Читать интересную книгу Пропавшее кольцо императора. I. Хождение в Великие Булгары - Роман Булгар

– Ты снова защищаешь смердов, недостойных твоего внимания, моя сладкая радость, – голос мужа смягчился. – Что я могу для тебя сделать?

– Ты приехал, – прошептала она, успокаиваясь, – и мне много лучше. Как долго ты сможешь пробыть со мной? Ты меня одну не оставишь?

С некоторых пор Суюм в полном совершенстве овладела искусством тончайшей восточной дипломатии и завуалированной хитрости. Можно почти ничего не сказать. Но от того, как оно сказано, зависит многое.

На деле, ее больше интересовало то, когда, как скоро, муж покинет пределы их города. Но спросила она иначе, словно бы желая безмерно продлить свою радость от нечаянной встречи с мужем.

– Твой брат, – важно надулся Махмед-бек, – отпустил меня всего на неделю. Не может он без меня. Мы готовимся к великому походу.

Выражение полного самодовольства и неприкрытой высокомерной спеси появилось на его уродливом лице, и Суюм едва-едва сдержала в себе рвущееся наружу чувство омерзительной брезгливости.

– И куда же ты двинешься на этот раз? – спросила она, задерживая дыхание, давя в себе подступившее чувство тошноты.

– Большой секрет! – муж таинственно покачал головой.

Жадными и соскучившимися глазами Махмед-бек ощупывал ладное тело жены, прикрытое одной прозрачной тканью сорочки. Вожделение росло и поднималось. Он до умопомрачения ее любит, любит…

– Даже для меня? – лукаво прищурилась жена, приподнимаясь.

Тончайшая материя, скользя, поползла с плеча, приоткрывая упруго выступающую часть нежного тела, обнажая тугую грудь.

– Для тебя – нет, моя сладкая радость, – мужская рука не выдержала пытки соблазном и забралась под просторную рубашку из китайского шелка, задирая ее, открывая упругий живот, обнажая крепкие груди. – Мы все силы двинем на Русь, отомстим им, проучим за прошлый набег.

Несмотря даже на то, что она сама сознательно провоцировала мужа, Суюм были неприятны его прикосновения. Особенно отвратными они казались после того, что она испытала в день своей неудачной охоты.

Если ей Махмед-бека не остановить, то он через мгновение овладеет ею, и сделает это, как всегда, очень грубо, заботясь только о себе. Как ее муж не похож на чуткого и внимательного к ней Ахмеда.

Частое и прерывистое дыхание приблизилось, грузное тело Махмед-бека всем своим весом навалилось на нее. Его слюнявый рот коснулся ее лица. От мужа несло тошнотворным смрадом. Как все ненавистно…

– Ой! – громко вскрикнула и деланно поморщилась она, изображая на своем бледноватом лице невыносимо болезненные муки.

– Прости, радость моя, прости, – забормотал муж, отпуская материю ночной сорочки и поднимаясь. – Я забыл. Тебе нужен покой.

Раздосадованный Махмед-бек вышел из спальни. Грубый и громкий голос его постепенно удалился, направляясь в другую комнату.

Скоро за ним следом покорно скользнула привезенная им с собой девочка-рабыня, недавно подаренная ему эмиром. Бек не сплоховал и не сильно расстроился. То, что ему невозможно взять от красавицы жены, всегда можно с лихвой заполучить от других женщин.

Новая вера вполне позволяла. И прежняя вера, к слову сказать, того мужчине никогда никак не запрещала. Все земные законы придумывают люди. А Пророк, отнюдь, не был у них слабой женщиной…

Через день Махмед-бек уехал, обещав привезти ей из похода дорогие подарки, новую рабыню-служанку и еще много чего по мелочам.

Лишь через неделю, ничуть не раньше смогла Суюм выполнить свое обещание и появилась в доме ученого муллы-улема.

Она слегка прихрамывала на поврежденную ногу и помогала себе при ходьбе тросточкой, вырезанной из слоновой кости. Вошла жена бека и выпрямилась, расправила гордые плечики.

– Приветствую тебя, почтеннейший…

– Проходи, ханум…

В тот день на женщине вместо ставшего для нее привычным наряда для верховой езды были легкие шальвары малинового цвета, завязанные у щиколоток. Озорно выглядывая, штаны виднелись из-под золотисто-алого шелкового халата и почти скрывали под аккуратно выделанными складками фиолетовые сафьяновые туфельки на высоких и красивых каблуках. Прелестную женскую головку украшала низкая, искусно вся расшитая жемчугом шапочка из малинового бархата.

– Как твое здоровье? – с приветливой улыбкой на лице осведомился гостеприимный хозяин. – Как чувствует себя наша ханум?

