Читать интересную книгу Валькина жизнь - Игорь Ягупов

– Халат бы запахнула, шалашовка, – шипит старуха, – коленки голые торчат.

Теперь, когда Лена в очередной раз интересуется, не нужна ли ей помощь Вадима по хозяйству, Вале хочется ответить:

– Да, нужна! Очень нужна! Пусть возьмет топор и убьет старуху из соседней комнаты!

Впрочем, она прекрасно понимает, что Раскольникова из тихого Вадима не получится. Кузнецовы боятся старухи не меньше самой Вали. Она так же донимает их бесконечными оскорблениями и ходит по квартире, как хорек по курятнику, – дерзко и безнаказанно.

15

Валя давно забыла, как, уезжая в Мурманск, звала с собой своего дружка Пашку. И вот, спустя пять лет Пашка неожиданно приезжает. Впрочем, никакой неожиданностью тут на самом деле и не пахнет. Из писем тети Поли Валя знает, что Пашка ушел с завода, окончил какую-то школу матросов и стал ходить в море. Но и там у него что-то не ладится. Так что при встречах он жалуется тете Поле на жизнь.

– Надо хлопцу сменить обстановку, – предлагает тетя Поля. – Может, Валюша, приедет он к тебе в Мурманск? Пойдет там в плавание. А ты его приютишь на первое время, чтобы не маяться ему по гостиницам. Сама знаешь – хлопотно это. Да и дорого.

Неожиданно для себя самой Валя соглашается.

И Пашка приезжает. На дворе конец августа. Валя отпрашивается с работы пораньше и встречает Пашку на вокзале. Моросит нескончаемый по-осеннему холодный дождик. Пашка выходит из вагона с чемоданом в руке. Он еще больше похудел, загорел до черноты и выглядит каким-то потрепанным. Валя уже не может признать в нем своего прежнего ухажера. Да и то сказать: за прошедшие пять лет столько всего изменилось в ее жизни.

– А ведь и в его жизни наверняка тоже, – внезапно думает она.

Валя стоит и разглядывает Пашку. Выходящие из вагона люди толкают ее. Они что-то радостно сообщают встречающим их родственникам, расспрашивают последние новости из городской жизни. А она все смотрит и смотрит на Пашку, не в силах что-то сказать или сделать. Пашка – словно материализовавшееся воспоминание из ее прежней жизни.

– Да, все такой же дурак! – заявляет Пашка, когда затянувшееся молчание становится просто неприличным. – Прошу любить и жаловать.

– Насчет любить не знаю, – бурчит Валя.

– Согласен на жаловать, – хмыкает Пашка.

– Здравствуй уже, – серьезно говорит Валя, – давно не виделись.

– Пять лет, – фыркает Пашка.

– Угу, – кивает Валя. – Пошли домой.

Они пробираются в быстро редеющей толпе через привокзальную площадь.

– А свежо у вас тут для августа, – поежившись в своей летней рубашонке, произносит Пашка.

– Привыкай, – угрюмо парирует Валя, – не в Сочи приехал.

– Да уж понял я, – вздрагивает Пашка. – Может, такси возьмем? Или на автобусе?

– Пешком, – отрезает Валя. – Тут рядом.

– Хорошо, – соглашается Пашка. – Как скажешь, командир.

– Я не командир, я мужик, – хмыкает Валя.

– Что? – удивляется Пашка.

– На стройке так зовут, – поясняет Валя. – Мужиком.

– Молодцы, – хихикает Пашка, – золотые у вас тут люди на Севере. Они на стройке только такие приветливые или везде?

– Не твое дело, – обрывает его Валя.

– Ладно, – опять с готовностью соглашается Пашка.

– Пришли, – сообщает Валя. – Вот мой подъезд.

Они проходят к ней в комнату, и Пашка ставит чемодан в углу. Оба чувствуют неловкость, не зная, как себя вести.

– Пойдем на кухню, – выдавливает Валя. – Я тебя накормлю.

После обеда и ванны Пашку совсем развозит. Валя стелет ему на диване, а для себя разбирает кресло-кровать. Пашка протестует, заявляет, что не может так ее стеснять, клянется, что его койка на судне была еще уже, чем это кресло-кровать. Но Валя не слушает никаких возражений.

– Спи сегодня на диване, – грозно говорит она. – Ты устал. Дальше видно будет.

– Ты настоящий мужик, – бормочет Пашка.

– И ты туда же, – фыркает Валя. – Заткнись уже.

Пашка пытается еще что-то возразить, но валится на диван и моментально засыпает. А Валя еще долго сидит и глядит на него.

– Я тебя стеснять не стану, – на следующее утро обещает ей Пашка. – Побегаю сейчас по флотам, устроюсь матросом и в рейс уйду.

– Побегай, – кивает Валя, устало глядя на гостя из прошлого. – Где же ты пять лет бегал?

– Я не бегал, – огрызается Пашка, – я на месте сидел. Это ты исчезла неизвестно где.

– Известно! – возмущается Валя. – Когда понадобилась, быстро нашел.

