А папа-Чубо всё не просыпался. Спал и спал.
На другой день опять вся эта братия на бахчу пошла.
Мать Чубо встала утром и видит во дворе маленькие следочки.
- Кто бы это мог быть? - подумала она. - Вдруг это за Гиочикой приходили? Не отдам её ни за что!
А в сарае мать нашла арбузные хвостики. Они висели на ниточке белые, чёрные, полосатые.
- Неужто Гиочика съела столько арбузов? А где же корки?
Гиочика с Мизинцем особенно подружились. Он был весь в веснушках, симпатичненький. Она его брала на руки, баюкала.
- Дай и мне одну веснушку.
- Извините, но не дам.
В воскресенье Мизинец сказал Большому:
- Что касается меня - хватит! Наелся арбузов! Иду в гости к ласточке.
И он полез на башню. Обрадовалась ласточка Пакица гостю, посадила себе на спину и летала с ним.
Тут уж все остальные пальцы решили на ласточке покататься, только полезли на башню - Рука зовёт. Отец проснулся. Папа-Чубо.
АИСТ ХАРАЛАМБ
В селе говорили, что яйцо, из которого он вылупился, - лежало в шляпе. Иначе он бы не был таким сообразительным.
А гнездо он себе соорудил на крыше дедушки Пантелея.
Дед жил один, и аист тоже.
А звали аиста - Хараламб. По-русски - Харлампий.
И вот, как только аист заметит в трубе трещину, он тут же бегом летит к Рэуту. Принесёт глины и трубу замажет. Смышлёный аист! Ещё и напишет на глине клювом - "X". Мол, это Хараламб дыру заделал.
Особенно нравилось аисту гвозди забивать. Недаром до Пантелея он жил целое лето на сарае у одного плотника.
А дом-то у дедушки Пантелея был старый, и крыша у него протекала. Когда дождь заворачивал к ним во двор, дедушка расставлял на чердаке миски, кастрюли, вёдра, тазы.
У аиста был свой молоток - клюв. И вот он принимался за дело. Целый день крышу чинил. Здесь дощечку приколотит, там кусок картона.
Забудет кто-нибудь на улице галоши, - на другой день они уже на крыше деда Пантелея. Аист и галоши к крыше прибивал, чтоб она не текла!
- Доброе утро, аист Хараламб, - говорили соседи, проходя мимо. Поднимет сосед руку к шляпе, а на голове-то никакой шляпы нет. Уже её аист Хараламб к крыше приколотил.
- Ну что тут поделаешь, - махнет рукой сосед. - Хараламб знает своё дело!
В конце концов собралось на крыше у деда Пантелея много всякого добра: зонтик, портфель, восемь шапок, девять шляп и даже книжка для чтения.
В хорошую погоду Хараламб её перелистывал. Люди снизу думали птица картинки смотрит, а Хараламб читал. Почитает - летит куда-нибудь и что-нибудь домой тащит - к крыше приколачивает, ну, например, мыльницу или сапог.
- Слушай, Хараламб, - смеялся дед Пантелей. - Не напороться бы нам на неприятности.
Но никто в милицию жаловаться не ходил, а некоторые даже хвастались, что отдали свои шляпы по доброй воле, чтоб дождь не заливал крышу деда Пантелея.
- Ты дома, Хараламб? - услыхал как-то аист голос ласточки Пакицы.
Не успел ответить он, дома или нет, а ласточка и говорит:
- Слушай, ты ведь жил на сарае у плотника. Всё понимаешь. Скажи, что теперь делать? Скоро зима, а Гиочика в доме спать не может. Надо ей в тёплые края перебираться.
Стал думать Хараламб. Думал до полуночи, в темноте и позабыл, что на одной ноге стоит. Как луна взошла - стал на другую.
А утром начал стучать - стук-стук, ток-ток - и стучал до тех пор, пока не смастерил вертушку. Не больно красивой получилась вертушка, но когда ветер дул, хорошо крутилась.
- Ну и Хараламб, - восхищалась ласточка. - Смышлёный малый!
- Возьмёт вертушку в руки, - объяснял Хараламб, - и полетит в тёплые края.
- А если ветра не будет?
Крепко задумался Хараламб.
- Гаврилка поможет, - сказал наконец он.
- Это мы мигом, - обрадовался Гаврилка, который крутился неподалёку, - Домчу бесплатно.
- Гаврилка парень ненадёжный, - сказала Пакица, - легкомысленный.
- Да что вы, ей-богу, - сказал Гаврилка. - Что я, не понимаю?
- Мы ему к бороде шляпу привяжем, - сказал Хараламб. - Полетит Гиочика вместе со своим домом.
- Да чего хочешь ко мне привязывайте! - смеялся Гаврилка. - Хоть сарай!
- А вдруг на север махнёт? - беспокоилась ласточка.
- Да ведь мы привяжем шляпу, а не шапку!
- Нужно бы, чтобы с Гиочикой хоть какой-нибудь лётчик полетел, немного управлял бы Гаврилкой, - настаивала Пакица.
- Да что я - лошадь, что ли, чтоб мною управлять? - сердился Гаврилка.
И всё-таки аист Хараламб думал ещё денёк, а потом полетел к Чубо на башню.
