из плана Маршалла, заседает в Международном Рурском совете, утверждает конституцию прежде, чем Парламентский совет успевает ее принять, устанавливает дату денежной реформы, проводит подсчет голосов задолго до первых парламентских выборов, успевает скорректировать планы ховальдских судоверфей с учетом грядущего корейского кризиса, содействует заключению Петерсбергского соглашения[380], объявляет некоего господина доктора Нордхофа[381] будущим главным бухгалтером поэтапного ценообразования и изо всех сил, когда это выгодно ему и иже с ним, жмет на педаль понижения курса.

В целом, однако, тенденции благоприятные, хотя дамы из Тиссена тоже отнюдь не чураются стежки-дорожки на заброшенную мельницу. Уж не дарует ли мельница-чудесница секрет вечной юности? Не разглаживает ли морщины, не стройнит ли дряблые старческие икры? Уж не сводничает ли на досуге мучной червячок? Некоему доблестному ветерану, который перед портретом бывшего Президента Рейха, — портрет тем временем перебрался из мешочного чулана в закром — просветлев лицом, отдает честь, ему, этому все еще крепкому старичку черви рекомендуют втереться в доверие к будущей ключевой фигуре, господину Бюлов-Шванте, ежели он хочет, чтобы его строительная фирма процветала. «Женись, Портленд-Цемент, женись, счастливчик!» — ибо мучные черви благоволят семейным предприятиям.

Правда, всякий, кто собрался на поклон к мучному червю, должен запастись в дорогу смирением и детской верой. Вот почему несгибаемому, вечно насмешливому Хьяльмару Шахту, бесенку в стоячем воротничке, никакие советы впрок не идут, хотя очень часто он с мучными червями совершенно согласен. И черви, и Шахт в один голос предостерегают об опасностях избыточного экспорта, чрезмерного валютного запаса, разбухания денежного обращения и роста цен. Но только мучные черви знают и подсказывают решение грядущих затруднений. Когда на мельницу порознь прибывают будущий министр финансов Шэффер и тайный советник Фоке, директор государственного банка, им, каждому по отдельности, дается наказ невзирая ни на что все же отворить двери всех казначейских кубышек: министр пусть не пытается сдержать рост налогового бремени, а тайный советник пусть не морит взаперти золотой запас, а выпустит его на свободу. И в этом случае, как и на организованной мучными червями встрече Круппа, Байтца и Мэрфи, главный лозунг неизменен: «Валютные кредиты слаборазвитым странам».

А вот уже и первые заметные сдвиги к лучшему. Закупки в Латинской Америке укрепляют рынок шерсти. Бременские джуты потихоньку переводят дух. Своевременное предостережение о понижении курса канадского доллара. Образцово проведенная мучными червями консолидирующая пауза позволяет удержать рынок. Тенденции по-прежнему благоприятны. Золоторотик распорядился покрыть подъезд от шоссе к мельнице асфальтом. Несуразные свадебные прожекты мельника — он остановил свой выбор на некоей вдове из Фирзена — мгновенно рушатся, как только выясняется, что после женитьбы ему придется отказаться от беженской пенсии. По-прежнему один, но отнюдь не страдая от одиночества, мельник листает газеты и иллюстрированные журналы: «Квик» и «Кристалл», «Штерн» и «Ревю», словом, все, что присылается ему на дом совершенно бесплатно — франкфуртскую «Алльгемайне» и мюнхенскую «Слушай!», которая, кстати, уже третий год выходит. И все, кто хранил ему верность с самого начала, равно как и те, кто с опозданием приобщился к истинной вере, приходят к нему снова и снова, либо, робея, идут в первый раз, увековечивают либо подтверждают свою подпись на мельничном стволе, не забывают в знак внимания маленькие подарки для хозяина и терпеливо покашливают, когда капризная печка чадит при восточном ветре: клиенты самого первого призыва — Мюннеман и Шликер, Некерман и Грундиг, старые лисы Реемтсма и Бринкман, тяжеловозы Абс, Форберг и Пфердмэнгес; поначалу будущий, а затем вполне современный Эрхард[382] захаживает регулярно, и ему даже дозволяется проглотить лишнего мучного червячка, который и по сей день чудесно и чудодейственно пребывает в теле сего безупречного мужа — вот она, экспансия! Стихия свободного рынка оседлана мучным червем. В отце экономического чуда червь — чудесный и чудодейственный — гнездился с самого начала. «Не слушайте червя, червь сам с червоточиной!»

Это каркает оппозиция — ибо сама она к мельнику Матерну не ходит, денег не платит, при восточном ветре дымом не давится и советов не слушает. Решением всей своей парламентской фракции она категорически отмежевывается от участия в этом средневековом мракобесии. Профсоюзных лидеров, которые тайком и окольными тропами, но все же пробираются к мельнице, невзирая на то, что полученные ими червячные директивы решающим образом способствуют укреплению и чуть ли не всемогуществу Объединения немецких профсоюзов, рано или поздно подвергают обструкции — достаточно вспомнить о судьбе Виктора Агарца[383]. Ибо социал-демократы, все как один, отвергают мельника и презирают его консультируемых мучными червями клиентов. Адвокат Арндт не пожинает ничего, кроме дружного хохота зала, когда на заседании бундестага в части «разное» пытается доказать, что хождение за советом к мучным червям противоречит параграфу два Основного закона, то бишь Конституции, ибо культ мучного червя, наблюдающийся и набирающий силу повсеместно, препятствует свободному самораскрытию личности каждого гражданина. Циничные остроты про червяков, культивируемые в боннской штаб-квартире СПГ, будучи обнародованы в качестве предвыборных лозунгов, стоят партии многих решающих голосов. Ни одна предвыборная речь господ Шумахера и — с августа пятьдесят второго — Олленхауэра[384] не обходится без издевок и саркастических выпадов по поводу государственных визитов на заброшенную мельницу. Лидеры оппозиции то и дело высмеивают «капиталистическую червячную терапию» — надо ли удивляться, что в итоге они так в оппозиции и остаются?

А вот священство захаживает исправно. Правда, не в парадном облачении и не процессиями с Фрингсом и Фаульхабером[385] во главе, а все больше в анонимном обличим доминиканских монахов, которые — редко на моторе, чаще всего пешком, но бывает что и на велосипедах — устремляются к путеводной ветряной мельнице.

Отнюдь не долгожданные гости, скорее назойливые просители, они сидят внизу с раскрытыми требниками и смиренно дожидаются, покуда некий доктор Откер из Билефельда не выяснит, что для него задача дня гласит: «Пеки свой торговый флот! Замеси свое пудинговое тесто, дай вскипеть на слабом огне, потом остуди и аккуратно спускай во все мировые океаны. Оглянуться не успеешь — и вот они, уже на плаву, танкеры доктора Откера!» А уж после, когда Откер, увековечившись на мельничном стволе, наконец откланивается, приходит время патеру Рохусу с легким изумлением дышать на свои очки, ибо, как только он скрипучим школьным мелом процитировал на аспидной доске катехизис — «Господь, ниспошли от Духа Твоего, и все воздастся…» — мучные черви рупором господним ответствуют: единственно душеспасительной церкви надлежит постепенно насадить в правящей христианской партии сперва готические, а затем и позднероманские нравы, дабы задним числом, на худой конец даже и с помощью иноземцев, снова утвердить империю Карла Великого; начинать надо осторожно, без пыток и охоты на ведьм с последующим их сожжением, поелику еретики вроде Герстенмайера и Дибелиуса[386] и так будут покорны Пресвятой Деве: «Мать непорочная, светоч любви, всех нас спаси и благослови!»