Читать интересную книгу Пропавшее кольцо императора. I. Хождение в Великие Булгары - Роман Булгар

Двигаясь за хищной птицей, кружащей высоко в небе и выбирающей подходящую себе добычу, охотница близко подступила к лесной чаще, что местами своими неровными краями подбиралась к самому городу.

Высоко поднявшись в небо, сокол пропал. Внимание Суюм привлек крупный глухарь. Огромная птица сидела на разлапистом дереве шагах в пятидесяти от нее и дразнила своей кажущейся доступностью.

– Ого! – в женских глазах вспыхнул и разгорелся охотничий азарт, и Суюм проворно соскочила на землю и вооружилась небольшим луком.

Дикий урман совершенно ее не страшил. С самого детства женщина привыкла к лесу. Частенько еще до замужества брат брал ее с собой на охоту. И Суюм храбро скакала среди многочисленных охотников.

Часто видела она, как при приближении шумных загонщиков, ломая кустарники, бросались от них наутек стада пугливых оленей и лосей, а из болотистых зарослей и непроходимых чащоб отчетливо доносилось злобное хрюканье потревоженных ими диких свиней. Но их не трогали.

На подернутых зеленой ряской лесных речках не раз показывали ей на огромные поселения бобров. Озера и болота кишели дикими гусями, утками, лебедями и прочей пернатой дичью…

При приближении Суюм птица неторопливо расправила огромные крылья. Она с шумом поднялась, пролетев десятка четыре-пять сажень, опустилась на другое дерево, неторопливо сложила крылья.

Старый глухарь словно игрался с нею, открыто насмехался, и в ней помимо давно проснувшегося охотничьего азарта закипела злость.

Пригнувшись, Суюм крадучись шагнула вперед. Осторожная птица, не подпуская человека на прицельный выстрел, взмахнула крыльями и снова перелетела чуточку дальше. И так повторялось раз за разом…

– От меня не уйдешь! – игра только раззадоривала охотницу, и она шла следом, все дальше углубляясь в урман.

Наконец, воспользовавшись тем, что в одном месте крутые берега лесного ручья, неведомо как, но размытые дождями, нагромоздились целой цепью огромных земляных глыб и уступов, Суюм изловчилась, незаметно подобралась к глухарю, зазевавшемуся и упустившему из вида преследовательницу. Приподняв лук, натянув тетиву, тщательно прицелившись, охотница пустила в него маленькую стрелу.

– Попала! – радость охватила женщину.

Но большая и сильная птица, пронзенная стрелой, не сразу камнем свалилась на землю, а все же попыталась взлететь, взмахнула несколько раз своими размашистыми крыльями и рухнула поодаль на рыжевшую вершину невысокого и плоского глиняного утеса.

– Ох! – протяжный вздох глубочайшего разочарования вырвался из женской груди, когда Суюм подбежала ближе и обнаружила, что крутые стены возвышающегося, как гора, утеса почти отвесны.

В растерянности она даже оглянулась. Стоило ей столько мучиться, чтобы уйти потом с пустыми руками.

– Нет! Доберусь! – охотница упрямо встряхнула головой, бросила на землю свой ставший бесполезным лук.

Вытащила она из ножен тонкий кинжал и, втыкая его в расщелины, ловко и быстро взобралась наверх и с торжествующим криком подняла свою добычу, с трудом удерживая тушку на вытянутых руках.

Глухарь был огромен, великолепен и весил не меньше пуда!

– Вот оное добыча! Все добычам добыча! – воскликнула она.

Держа в руках невиданный трофей, Суюм повеселела. На душе у нее вмиг стало легко. Терзавшее ее внутреннее чувство тревоги отошло в сторону, и она напрочь позабыла про него. А вот зря…

Едва лишь женщина, собираясь спуститься с утеса тем же путем, что и поднялась на него, подошла к его краю и посмотрела вниз, как всю ее веселость мигом сдуло, а на душе отчаянно заскребли дикие кошки.

– У, шайтан! – выдохнула Суюм, увидев, что у подножия, как раз там, где она столь опрометчиво кинула на землю свое верное оружие, покачиваясь на двух лапах, вытягивая вверх косматую и со свалявшейся шерстью морду, стоял заматеревший огромный бурый медведь.

То ли это ей с испуга померещилось, то ли уж и всамделишно хозяин урмана насмешливо подмигнул ей, мол, попалась, больше не будет без его спроса шастать в его владениях, трогать и обижать его подданных.

Оглянувшись по сторонам, Суюм поняла, что угодила в незавидное положение. Несмотря на самый разгар лета и на то, что зверь в эту пору неголоден, косолапый мишка, очевидно, проникся к ее особе вовсе не бескорыстным интересом и уходить никуда не собирался.

Может, медведя привлекла возможность легкой добычи, что крепко держала в своей руке незадачливая охотница, не догадавшаяся сбросить добытую птицу вниз под лапы топтыгину и таким образом постараться избавиться от его нежелательного присутствия.

