— Он кричал, — сказала она. — Много. Никто не должен так кричать.
— Как бы то ни было, затем Отец прицепил к крюкам проволоку и подвесил его в центральной шахте Короны. Какое-то время он заставлял его танцевать, как свою марионетку. Потом ему надоело и он ушёл, решив, что рано или поздно крюки прорвут кожу Сери и он проделает весь путь вниз, до Ямы.
— Это добрых две сотни футов, — пробормотал одни кендар другому. Они оба стали белыми при мысли о том, чтобы повиснуть на такой высоте. Другие тоже выглядели нездорово.
— Но он не упал, — продолжала Лура. — Мы смотали проволоку и втянули его наверх… ну, я тоже немножко помогла… и выдернули крюки. Однако затем появился Отец. Я убежала. Потом Отец поймал тебя.
Она слегка неуверенно посмотрела на Шиповник.
— Он сказал что-то насчёт того, чтобы привязать тебя семенем, чтобы это ни значило, и приказал тебе встать на колени. Это так пугает, когда он использует такой голос. Почему-то ему нельзя не повиноваться. К тому времени я уже вернулась на верхушку башни, в сад Пра, и встала на колени у края, так что я не могла ничего видеть, но могла слышать. Джейм сказала: «БУ!», а отец сказал: «ИК!», и следующее, что я знаю — он вывалился через перила, в шахту, зацепившись за что-то вверх ногами, с расстёгнутыми штанами, хлопающими ему по лицу.
— Милосердные Трое, — выдохнул Харн. — У водопадов, Шет сказал что-то насчёт того, что Каинрон «нетвёрдо чувствует землю под ногами». Во имя Порога, что наш котёнок с ним сотворила?
— Я не знаю, — ответила Лура, — но он от неё просто в ужасе. Затем она сказала: «Развлекаешься с порядочными кендарами, не так ли? Играешь во всемогущего Бога, в своей высокой башне, а? Ну, когда вожделение овладеет тобой в следующий раз, вспомни меня. И это. И продолжай смотреть вниз».
— Затем, он начал кричать.
— Шиповник, ты сказала: «Ты не знаешь, что ты наделала».
— А она ответила: «Я редко это знаю, но всё равно делаю. Такая уж я есть, Шиповник Железный Шип. Помни об этом».
— И никто из нас и не сможет забыть, не так ли? Потому что она сказала это голосом один в один таким же, как у Отца.
IIМгновение все молчали.
Между ними туда и обратно метался ветер, закручивая вихри мякины, похожие на призраков, пытающихся восстать из постриженного поля, а затем бросая её обратно между рядами. Над их головами, в верхних слоях атмосферы, начались стычки авангардов северного ветра и запоздавшего Тишшу, пришедшего с юга.
Харн бросил на Торисена быстрый взгляд из-под своих тяжёлых бровей. — Напомни мне попозже рассказать тебе ещё кое о чём, что случилось. В Тентире. Касательно советника Каинрона Коррудина.
Торисен не желал это слышать. Он так уже услышал чересчур много.
После своей декламации Лура выглядела испуганной, как будто она не осознавала, что именно собиралась сказать, пока не сказала это. Теперь она подпрыгнула и пронзительно завизжала, когда рядом с ней на землю упала мёртвая птица. Они падали по всему полю. Кроме того, потихоньку начало падать то, что сначала приняли за грязный снег. Облака были уже почти над ними, рыча приглушённым громом и задёргивая солнце пеленой.
Марк попробовал на вкус упавшую на его руку снежинку и сплюнул её. — Пепел, — сказал он. — Этого я и боялся. У какой-то горы на севере сдуло верхушку.
Мастер урожая нахмурился и засуетился. — За всю мою жизнь такого никогда не бывало, — сказал он, как будто для того, чтобы провозгласить, что подобное и сейчас невозможно. — И всё же ты прав, мы на её пути на юг. Как много этой чёртовой дряни может на нас высыпаться?
— Сколько угодно, от тонкого слоя пыли до нескольких футов. — Марк выглядел извиняющимся. — Обычно Старик Тишшу сдувает самое худшее на север за Барьер, но в этот раз он похоже промахнулся. Также может начаться дождь с пеплом.
Мастер уставился на него, затем бросил дикий взгляд на верхние террасы, где лёгкие порывы ветра волновали блестящие полосы зреющего зерна. Золотисто-коричневый ячмень склонился, сияя серебристым золотом. Более жёсткая пшеница гнулась хуже, её остья колосьев едва приоткрылись.
— Мы могли бы собрать немного, — пробормотал он. — Хотя бы несколько бушелей ранней пшеницы, или ржи, или овса, просто на случай, если…
Торисен бросил быстрый взгляд на Марка, который затряс головой. На это не было времени. — Мы должны спасти столько, сколько сможем, здесь, на водяном луге, — сказал он, — и надеяться на лучшее.
Мастер выглядел поражённым. Так же как сено было жизненной необходимостью для выживания домашнего скота зимой, так и Большая Жатва в конце лета была тем же самым для всех двуногих.
Его пугает не голод, понял Торисен. Он боялся, что если запасы иссякнут, его лорд может отослать большинство своих людей на юг, а сам останется удерживать замок вместе с символическим гарнизоном. Учитывая то, каким слабым, в последнее время, выглядел Верховный Лорд, оставлять Готрегор без защиты означало риск его захвата более сильным домом. С другой стороны, как многих он мог позабыть из тех, кого отправит прочь? Муллен ободрал себя живьём, чтобы избегнуть подобной судьбы.
Вся тяжесть его положения вновь рухнула на его плечи, больше не позволяя сбежать, тяжелее, чем можно было вынести. Они зависят от меня. Я дал им это право, когда принял место отца.
Он коснулся плеча кендара.
— Всё будет хорошо Старв. — Как-нибудь. — Продолжай.
При звуке своего имени мастер урожая мигнул, и внезапно вспыхнувшая в его глазах паника исчезла. Он отрывисто и неуклюже кивнул своему лорду и повернулся к собравшимся войскам. — Забудьте про остатки нескошенной травы. Укройте все эти стога. Шевелитесь!
Когда кендары рассыпались по полю и принялись за дело, Марк подхватил напуганную Луру, усадил её на спину пони и передал поводья уже оседлавшей лошадь кадету-стражнице. — Езжайте в Готрегор, — сказал он. — Быстро. Скажите им загнать внутрь домашний скот, накрыть колодцы, закрыть все заслонки в дымовых трубах, запереть все ставни и забить тряпками как можно больше щелей. Если нас заденет самым краешком, будет просто грязно. — Лура взвизгнула, когда небо расщепила молния, а её пони шарахнулся в сторону. — Вперёд. Мы последуем за вами так быстро, как только сможем. И смотрите, не запритесь изнутри, бросив нас снаружи! — заорал он им вслед.
У всех повозок на дне под грузом лежали рогожи, сплетённые из гибких и прочных стеблей ржи. Теперь кендары вытащили их наружу и начали набрасывать на стога сена. Чтобы накрыть каждый стог, требовалось четыре штуки. Отчаянные руки связывали их края вместе пучками соломы, а затем привязывали их к железным кольцам, установленным в каменных основаниях. Прежде чем рогожи были надёжно закреплены, некоторые из них успели вырваться на свободу и начали мотаться во все стороны, пока ругающиеся кендары изо всех сил боролись, чтобы взять их под контроль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});