Тальви шел, стараясь не думать о возможных проблемах, ждущих его впереди. С каждым новым шагом это удавалось все труднее. Он неуверенно чувствовал себя в роли проводника, а тем более слишком много сомнений порождала в нем перспектива возглавить род, стать для каинитов новым Ватеком. Не таким уверенным, не таким расчетливым и жестким. Да, Нунцио был одним из архонтов клана, но этот титул достался ему лишь по праву старшинства. Вампир чувствовал себя уверенно только в одной ситуации — на поле боя. В других случаях он привык полагаться на слово тех, кто более подходил для функций властвования.
Вампир сканировал скрытое в темноте пространство, используя свои ментальные способности. Возвращающийся сигнал был ровным, без каких-либо намеков на возможную опасность. Но чувство, которое многие называют интуицией, редко подводило оружейника. Неоднократно именно обостренная чувствительность к разного рода экстренным ситуациям спасала его жизнь.
Вряд ли оружейник понимал, что его смятение связано с очевидным предчувствием смерти, для которой никогда не существовало различий между теми, кто попадал в ее поле зрения. Она для всех была холодной и липкой бездной, черной дырой, из которой нет возврата. С одинаковым для всех безразличием она собирала свой урожай, будучи простым исполнителем мудрой божественной воли.
И порой смерть эта принимала такие причудливые формы, воплощалась в таких существах, что имей она возможность лицезреть себя со стороны, то была бы напугана не меньше своих жертв.
Хитрый план, в угоду которому трое посланников мести принесли в жертву свою индивидуальность, был близок к завершению. Какой бы силой ни владели Фелиаг и его спонтанные союзники, им бы никоим образом не удалось победить в предстоящем бою. Загнанные в угол, сдерживаемые узким пространством тайных лазов, истощенные бессмысленностью происходящего вокруг, вампиры и в таких условиях представляли собой весьма грозную силу, на пути которой мог бы выстоять только незаурядный воин.
Но став тварью, более уместной в самых удаленных кругах ада, фантазмом, самим своим существованием противоречащим законам мироздания, Маг, дневальщик и вампир приобрели такую силу, считаться с которой могли только куда более сверхъестественные порождения изнанки мироздания.
Неизменным оставалось только желание уничтожить врага, стереть саму память о том, что когда-то по земле ходили те, кто имел хоть какое-нибудь отношение к вампирам. Эта страсть, осененная растущей с годами личной обидой, злобой и амбициями, была отличным пушечным мясом, которое бдительной рукой подбрасывал в горнило предстоящей бойни невидимый распорядитель затянувшегося конфликта. Наконец ожидания с лихвой окупились.
Фелиаг, чья личность сохранила свои признаки даже в страшном нечеловеческом теле, был готов к любым жертвам ради того, чтобы задуманное стало явью.
Когда Тальви первым пересек воображаемую линию под существом, спрятавшимся в тени свода, Маг с огромным трудом заставил себя ждать. Он пропустил первые шеренги каинитов, сдерживая порыв упасть на них сверху карающим мечом, божественной десницей, которой давно уже нет никакого дела ни до богов, ни до людей, ни до вампиров.
Тальви услышал крики. Он резко развернулся и остолбенел от неожиданности. Увиденное повергло его в шок такой силы, что на несколько секунд вампир потерял всякую способность к действиям и размышлениям. Он застыл на месте, а его глаза были прикованы к кровавому действу, разыгравшемуся в центре колонны вампиров.
Огромных размеров тварь упала на головы каинитов, нанося мощные удары тяжелыми лапами. Длинные, слегка изогнутые когти, с которых черным потоком лилась кровь разорванных в клочья вампиров, впивались в мягкие тела, превращая когда-то целостные организмы в сгустки протовещества, размазанного по поверхности. Три жуткие пасти, усеянные длинными клыками, вонзались в плоть, перекусывали шеи, за один вдох выпивали кровь и жизненную энергию из своих жертв.
Каиниты стреляли, но пули не могли остановить тварь, нечувствительную к любому оружию. Беспорядочный огонь только усиливал панику. Тальви оглох от криков боли и ужаса, издаваемых десятками глоток. Вампиры лезли друг на друга, стараясь избежать чудовищной смерти. Пытающиеся оказывать сопротивление тут же были растерзаны на мириады кусков, разбрасываемых вокруг.
К ногам оружейника упал фрагмент чьей-то головы с оторванной частью черепной коробки. Глаза каинита еще сохранили живой блеск, а рот скривился в гримасе ужаса. Остаток воздуха со свистом вырвался наружу. И только это привело Тальви в чувство.
Он сделал шаг назад, начал трансформацию, в течение которой его человеческий облик должен был стать горсткой дымящейся плоти на земле. А на его месте вампир предстал бы в своем истинном облике. Крылатый демон с головой зверя и черным как уголь сердцем, до поры скрывающийся в личине человека.
Изменившись, оружейник бросил себя в самую гущу бою. Он слепо наносил удары, более не деля толпу на своих и чужих. Его единственной целью было достать ужасную тварь, отнимающую жизни у его собратьев.
Маг ощутил приближающийся удар за секунду до того, как Тальви, собственно, был готов его нанести. Схватив первого попавшегося вампира, Фелиаг развернулся и швырнул беднягу в лицо оружейника. Тот просто отмахнулся, сбивая летящее тело с траектории. С диким криком вампир впечатался в стену. Хрустнули кости, тело упало на землю. Дернулось в предсмертных судорогах и затихло.
Воспользовавшись мигом смятения врага, Фелиаг рванулся в глубь толпы, увеличивая количество смертей. Тальви тут же ринулся преследовать его.
Они встретились в самом центре схватки. Волны тел отхлынули от обоих, освобождая место для единоборства. Маг посмотрел на вампира. Три его пасти раскрылись в одном воинственном рыке, тело бросилось в атаку.
Первый удар в грудь отбросил вампира назад, на мягкий ковер из тел. Тварь подпрыгнула вверх, под самый потолок. Вонзив когти в каменную кладку свода, она воспользовалась этим как рычагом, чтобы придать себе еще большее ускорение. Упав на грудь Тальви, Маг принялся рвать ее своими чудовищными клыками.
Несколько каинитов вырвались вперед и практически в упор начали обстреливать монстра. Но пули лишь скользили по прочной чешуйчатой спине, в бессильной злобе отскакивая в разные стороны. Случайные рикошеты поразили нескольких вампиров из общей массы. Тальви, прикладывавший все усилия, чтобы вырваться из страшных объятий монстра, сам получил несколько ранений.
Тварь, уставшая от постоянной щекотки — а большего ущерба стрельба каинитов ей доставить не могла, — нанесла несколько резких ударов крыльями, неестественно выворачивая их назад. Прочные кости, на которых были натянуты перепонки, как паруса на реях, снесли несколько голов и проломили несколько грудных клеток. Однако внимание Мага было отвлечено, что позволило Тальви высвободиться. Он сбросил с себя монстра, откатился в сторону и резко вскочил на ноги. Тут же последовал хлесткий удар рукой, но Маг не дремал и вовремя увернулся. Он вновь подпрыгнул, меняя точку нахождения. Приземлился монстр прямо на одного из вампиров, переломав тому все кости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});