Сердито сопя, мишка топтался, медленно обходя весь утес по кругу, высматривая место, откуда полегче было бы взобраться наверх.

То опускался топтыгин на все свои четыре лапы, то в одном месте, прогибаясь в спине, вытягивался во весь свой огромный рост и пытался достать передними лапами до кромки утеса. Он, урча, цеплялся когтями за края, оставлял на них глубокие царапины.

– О, Аллах! – перепуганная не на шутку, Суюм с ужасом увидела, что страшные порыжевшие когти дикого зверя не достают до площадки, на которой она умещалась, всего аршин-полтора.

Беспомощно заморгав, охотница огорченно вздохнула. А у нее-то не оказалось ничего подходящего. Лук ее бесполезно валялся внизу. Если бы под ее руками имелась хотя бы простая жердь, чтобы, тыкая зверю в морду, мешать ему, спихивать вниз, когда он начнет взбираться наверх.

На плоской вершине, от края до края имевшей в поперечнике шагов шесть-семь, на ее беду, не было ничего, кроме комьев ссохшейся глины.

Глядя медведю в глаза, женщина подумала о том, что глупый зверь, может, уйдет прочь, если он перестанет ее видеть, отошла от края и села посреди своего небольшого укрытия. В ее голове мелькнула запоздалая мысль о том, что напрасно она уехала в поле без своей охраны.

Зачем она не послушалась начальника стражи? Сейчас сидела бы на коне и весело посматривала на то, как разделывают на куски властелина леса. И всему виной ее несусветное упрямство и заносчивость…

Потеряв из вида свою пока еще недоступную ему жертву, мишка-то сильно разъярился и взревел. Случилось совершенно обратное тому, чего добивалась Суюм. Медведь не убрался восвояси, а сейчас же полез наверх. Показались его лапы, уже цепляющиеся за самые края ее весьма ненадежного убежища. И ужас волной прокатился по всему уступу.

Подброшенная вверх подкатившим страхом, охотница мгновенно вскочила. Она повела растерянными и напуганными глазами по кругу, нагнулась, нащупала руками самый тяжелый кусок глины и, высоко подняв его обеими руками над головой, изо всех сил швырнула ком в мохнатую голову, вскоре показавшуюся вслед за огромными когтями.

– Получай! Кит! Уходи!

Тяжеленный глиняный комок, натолкнувшись в полете на твердую преграду, разлетелся на мелкие кусочки. Но и мишка с громким воем от вспыхнувшей боли и от проснувшейся ярости кубарем скатился вниз.

– Ы-ы-ы!..

Растревоженные лесные обитатели веером разбегались и разлетались от места схватки от греха подальше. Никому из них в тот самый миг не хотелось попасться на глаза разъяренному до предела хозяину урмана.

– Ы-ы-ы!..

Суетливо скакали во все стороны серые зайцы. Наперегонки с ними, озираясь, бежала лисица, по давней привычке заметая следы пушистым огненно-рыжим хвостом. Поднялись вверх, закружили над верхушками деревьев и тревожно закричали сойки. Им вторили галки и вороны. Ах! Беда! Беда! В их лес пришла беда! Спасайтесь, кто может! Спасайтесь!

Продышавшись, медведь протер лапами запорошенные земляными крошками глазища, снова полез наверх, пригнул голову и не обращал внимания на посыпавшийся на него сверху град глиняных комьев.

Вскоре и их не осталось. Недолго думая, Суюм швырнула добытого ею глухаря, надеясь откупиться птичьей тушкой от лесного бродяги:

– Забирай, шайтан! Подавись!

Но, видно, было слишком поздно. Сбитый тяжелой птицей топтыгин скатился вниз, ткнул лапой, справедливо решил, что глухарь от него никуда не уйдет, злобно отшвырнул тушку от себя и снова полез наверх.

– Кит, шайтан! Уйди ты! – теряя остатки духа, выкрикнула Суюм и отчаянно завизжала, инстинктивно надеясь испугать, привести медведя в смятение и тем самым заполучить передышку и собраться с мыслями.

– А-а-а! А-а-а! – полетело, разнеслось по всему лесу.

От неожиданности зверь вжал голову, оглушенный пронзительными звуками, вырывающимися из странного существа, и сполз вниз с откоса, катясь на брюхе. Он в недоумении присел на свою широкую задницу, прищемив куцый хвост, и замахал передними лапами, словно отбиваясь от режущего слух крика, как от роящихся диких пчел.

Зажмурив глаза, Суюм все истошно кричала, а медведь недоуменно взирал на нее. Но вскоре мишке крик приелся, ему все надоело, и он полез на решительный приступ. Охотница вовремя вспомнила про свой небольшой, но острый кинжал и с силой воткнула его в показавшуюся перед нею лапу, вцепившуюся в край площадки.