Читать интересную книгу Валькина жизнь - Игорь Ягупов

– Может быть, она погорячилась? Сама все придумала в тот вечер, неправильно истолковав нервозность Натана, и сама же обиделась. Он просто повел ее в театр. У него были проблемы на работе. Он нервничал. Она вспылила. Возможно, зря?

Валя понимает, что при ее характере извинения дадутся ей очень тяжело. И после всего, что произошло за последние недели, они будут выглядеть унизительными и неприличными. Валю терзают сомнения. Но она уже почти готова пойти на попятную, когда вдруг замечает, как к Натану в кабинет все чаще заходит кассирша Люба. Вместо прилива злобы Валя чувствует неожиданное облегчение, словно тяжелое бремя свалилось с ее плеч. Она понимает, что все сделала правильно. Не было бы никакого предложения. Ни в тот вечер, ни в какой другой. Никогда бы не было. И Натан все равно бы ее бросил. Он лишь искал предлога, который она ему и дала.

– Все к лучшему, – решает Валя. – Не для того я ехала на край света, чтобы сидеть в приемной и сторожить от нападок конкуренток дряхлеющего сожителя.

В тот же день она пишет на имя управляющего трестом заявление с просьбой перевести ее мастером на стройку. Заявление спускают Натану. Тот вызывает Валю к себе, смотрит на нее и бормочет:

– Может, останешься в конторе? Я тебе место подберу.

– А что, – огрызается Валя, прямо глядя ему в глаза, – есть еще неразобранные престарелые холостяки кроме тебя?

– Зачем ты так, – бурчит Натан и аккуратненьким, почти женским своим почерком выводит в углу заявления фразу «не возражаю».

С этим заявлением Валя отправляется в отдел кадров, где ее встречают с распростертыми объятиями.

– Мастеров катастрофически не хватает, – радостно сообщает кадровик, потирая от удовольствия руки. – Прекрасно, Валентина Николаевна, что вы решили перейти на производство. Нечего штаны, простите, юбку протирать по приемным. Вы строитель, а не секретарша.

– Это точно, – мрачно произносит Валя.

– К лучшему прорабу вас направим. Мужики там хорошие, план перевыполняют, премии получают. Так что в накладе не останетесь, – продолжает кадровик. – Будете строить новый микрорайон города.

12

На стройке к Вале поначалу относятся с легким пренебрежением. Прораб с мрачной фамилией Погребельный называет ее не иначе, как «девушка», а представляя бригадирам, шутливо грозит им пальцем:

– Вы уж ее слушайтесь!

– Нам чего, нам – как скажут, – фыркают мужики, – не обидим.

Валя до крови прикусывает губу, но сдерживается. Поначалу она решает, что насмешки – следствие ее падения с поста фаворитки. Ей стыдно, и она считает такое отношение к себе оправданным. Даже откликается на прилипшее к ней с подачи прораба прозвище «девушка».

– Так мне и надо, заслужила, – грызет она себя.

Впрочем, вскоре Валя соображает, что мужики на стройплощадке вряд ли знают интриги конторской жизни. А даже если и знают, то наверняка не придают им никакого значения. Их больше интересует своевременный подвоз песка, цемента (она вспоминает треклятую оперу), панелей и лестничных пролетов.

Поняв это, Валя приходит в ярость. Да как они смеют? Она им не девушка, она – дипломированный специалист. Она приехала сюда работать, строить жилье или что там еще нужно стране. Валя вспоминает об укрощении девчонок-плановичек. Этот опыт приходится теперь весьма кстати. При общении с бригадами Валя добавляет в тон металла. А всякий раз, когда ее называют девушкой, она, переходя почти на шепот, объясняет очередному озадаченному мужику его задачи и обязанности. В результате ее начинают называть не девушкой, а другим словом, не обидным разве что в кинологии. Но называют уже, правда, за глаза. Так что Валя обводит покоренную стройку взглядом победительницы и строит планы усмирения прораба.

Погребельный остается единственным человеком, который продолжает подшучивать над Валей, не воспринимая ее всерьез. Однако повод поставить прораба на место вскоре представляется. Заработки на стройке действительно большие. Бригады, ведомые Погребельным, исправно закрывают наряды с перевыполнением, а значит, получают процентовки, квартальные и прочие премии. При обычном строительном бардаке это кажется чудом. Но Валя довольно быстро раскрывает механизм подобного благополучия. А раскрыв, содрогается.

