Читать интересную книгу Твердые реки, мраморный ветер - Бодхи

Серена встала и пошла к речке. Вода была необычной – не такой, как бывает в бодрствовании. Она казалась более тяжелой, более ртутной, что-ли. Она присела и погрузила ладонь в реку – вода и в самом деле была намного более вязкой, чем в бодрствовании, и вдруг вода стала совсем твердой! В нее по-прежнему можно было опустить руку и поболтать ею, и при этом вода была твердой – как одно совмещалось с другим, в сознании не укладывалось. Спустя несколько секунд возникла твердость выше пупка и в голове, и за считанные секунды твердость усилилась до десяти! Серена отшатнулась от реки и отвела взгляд – твердость уменьшилась и стала приятной. И каждый раз, когда взгляд возвращался к поверхности реки, твердость скачкообразно вырастала, и каждый раз она спадала, когда Серена уводила взгляд. Значит ли это, что в сновидении созерцание происходит намного более легко и естественно, чем в бодрствовании?

Снова бросив взгляд на полянку, Серена увидела лишь зеленые колышущиеся под ветерком травинки. Из леса никто не выходил, и тут она заметила, что и лес совсем не такой, каким она привыкла его видеть в бодрствовании. И в этот момент она отдала себе отчет в том, что что-то изменилось. Что-то странное, беспокоящее появилось непонятно где, как будто прямо внутри нее. Она попыталась сбросить, устранить это ощущение, но оно лишь усиливалось, и в конце концов Серена почувствовала, что шея у нее скована, словно чьей-то хваткой. Спустя несколько секунд помимо ее воли голова стала поворачиваться налево. Возник легкий испуг, но это был знакомый симптом. Чувство атавистического страха, которое возникает при спонтанных выходах из тела, может достигать параноидальной силы за считанные секунды, если ему потакать, поэтому Берта и Серена потратили еще месяц назад некоторое время на профилактику такого страха, так что сейчас устранить возникший спазм было легко. Голова, между тем, повернулась на девяносто градусов налево и удерживалась в таком положении, как Серена ни пыталась это изменить. И вдруг – она не поверила своим глазам – перед ней оказалась Берта! Она не выходила из леса и не пришла с краю полянки – просто только что ее не было, а прямо сейчас она уже есть!

Берта тоже пялилась на нее во все глаза, видимо, тоже испытывая такое же изумление. И судя по тому, как неестественно она стояла, слегка размахивая руками, словно пытаясь зацепиться за что-то или наоборот – отцепить что-то от себя, Серена поняла, что и ее голову кто-то или что-то схватило и держит. Значит… это работа Томаса и Мерка! Но самих их нет.

– Ты меня видишь? – Донесся глухой и неуверенный голос Берты.

– Вижу, и ты меня тоже?

– Тоже.

Они выглядели как два Дауна, стоя боком друг к другу, как крабы, готовые разбежаться при первых признаках опасности.

– Интересно, я тоже выгляжу по-дурацки, – снова спросила Берта.

– Почему "тоже", – начала было Серена, но тут же рассмеялась, и вслед рассмеялась и Берта, и хватка начала ослабевать.

– То, что меня держит, ослабевает, когда я смеюсь, – сказала Серена.

– У меня тоже. А ты видишь – что меня держит?

– Нет.

– И я нет.

– Очень продуктивно общаемся…

И они снова заржали.

– Если ты меня еще раз насмешишь, то может быть я совсем стану свободной, – проговорила Серена, и вдруг поняла, что ее не надо смешить, что она может рассмеяться прямо так – без всякого повода – просто захотев, чтобы ей стало смешно, и она начала ржать, контролируя при этом силу смеха так, чтобы не выпасть из осознания.

– Что, что, над чем ты смеешься, что? – Непонимающе стала спрашивать Берта.

– Ни над чем – просто захоти смеяться и будешь смеяться!

Берта задумалась на пару секунд и стала смеяться тоже. Через минуту Серена почувствовала, что удерживающая ее сила исчезла почти совсем, тогда она захотела, чтобы ей перестало быть смешно, и смех прошел.

– Не заигрывайся с этим, если ты уже свободна – прекращай, – посоветовала она Берте.

Теперь они могли подойти друг к другу и рассмотреть внимательно.

– Глаза, – показала Берта пальцем в направлении своих глаз. – Видишь?

Серена всмотрелась в глаза Берты и охуела от неожиданности и чувства красоты. В то время, как во всем остальном тело Берты ничем не отличалось от того, каким оно было в бодрствовании, глаза представляли собой мерцающие поразительной глубиной озерца.

– Мне почему-то кажется, что не стоит смотреть друг другу пристально в глаза, – пробормотала Серена.