Она понимает, что сказала непозволительную грубость. Ведь Пашка нагрянул не с бухты-барахты. Она сама его пригласила, пусть и с подачи тети Поли. Валя уже открывает рот, чтобы извиниться, но Пашка продолжает:

– Могла бы за пять лет хоть разок приехать домой, тетушку навестить.

Валя с облегчением понимает, что он не уловил неприличный подтекст вырвавшейся у нее сгоряча фразы.

– А вместо этого два письма, – обиженно добавляет Пашка.

– Неправда, – возмущается Валя, – я тете Поле регулярно пишу.

– А мне два письма, – упрямо повторяет Пашка.

Валя должна признать, что он прав. Но сдаваться ей не хочется.

– Так ты мне тоже только два раза ответил, – огрызается она.

– Ответил же, – взвивается Пашка. – А от тебя больше ни слова.

– А чего же сам не написал? – злобно интересуется Валя.

– Да не мастер я письма строчить, что уж тут поделаешь, – разводит руками Пашка. – Могла бы приехать.

Валя замечает, что они пошли по второму кругу, и внезапно теряет запал. Она чувствует, что та, прежняя жизнь уже куда-то ушла. И теперь все будет по-другому. Валя вспоминает о Натане. Потому и не писала она больше Пашке. Быстро все изменилось в ее жизни. Может, и зря, что так быстро. Хорошего все равно из этого ничего не вышло.

Разозлившись на саму себя, Валя рассказывает Пашке о своем романе. С подробностями, не жалея себя, вплоть до злополучного похода в театр.

– В общем, собиралась выйти замуж, да не получилось, – зло итожит она свой рассказ. – Наверное, слишком многого хотела.

– Жизнь есть жизнь, – кивает Пашка. – По-разному у всех складывается. Я вот как-то все один просидел.

– А что же у тебя ничего не сложилось? – все с той же злобой интересуется Валя.

Она чувствует, что ее вопрос звучит грубо, но ничего не может с собой поделать. Но Пашка, кажется, снова не обижается.

– Не знаю, – задумчиво произносит он. – Может, тебя ждал. Да и некогда было: дом – работа, дом – работа. У меня, – Пашка хмыкает, – возле мартена девчонки-секретарши не бегали.

– Я дурой была, – рявкает Валя.

– Я ведь потому и в море пошел, – словно не услышав ее, продолжает Пашка, который явно не хочет ее обидеть, – чтобы что-то новое было, необычное. Но и тут не повезло. Мечты о дальних странах и длинном рубле, – Пашка хихикает, – не сбылись. Возили мы руду из Бердянска в Жданов. Обратно порожняком. Туда-сюда, туда-сюда. Как заведенные. Что сталевар, что рудовоз – никакой я жених, Валька. Никому не нужный человек. Бесполезный, можно сказать. Пашка наверняка ждет утешений, но Валя ничего ему не возражает, признавая тем самым правоту его слов.

Впрочем, как быстро выясняется, какая-то польза от Пашки все-таки есть. Так, уже на второй или третий день своего пребывания в квартире он усмиряет сварливую старуху-соседку.

– Опять какого-то урку привела, – бурчит старуха в ответ на бодрое Пашкино «с добрым утром».

Пашка на мгновение теряется. Он уже успел познакомиться с четой Кузнецовых. Но обитательницу третьей комнаты видит впервые.

– А что, многих она водит? – интересуется он, слегка наклонив голову, как прислушивающаяся к дальнему кошачьему мяуканью собака.

– Тебе-то какое дело? – фыркает старуха.

– Вы видели кого-то, извиняюсь? Натыкались? – словно не слыша старухиных слов, с нажимом в голосе уточняет Пашка.

– Штаны бы надел. А то только слез с нее, – старуха брезгливо кивает в сторону застывшей возле своей двери Вали, – и в трусах по коридорам шляться.

– У меня, бабка, кошка была, – с леденящим душу спокойствием произносит Пашка, внезапно перейдя на «ты». – Страшно на тебя была похожа. Тоже любила гадить окружающим.

– Так радуйся, – хмыкает старуха.

Вадим и Лена, заслышав перепалку, робко высовываются из своей комнаты. И старуха, очевидно, решает устроить показательный бой, чтобы раз и навсегда доказать, кто в квартире хозяин.

– Чему радоваться? – оживляется Пашка, словно только и ждал подобного ответа. – Сдохла она, кошка моя. От старости. А может, и от скверного нрава. Кто ее знает.

– Ты его в психбольнице подцепила? – повернувшись к Вале, злобно спрашивает старуха, но в ее взгляде явно читается неуверенность.

– А мы там, в Жданове все такие, – хмыкает Пашка. – Не слышала поговорку: Одесса – мама, Ростов – отец, кто тронет Жданов, тому конец?

– Весь город ваш уркаганский, – шипит старуха. – И что с того?

– А то с того, – придвинувшись ближе, почти ласково шепчет Пашка, – что Валя, между прочим, тоже из Жданова. И ты ее не трогай. Поняла? А то отправишься у меня вслед за кошкой.