Между тем войска Гевары развивали наступление. Взяв Пласетас, Че двинулся на север и в Рождество напал на Ремедиос и порт Кайбарьен: оба пали на следующий день. К 27 декабря только один гарнизон, в городке Камахуани, отделял войска Че от столицы Лас-Вильяс; когда войска бежали из него без боя, путь на Санта-Клару, четвертый по величине город Кубы, был открыт.
Повстанцы пребывали в эйфории. Они знали теперь, что еще чуть-чуть и они выиграют войну, однако Че призвал своих людей не праздновать победу раньше времени, считая поддержание дисциплины в войсках и установление хотя бы относительной законности и порядка в провинции приоритетными задачами. Чтобы не допустить анархии, Че назначил временных революционных правителей в каждый из освобожденных городов и установил для своих бойцов строгие правила поведения. Посещать бары и публичные дома было запрещено, но некоторые все же поддались искушению. В день взятия Ремедиоса командир отряда Энрике Асеведо едва не утратил контроль над бойцами, поскольку владелец одного из борделей доставил им грузовик с проститутками и ящик рома в знак «преклонения» перед партизанами.
«Я увидел, как парочки устремились в заросли, и, не тратя времени на размышления, заорал на этого парня: "Если ты хотел навредить нам, ты заплатишь за это. Забирай своих шлюх — и немедленно!"»
Тем временем Че получил ликующее сообщение от Фиделя, который шестой день осаждал гарнизон в Маффо: «Война выиграна, армия противника разваливается на глазах, мы зажали в Орьенте десять тысяч солдат. У тех, что засели в Камагуэе, нет путей к отступлению…
Сейчас совершенно необходимо, чтобы наступление на Матансас и Гавану осуществлялось исключительно силами "Движения 26 июля". Колонна Камило должна идти впереди, в авангарде, и взять Гавану после падения диктатуры, если мы не хотим, чтобы оружие, находящееся в ставке Батисты, попало в чужие руки».
В преддверии окончательного разгрома кубинских вооруженных сил Фидель был озабочен тем, чтобы не дать своим соперникам выхватить у него из рук инициативу. Одновременно с действиями Че и Камило в Лас-Вильяс повстанцы развивали наступление в провинциях Орьенте и Камагуэй. Многочисленные гарнизоны сдались войскам Рауля, и уже сам Сантьяго находился под угрозой. В конце ноября после кровопролитной осады войска Фиделя взяли важнейший гарнизон в Гисе и спустились с гор в льяно.
Госдепартамент США и ЦРУ не имели теперь никаких иллюзий насчет Кастро. Также они понимали, что состоявшиеся выборы не привели к урегулированию кубинского кризиса. Посол Эрл Смит получил из Вашингтона указания передать Батисте, что правительство Риверо Агуэро не может ожидать поддержки от Вашингтона и что ему следует отречься от власти в пользу хунты, которая будет поддержана Соединенными Штатами. Батиста отказался, очевидно все еще веря в то, что сможет как-то удержать ситуацию под контролем.
Вскоре после этого в руки Рауля перешел порт Никаро, и затем — казармы «Ла-Майя» в Гуантанамо. Рауль захватил большое количество оружия и взял в плен более пятисот человек. В середине декабря, пока Фидель продолжал осаду Маффо, часть его войск установила контроль над Центральным шоссе, шедшим через Орьенте, и прижала к ногтю все армейские подразделения в округе.
По мере того как повстанцы развивали успех, ЦРУ стало рассматривать возможность совершения упреждающего военного переворота, и его агенты занялись подбором подходящих кандидатур для будущей хунты. Хусто Каррильо предложил на эту роль полковника Баркина, заточенного в тюрьме на острове Пинос. Баркин пользовался большой популярностью в армии, и многие считали, что он в состоянии установить военную диктатуру в стране после ухода Батисты. ЦРУ обеспечило Каррильо деньгами, чтобы тот подкупил администрацию тюрьмы и Баркину позволили бежать.
Идея заговора посетила и некоторых членов высшего командования при Батисте. Генерал Франсиско Табернилья предложил генералу Кантильо, командующему войсками в провинции Орьенте, вступить в переговоры с Фиделем с целью заключить союз между повстанцами и военными и нанести окончательный удар по режиму Батисты. В правящую хунту должны были войти представители обеих сторон: сам Кантильо, еще один офицер, которого предстояло выбрать позже, временный президент Мануэль Уррутиа и двое гражданских лиц, выдвинутых Фиделем.
Фидель понимал, что военными движет одна цель — «остановить Кастро», — и отверг предложение путчистов. В то же время он дал знать Кантильо, что хочет встретиться с ним лично.
По всей стране большие и малые города переходили в руки повстанцев, которых с энтузиазмом встречали местные жители, причем многие из них надевали красно-черные повязки с символикой «26 июля». К Рождеству войска Че и Камило взяли большинство важнейших городов в Лас-Вильяс, за исключением Санта-Клары, Сьенфуэгоса, Тринидада и Ягуахая. После короткого рождественского визита к своей матери в Биран Фидель приготовился ко встрече с Кантильо. У него по-прежнему имелось достаточно поводов для тревоги, но и уверенность в своих силах была уже настолько велика, что ночью 26 декабря он отдал Че распоряжение, о котором повстанческое движение мечтало уже давно: начать подготовку к наступлению на Гавану.
Фидель был прав, полагая, что битва за Лас-Вильяс окажется ключевой на финальной стадии войны. Будучи важнейшим транспортным и коммуникационным узлом центральной Кубы, с населением в 150 тысяч человек, он являлся последним препятствием на пути к столице; в случае падения Санта-Клары между повстанцами и Гаваной оставался бы один только порт Матансас. Поэтому все свои надежды Батиста связывал теперь с обороной Санта-Клары, куда он бросил дополнительно две тысяч солдат, увеличив воинский контингент до трех с половиной тысяч человек. Руководить обороной города он отправил своего самого способного военачальника — теперь уже полковника Хоакина Касильяса. В сторону Санта-Клары отправился также бронепоезд с оружием, боеприпасами и коммуникационным оборудованием; он должен был служить резервным арсеналом и центром связи с военным командованием в Гаване.
Впрочем, Батиста понимал, что времени остается очень мало. Он узнал о заговорщицких планах Табернильи и решил сделать ставку на генерала Кантильо, сказав тому, что в конце января передаст власть его хунте. Одновременно Батиста готовил пути к отступлению: на Рождество он распорядился о том, чтобы несколько самолетов стояли наготове на случай, если ему, а также небольшому числу приближенных придется бежать из страны. Через несколько дней он отправил своих детей в Соединенные Штаты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});