– Возможно, – согласилась Берта. – Давай пока не будем.

– Совершенно непонятно – как Мерк и Томас делают это, ведь они не спят!

– Совершенно непонятно.

– Мозги неповоротливые.

– Да.

– При этом ясность кристальная!

– Да.

– Очень странно. Я привыкла к тому, что рассудочная ясность и ОзВ-ясность всегда идут в связке, а тут – нет.

– Еще бывает так, что рассудочная ясность есть, а ОзВ-ясности нет.

– Точно. А тут – словно все наизнанку – ОзВ-ясность такая естественная, гибкая, текучая, а рассудок ползет за ней, как перегруженный грузчик.

Берта задумалась

– Возможно это связано с тем что в бодрствовании мы свой рассудок целенаправленно тренировали много лет, а в ОСе – нет.

– В следующий раз возьмем с собой учебники:) – пошутила Серена.

– В следующий раз нам надо суметь сделать все это самим!

– Да. Только вот непонятно – что именно делать-то? За шею себя хватать что-ли?

– Дело не в шее, – Берта стала осматриваться, словно ища кого-то. – Я думаю, это ощущение в шее – вообще просто попутный эффект, не имеющий сам по себе никакой значимости.

– И я так же думаю, только… только это не "думание", это ясность. Офигительное наслаждение, когда вот так легко возникает ясность!

– Согласна, это ясность.

– Значит, если нам в этом состоянии так доступна ясность, то следует этим и пользоваться!

– Точно, – оживилась Берта, – мы сейчас поступаем как человек, который случайно оказался в ОСе и вместо того, чтобы управлять собой с помощью своих желаний, пытается передвигаться с помощью мышц. Если мы хотим получить ясность – необходимо захотеть ее получить.

– Хорошо – значит я хочу получить ясность в том, что сейчас целесообразно сделать, чтобы в следующий раз сделать все самостоятельно.

– Я уже знаю.

– И я!

– Так что можно не говорить.

– Можно, но я скажу на всякий случай, – возразила Серена, – мы должны перестать заниматься фигней и перепрожить несколько раз тот процесс, в результате которого мы стали видеть друг друга.

– Интересно! – Твоя мысль не противоречит моей ясности, но я бы выразила ее иначе: нам следует запомнить вкус нашего узнавания, мы должны привыкнуть к тому, что видим друг друга тут, на полянке.

– А давай сделаем как в бодрствовании? Давай будем ходить по полянке?

– Клево!

Они разошлись в разные стороны, и Серена заметила, что ей не нужно договариваться с Бертой о том – кто пойдет первым, просто она хотела пойти первой, и сначала это желание словно натолкнулось на препятствие, а потом препятствие исчезло.

– Ты решила пропустить меня первой? – Крикнула Серена.

– Да. И ты об этом узнала по тому, что исчезло сопротивление твоему желанию, так?

– Точно!

– А мы можем не орать – слышно будет все равно! – Крикнули они одновременно и рассмеялись.

– Ладно, давай!

Насколько Серена могла судить, прошло около двух часов, как они занимались хождением по полянке, отрабатывая привыкание к тому, что они видят друг друга.

– Прошло уже часа два, наверное, – наконец сказала Серена.

– Мне непонятно, как тут можно отсчитывать время. Понятно, что на каждый акт мы тратим минуту, и сделали уже около ста заходов – ну значит часа полтора-два. Но вот только какой это имеет физический смысл… это большой вопрос, ведь время – понятие очень неопределенное. Для меня, во всяком случае.

– Я читала несколько подходов к определению времени…

– И ни черта не поняла, я думаю:), – рассмеялась Берта.

Они перестали ходить по полянке и сели рядом с речкой.

– Осознание удивительно устойчиво. Невероятно. – Серена осматривала свое тело, речку, горы за речкой, Берту – всё было совершенно устойчивым, ясным, и была полная ясность, что это сновидение.

– Я думаю, что времени здесь вообще нет, так как нет физических процессов, – продолжала Берта. – Время определяется через определенные циклические процессы, происходящие, например, в атомном мире, а здесь нет атомов.

– То есть, мы состоим не из атомов… во блин. А из чего же мы состоим?? – Серена с какой-то опаской потрогала свою ногу.

– Не знаю. Пока не знаю, но уж ясно, что не из атомов. Из атомов состоит наше тело, которого здесь нет и быть не может. Здесь мы можем летать, кстати, ты помнишь об этом?

Берта, не меняя позы, поднялась над землей и зависла в метре от нее. Серена хихикнула и сделала то же самое. Они сдвинулись к воде и теперь "сидели" прямо над потоком.