Из Сантьяго Фидель начал поездку по стране в направлении Гаваны. Репортеры следовали за ним по пятам. На их расспросы Кастро не уставал отвечать, что политических амбиций у него нет. Он подчиняется приказам «президента Уррутиа», говорил Фидель, а что до будущего, то революция повинуется «воле народа». Правда, он принял предложение Уррутии служить главнокомандующим вооруженными силами.
Где бы ни появлялись партизаны, оборванные и уставшие, их приветствовали толпы людей. Молодой повстанец из Ольгина, Рейнальдо Аренас, вспоминал, как это было. «Мы сошли с гор и были встречены как герои. В моем районе в Ольгине мне дали флаг "Движения 26 июля", и я шел по кварталу с этим флагом в руках. Мне было немного неловко, но радость вокруг царила просто невероятная, звучали гимны, весь город высыпал на улицы».[25]
В Гаване сотни вооруженных повстанцев заполонили вестибюли гостиниц и вели себя так, как будто они в поле на привале. Большая часть правительственных войск сдалась после бегства Батисты и находилась в своих казармах, но кое-где по-прежнему оставались снайперы, шел розыск бежавших полицейских агентов, коррупционеров и военных преступников. В ряде мест толпа совершила нападения на казино, парковки и другие «оплоты коррупции» времен Батисты, но это вскоре было пресечено ополченцами «26 июля». Даже бойскауты выполняли роль полиции. Тем временем в посольства иностранных государств прибывали офицеры, полицейские и чиновники, попавшие в тяжелое положение после бегства Батисты.
4 января Карлос Франки покинул Фиделя и полетел в Гавану. Он обнаружил, что столица изменилась. «Мрачный «Кемп-Колумбия», символ тирании и преступности, в котором мне довелось быть в заключении, превратился прямо в какой-то театр, невозможно бы даже представить себе такое. С одной стороны — бородатые повстанцы во главе с Камило, численностью не более пятисот человек с другой — двадцать тысяч военных: генералов, полковников, майоров, капитанов, капралов, сержантов и рядовых. Когда мы проходили мимо, они вставали по стойке «смирно». Нас просто смех разбирал. Помню, как Камило принимал посла Соединенных Штатов в доме командующего. Со своей бородой он выглядел как Христос на пьянке. Ботинки сброшены на пол, ноги на столе».
Через некоторое время приехал Че. Он рассказал, что президентский дворец заняла «Революционная директория» и, похоже, не собирается его покидать. Че пытался поговорить с их руководителем, но ему было отказано во встрече. Франки писал: «Камило, полушутя-полусерьезно, сказал, что в качестве предупреждения не мешало бы выпустить по ним пару пушечных ядер… Не будучи поклонником дворца, я сказал, что идея недурна, но Че — он всегда обладал чувством ответственности — заявил, что сейчас не время тратить пушечные ядра. Он спокойно вернулся во дворец, встретился с Фауре Чомоном, и все было улажено. Камило всегда слушался Че».
Когда 8 января в Гавану прибыл Фидель, Уррутиа уже обосновался во дворце, и было установлено некое подобие государственной власти. Повстанцы заняли общественные здания, полицейские участки, офисы газет и профсоюзов. Находившиеся в изгнании коммунистические лидеры стали возвращаться в страну, и запрещенная прежде коммунистическая газета «Сегодня» возобновила свою работу. Даже бывший президент Карлос Прио вернулся из Майами. За границей основные кубинские посольства были заняты представителями «Движения 26 июля». Новое правительство признали Венесуэла и Соединенные Штаты. Советский Союз последовал их примеру 10 января.
Средства массовой информации только и говорили, что о Фиделе и его героях-«барбудос». Еженедельник «Боэмия» превратился в «фанатский журнал» революции, печатающий подобострастные материалы о Фиделе: один из художников дошел до того, что изобразил его лицо похожим на лицо Христа, дополнив портрет нимбом. Страницы журнала пестрели рекламными объявлениями, эксплуатирующими тему победившей революции. Пивоваренная компания «Полар» украсила страницу изображением крепкого крестьянского парня, собирающего сахарный тростник, и надписью: «ПОРА ПРИНИМАТЬСЯ ЗА РАБОТУ! Теперь, когда мы счастливы, что снова свободны, и как никогда горды тем, что мы кубинцы, мы должны идти путем труда: созидательного и напряженного труда на благо Родины… А после работы ПОРА ПРИНИМАТЬСЯ ЗА "ПОЛАР"!»
В одном из театров состоялась премьера пьесы про «генерала Фиделя». Группа благодарных граждан спешно заказала бронзовый бюст Кастро, на мраморном постаменте была выгравирована надпись, восхваляющая человека, который «испепелил путы диктатуры пламенем свободы».
Че тоже получил свою долю пламенных благодарностей. Выдающийся кубинский поэт-коммунист Николас Гильен написал стихи в честь Гевары.
ЧЕ ГЕВАРА
То, верно, Сан-Мартин рукою чистойХосе Марти приветствовал, как брата,А может, море миновав, Ла-ПлатаСлилась с Кауто[26] в ток воды игристый?
Нет — то Гевара, гаучо речистый,Поднес Фиделю кровь свою солдатаИ руку дал товарища тогда нам,Когда сгустился сумрак ночи мглистый.
Смерть отступила. Тени ненавистной,Ни лезвий, ни отрав, ни тварей низкихНет и следа — одно воспоминанье.
Светла душа, что две души вобрала:То, верно, Сан-Мартин рукою чистойХосе Марти приветствовал, как брата.
Если Че и так уже был известной в латиноамериканских странах фигурой, то литературное посвящение Гильена — поэта, стоящего наравне с Федерико Гарсиа Лоркой, Пабло Нерудой и Рафаэлем Альберти, — ввело его в пантеон самых почитаемых в Латинской Америке исторических личностей. В тридцать лет Че Гевару уже сравнивали с самим Хосе Сан-Мартином.
Однако в американском посольстве в Гаване Че считали ужасным «Распутиным» нового режима. Его влияние на Фиделя и не вполне ясная роль, которую этот человек играл за стенами Ла-Кабанью стали почвой для весьма беспокойных размышлений.
III
Свое прибытие в Гавану Фидель обставил как талантливый режиссер. Он въехал в город во главе шумной процессии, стоя на захваченном у врага танке. Нанеся визит во дворец президенту Уррутиа, Кастро вспрыгнул на борт «Гранмы», которая была перевезена в Гавану и установлена в порту. Затем, в сопровождении Камило и Рауля — Че в это время пребывал в Ла-Кабанье в стороне от всеобщего внимания, — он проследовал к «Кемп-Колумбии»: по улицам, вдоль которых стояли тысячи ликующих гаванцев, в восторге размахивающих флагами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});