Эти ультимативные донесения выводили Троцкого из себя. Склады были пусты, с огромным трудом удавалось поддерживать слабое функционирование нескольких военных заводов, а здесь — требование сразу не менее ста тысяч комплектов обмундирования… Одно из донесений Вацетиса Троцкий просто препровождает, для понимания ситуации, Свердлову и Ленину:
"Боевой приказ Сталина номер сто восемнадцать надо приостановить исполнением. Командующему Южным фронтом Сытину мною даны все указания. Действия Сталина разрушают все мои планы…"[56] Троцкий раздражен: его директивы и распоряжения "царицынцем" игнорируются и просто не выполняются. Похоже, что только летом 1918 года Троцкий впервые почувствует, что "незаметный кавказец" — человек с характером и упорной волей. После ряда подобных стычек со своенравным уполномоченным Центра Троцкий пытается добиться от Москвы решений об отзыве Сталина с фронта. Но Ленин и Свердлов, поддерживая Троцкого почти во всех вопросах, которые касались военной стороны дела, в этом конфликте не спешат занять одну из сторон. Хотя Сталин временно и отзывается под благовидным предлогом с фронта, а Ворошилов и другие командиры, вызвавшие неудовольствие Троцкого, перебрасываются на другие участки боевой работы, Ленин избегает квалифицировать эти шаги как победу одного из наркомов. Он рекомендует им наладить отношения, идет на уступки то одному, то другому, желая найти компромиссное решение.
Временами наступают непродолжительные периоды относительного улучшения личных взаимоотношений, инициатором которого является Сталин. Троцкий в своих воспоминаниях отмечает, что Сталин "при огромной и завистливой амбициозности… не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием"[57].
Сталин сделал несколько шагов навстречу Троцкому. Он понимал, что пока что их величины несоизмеримы, и даже хотел, возможно, получить покровительство второго человека в революции. Одним из таких шагов явилась небольшая, но явно апологетическая статья Сталина по отношению к Троцкому, написанная в канун первой годовщины Октябрьской революции. Эта статья — "Октябрьский переворот" — по сути, ставила Троцкого рядом с Лениным, превозносила нынешнего Председателя Реввоенсовета как второго главного организатора вооруженного восстания. То было своеобразным поздравлением Троцкого, родившегося именно 7 ноября… И это было почти унижением для Сталина. В последующем, когда эта статья была включена в его собрание сочинений[58], фраза, восхваляющая Троцкого, конечно же, отсутствовала.
В первое время, в 1918 году, Сталин в своих телеграммах Троцкому сохранял явно уважительное отношение к Председателю РВСР. Например, докладывая в июле 1918 года об отчаянном положении Кубанской армии, уполномоченный Центра сообщал: "…если вовремя не придет помощь, Северо-Кавказ будет потерян. Об этом говорят все данные, только что полученные от Кольника. Жду ответа. Ваш Сталин"[59].
Невозможно представить, чтобы будущий генсек даже через год мог сказать или написать Троцкому: "Ваш Сталин"…
Впрочем, "уважительное отношение" продолжалось лишь до тех пор, пока Сталин не подготовил себе нужные исходные позиции для нового этапа своей военной деятельности. В июле 1918 года Сталин из Царицына требует от Центра военных полномочий и угрожает, что если он их не получит, то будет без формальностей "свергать губящих дело чинов и командиров", а "отсутствие бумажки от Троцкого его не остановит"[60]. Военные полномочия были даны, после чего Сталин нередко стал игнорировать распоряжения Центра, в том числе и Троцкого. О том, как разрешился этот конфликт, ранее уже говорилось. Ленин смягчил удары Троцкого против Сталина, а последний из тактических соображений решил не противоречить Троцкому.
Но это были не единичные шаги. В один из дней рождения Троцкого Сталин в сопровождении своего заместителя по наркомату Бройдо неожиданно приехал в подмосковное Архангельское, где летом и осенью жила семья Председателя Реввоенсовета. У Троцкого были несколько гостей: Иоффе, Муралов, Раковский и кто-то еще. Сталин, заявившись без приглашения, сунул какой-то сверток с подарком, нескладно произнес несколько банальных фраз, выпил пару рюмок водки… Он заметил: здесь он чужой. Разговор за столом не клеился, был вялым, натянутым, неестественным. Сталин, сославшись на неотложные дела, быстро распрощался с хозяином и гостями и уехал.
Троцкий не ответил взаимностью на "знаки" к сближению со стороны Сталина. Он недооценивал этого человека как политика, а в личном плане тот был ему просто неинтересен и даже неприятен. Поэтому последовавшее в скором времени внешне незаметное выдвижение Сталина в первые ряды "вождей", особенно когда заболел Ленин, было для Троцкого довольно неожиданным. Хотя вскоре после начала гражданской войны Троцкий убедился в упорстве Сталина и в его способности в критические моменты действовать решительно и настойчиво. Иногда Троцкий сам предлагал использовать эти качества будущего генсека. Когда в 1919 году стало срываться постановление о партмобилизации, Троцкий обратился в Оргбюро ЦК и к Сталину с просьбой принять "твердые меры" в отношении лиц, легковесно относящихся к решениям высшего партийного органа. "Было бы полезно, — отмечал Троцкий, — если бы тов. Сталин написал в этом духе статью в "Правде"[61]. Со временем он убедится, что у Сталина будет еще больше твердости, когда он начнет долгую и жестокую схватку с ним — вторым человеком в революции.
До кончины Ленина Троцкий где-то в глубине души был уверен, что Политбюро позовет его занять место "главного" вождя. Именно так он позже комментировал ленинское "Письмо к съезду". Троцкий подчеркивал: "Бесспорная цель завещания — облегчить мне руководящую работу. Ленин хочет достигнуть этого, разумеется, с наименьшими личными трениями. Он говорит обо всех с величайшей осторожностью. Он придает оттенок мягкости уничтожающим по существу суждениям. В то же время слишком решительное указание на первое место он смягчает ограничениями"[62]. Троцкий был уверен: Ленин хотел именно ему передать свою власть и лишь смягчал свое "решительное указание" упоминанием о некоторых чертах его характера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});