Наряды закрываются на освоенные средства, куда закладываются рассчитываемая по нормативам стоимость произведенных работ и цена самих стройматериалов. Манипулировать этими ресурсами надо весьма осторожно. На одном доме идет монтаж стенных панелей, на другом ведутся отделочные работы. В первом случае цена железобетона позволяет перекрыть все показатели. А вот кропотливые отделочные работы обходятся по нарядам в сущие копейки. Так что, как правило, внутри подрядной организации стоимость основных конструкций разбрасывается по всем объектам более или менее равномерно. Чтобы во время отделочных работ не сесть в лужу.

Прораб Погребельный, однако, идет другим путем. Весь железобетон – панели, лестничные пролеты, межэтажные перекрытия нещадно забиваются в наряды. Причем даже с опережением реальных сроков монтажа. План освоения средств зашкаливает. Чем это грозит в дальнейшем, понять нетрудно. Именно это на повышенных тонах Валя и высказывает Погребельному.

– Что же вы делаете, Петр Самсонович? – возмущается она. – У вас все стеновые панели на объектах уже закрыты нарядами. К весне пять домов выйдут на отделку. Вы чем будете закрываться? Штукатуркой и побелкой?

– Не твое дело, пигалица, – рявкает прораб. – Ты свою каракулю поставь на бланке. С тебя больше никто ничего не требует.

– Нет уж, товарищ Погребельный, – побледнев от ярости, ледяным тоном продолжает Валя, – это как раз мое дело как мастера. И я вам не пигалица. И с меня надо требовать. Потому что я – специалист-строитель. С меня мой профессиональный долг требует. И я такие наряды не закрою. У вас плиты на стройке лежат в штабелях, а вы их по бумагам уже все установили. Чтобы план сделать на двести процентов.

– Не тебе меня учить, – огрызается прораб, – подписывай наряды.

– Нет, – мотает головой Валя.

– Так, – цедит сквозь зубы Погребельный и, злобно обведя взглядом толкущихся вокруг бригадиров, добавляет: – А ну-ка, вышли все из прорабской. Оставьте нас с девушкой потолковать с глазу на глаз.

Мужики, кто со смешком, а кто и с сочувственным вздохом, выходят из комнаты. Валя съеживается, ожидая криков и ругани прораба. Однако Погребельный решает сменить тактику.

– Девонька моя, – почти ласково обращается он к Вале, – есть теория, а есть реальная жизнь. И в этой жизни не все идет согласно теории. Тебя учили одному, правильно учили, хорошо. И ты это запомнила. Но людям нужны заработки. И все плиты мы поставим, и всю штукатурку положим. Всему свой срок.

– Железобетон надо попридержать в нарядах. Иначе на стадии отделочных работ нам нечем будет их закрывать, – упрямо повторяет Валя.

– Почему нечем? – поглядев на нее снисходительно, качает головой прораб. – Будут другие объекты, новые. С них закроемся.

– А дальше? – бурчит Валя. – Конец этому порочному кругу когда-нибудь будет?

– Когда-нибудь будет, – философски замечает прораб. – Когда-нибудь и Земля упадет на Солнце. У всего есть конец. А пока мне надо своих работяг кормить. Так что ты подпиши наряды, будь умницей.

– Не подпишу, – мотает головой Валя.

Глаза прораба темнеют от злобы, но, сдержав гнев, он продолжает:

– Я все понимаю. Ты принципиальная. Это хорошо, действуешь по правилам, как учили. Здорово это. Но ты сначала подрасти, наберись опыта. Потом будешь меня учить. А пока не лезь не в свое дело, не порти мне показатели. Ты вот говоришь, что ты – мастер, твое дело во всем разбираться. Ладно. Но тогда ты и ответственность свою должна чувствовать. За тех людей, что у тебя под началом работают. А у них семьи, им заработки нужны. Почему ты о них-то не думаешь?

– Петр Самсонович, – опустив голову, чтобы не смотреть на раздраженного прораба, бормочет Валя, – я о них думаю. И мы закроем наряды ровно на уровне реальных объемов. И ни копейкой больше. Потому что никаких приписок нам не надо. И то, что вы делаете, в конечном счете будет хуже для всех.

– Значит, не подпишешь? – рявкает Погребельный, устав от политесов.

– Нет, – отрезает Валя и вжимает голову в плечи, ожидая криков прораба.

Но прораб неожиданно успокаивается. Он вздыхает, садится на стул и, утерев рукой выступившие на лбу капельки пота, тихо говорит:

– Ладно. Твое дело. Только не думай, что в тресте ничего обо всем этом не знают. Я твою принципиальность на себе тянуть не стану. Будешь сама с начальством разбираться.

Валя в ответ угрюмо кивает.

– Так не подпишешь? – делает последнюю попытку Погребельный.

– Нет, – подтверждает Валя.

– Как угодно, – сухо произносит Погребельный. – Не смею больше задерживать. Будем разбираться в другом составе.