– Слава Аллаху, – тепло улыбнулась Суюм. – Пошло на поправку. Почтеннейший, ты обещал поведать мне про Русь.

– Я помню, ханум…

Поглядывая на гостью слегка прищуренным глазом, ученый мулла устроил для нее удобное сиденье из мягких подушек.

– Присаживайся, ханум. Разговор будет долгим. В двух словах про все и не скажешь. Я кое-что тебе приготовил.

– Говорят, – прекрасные глазки Суюм вопросительно расширились, делая еще привлекательнее их счастливую обладательницу, – что сей народ существовал задолго до рождения Христа и старше нашего?

– Как тебе сказать, ханум, – мулла неопределенно пожал плечами. – Достоверных источников не сохранилось. О тех временах мы можем судить токмо по летописям. Но их, ханум, пишут люди. Чьи слова легли на бумагу, чьи мысли они донесли, как нам про то знать…

– А ты, – женщина подалась вперед, – видел их своими глазами? Читать их тебе доводилось?

– Видел, ханум, и читал. И даже кое-что для себя интересное списал с них. Однако писали их, как я говорил, люди, и, думается мне, кое-где шли они против правды. Но про то тебе, ханум, станет ясно чуть позже. Если у тебя хватит терпения дослушать все до самого конца.

Чуть моргнули пушистые реснички, и легкая улыбка тепло тронула женские губки. Они, убеждая, быстро зашевелились:

– Хватит, хватит…

Ученый улем огладил степенную бородку, вздохнул:

– Приступим, ханум. В самом большом городе русичей, в их Киеве, говорят, жил летописец Нестор. Должен я сказать, что он вельми скупо упомянул об их древности, либо сам он не ведал ее. Он лишь вскользь упомянул, что славянский народ пошел от библейского рода Иафетова. Но толком ничего и не сказал он о многих доселе прошедших веках.

– Видать-то… – веселые искорки, затухая, проскользнули в женских очах. – Видно, сказать ему было особо нечего. Оттого и скуп оказался на описания того, о чем сам ничего не ведал…

– С первых страниц он перечислил, какие знал, славянские племена, где они обитали перед призванием, как Нестор пишет, на Русь варягов.

Напрягая память, женщина прищурилась:

– Я, помнится, слышала о варягах, но ничего толком не поняла.

– Варяги, ханум, скандинавское племя, вождей которых, по словам Нестора, и призвали для того, чтобы они правили Русью.

– Зачем же они позвали чужаков? – удивилась сестра эмира, никак не понимая, как можно самим добровольно передать, отдать свою власть.

Женская бровь шевельнулась. Что касаемо ее самой, ее взяли, просто кинули в жертву. И все ради сохранения своей власти…

– Имей терпение, ханум, – улем понимающе кивнул, постигнув всю степень ее недоумения, – выслушай до конца. Иначе до истины мы….

– Извини, почтеннейший…

– Из старых князей Нестор упомянул одного Кия, братьев его Щека и Хорива, да сестру их Лыбедь. Будто жили оные князья, и от имени их старшего брата пошел и сам Киев. Но есть у меня, да и у других в том большие сомнения. Само же повествование свое Нестор ведет от первых князей Рюриковичей. Мнится мне, что именно с их слов, именно по их указке он и писал. В Великом Новгороде я нашел иное повествование…

– Ты и там бывал? – женщина чуть сузила левый глаз.

Суюм устала удивляться. Одно чудное открытие шло за другим.

– Довелось. Летописание там началось намного раньше. И первым у них летописцем слыл епископ Иоаким. Муж, должен тебе поведать, по тем временам вельми просвещенный, живший в одни года со святым князем Владимиром, крестителем Руси, на ее землях особо почитаемым. Выходит, ханум, что лет за сто до Нестора. Собрал купно и записал все, что им было ведомо о славянах и о прошлом Новгородской земли…

Ежели верить ему, оставившему потомкам свои труды, были будто, жили в те далекие незапамятные времена два могучих князя: Славен и Скиф, братья родные, которые со временем повоевали все земли, что лежали по Дунаю реке и по берегу Понта, как называлось тогда Русское (Черное) море. После того Скиф со своим племенем осел в Таврии и на землях промеж Днепром и нашим Итилем, которые русские прозвали Волгой. А сам же Славен, оставив на Дунае за себя князем сына своего Бастарна, пошел на полночь, на север, и, дойдя до берегов Варяжского (Балтийского) моря и Ильмень-озера, основал великий град Славянск.

– И где он оный град? – женские глаза озадаченно расширились. – На карте, утверди Аллах мою слабую память, нет ныне оного.

– Может, ханум, то и есть Новгород. Но мыслю я так, что сей град давно сгорел, либо вороги его разрушили до основания. И после на его месте либо же вблизи него выстроили славяне другой град и назвали его Новым городом.