- Привет, Чубо, - сказал он. - Я слыхал, что у тебя Мизинец больно развитой. Не хочет ли он поработать лётчиком? Надо Гиочике на юг улетать.
- На юг? - переспросил Чубо и огорчился. Он и забыл, что скоро зима.
А Мизинец ужасно обрадовался.
- На юг, на юг, хочу на юг! - заорал он от радости.
- Отпусти его, отец, - сказал Большой палец. - Пускай летит.
- Ладно, - сказал Чубо. - Лети.
Мизинец тут же превратился в маленького человечка, спрыгнул аисту на спину.
- Надо поучить тебя немного географии, - сказал Хараламб и вместе с Мизинцем полетел к себе на крышу.
Всю ночь плохо спал аист - боялся, как бы не пришла кошка и лётчика не проглотила. Заснул он только под утро, но тут же проснулся: Мизинец у него на носу зарядку делал.
- Вставай, дядя Хараламб, - кричит. - Утро!
Так и не выспавшись, полетел Хараламб на озеро. И только заметил лягушку, только клюв поднял, а Мизинец кричит:
- Привет, лягушка!
Лягушка и спряталась.
Кое-как поймал Хараламб пескарика, понёс его на завтрак деду Пантелею.
Прошло несколько дней, и всё было готово к отлёту.
Пакица связала для лётчика тёплую кофту, шапочку из перьев, чтобы не замёрз в дороге. Ведь придётся лететь и ночью, когда даже звёзды дрожат от холода. А Гиочика всё в той же шапочке, в зелёном платье и как всегда - босиком.
Стали искать Гаврилку. Хараламб и Пакица облетали всё вокруг, но Гаврилки нигде не было. Наконец и он примчался.
- Скворца провожал, - объяснил он, запыхавшись.
Гаврилка подлетел к башне, и Чубо крепкой верёвочкой привязал к его бороде шляпу дедушки Далбу.
Лётчик стоял в шляпе с биноклем на шее, сзади него устроилась Гиочика.
- Ну, что ж, пора, - сказал Хараламб, - прощайтесь. - И оглянулся на дом деда Пантелея.
- Вот, возьми, - сказал Чубо Гиочике. - Это - тебе.
И он протянул ей маленький бочонок.
- В нём голубой домашний воздух. Пригодится вам в чужих краях.
- Мио, Чубо...
Все расцеловались, и взлетела ласточка Пакица, а за нею и другие ласточки.
Осторожно, мягко взлетел Гаврилка, и тяжело поднялся в воздух аист Хараламб. Так и полетели они - впереди ласточки, за ними Гаврилка, и последним летел Хараламб.
- Ну, счастливого пути, - говорили жители села Туртурика и махали вслед улетающим. Они все собрались на улице. Здесь были и мать Чубо, и его отец, и дядя Тоадер, и дед Пантелей, и Мельничный Дядька махал с мельницы бородой.
- Будь осторожен, Гаврилка! - крикнул вдогонку Чубо.
- Не учите меня жить, - бормотал Гаврилка себе под нос.
Долго ещё стоял Чубо на башне и под вечер увидел маленькую звезду, мерцающую на юге.
"Это, наверно, Лио", - подумал он.
Это и вправду была Лио, она показывала дорогу улетающим на юг журавлям.
Чубо спустился с башни, подошёл к конуре, в которой подрёмывал старый пёс Фараон.
- Почитай, - сказал Чубо и протянул Фараону пожелтевший листок.
- Гио, чио, ика, - прочёл по складам Фараон. - Жди меня весной.
АЭРОЧУБОПЛАН
Однажды Чубо пришёл на мельницу и заметил вдруг её крылья.
"Они же стоят без дела, - подумал он. - Мельница-то водяная!"
Вместе с Дядькой сел Чубо на скамеечку и задумался. Сколько они сидели и что придумали - неизвестно, но только на другой день мельничные крылья были на башне.
И Чубо с самого раннего утра был там. Дядька стучал молотком, а Чубо то и дело бегал вниз и таскал на башню какие-то колесики.
Ну и мастер всё-таки был Мельничный Дядька! И Чубо не отставал там клещами сожмёт, тут молотком ударит.
Обедать они не спускались. Курица-пеструшка подымалась на башню. Снесёт яйцо - вот и весь обед.
Так, без отдыха, работали они несколько дней, и получился у них аэрочубоплан!
Там к этому чубоплану были приделаны специальные педали. И если крутить их ногами - начинают крутиться разные маленькие колесики, потом большие колёса. А эти-то большие колёса и крутили мельничные крылья.
Чубо был готов к полёту. Оставалось одно - набраться силы. А где ж её взять? Надо отца укладывать в люльку. Но летать ночью Мельничный Дядька никак не советовал, пришлось ждать воскресенья.
И вот в воскресенье и отец и мать улеглись в люльки, дядя Тоадер устроился в корыте, по которому уже соскучился, а Чубо весело уселся в свой летательный аппарат.
Только хотел лететь - Фараон лает.
- Так не годится, хозяин. Привяжи подушку, чтоб в случае чего получилась мягкая посадка.
Дядька Мельничный подумал и пришёл к выводу, что Фараон прав.