Читать интересную книгу Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Дэвид Хьюсон

Девушка из прачечной сидела перед ноутбуком с гордым видом.

— У меня ведь не будет из-за вас проблем? — спросил управляющий.

— Нет, — ответила Лунд. — Обещаю.

Сидя на жестком сиденье «фольксвагена», по дороге в город, она позвонила Майеру:

— В тот вечер Нанна собиралась куда-то лететь. О том, куда она направлялась, Хольку она соврала.

В телефоне послышался звук, как будто стопку бумаг со всей силы шваркнули о стол. Майер включил громкую связь. Наверное, показывал ей неприличные жесты, глядя на телефон.

— До сих пор ничто не указывало на то, что она собиралась в путешествие.

— Она попрощалась с родителями, с одноклассниками, с Кемалем, с Хольком. И вы тоже это видели.

— Я? Ну ладно, а с кем она хотела лететь?

— Запросите списки пассажиров на эту дату, пообщайтесь с авиалиниями.

— Конечно. Мне вообще нечего делать.

— Вы проверили старые дела?

— Как раз сейчас читаю. Не нахожу никакой связи. Исключение — велосипед Метты Хауге, и, честно говоря…

— Узнайте, куда были рейсы и с кем она собиралась лететь. А что касается Хауге…

В телефоне раздался негромкий щелчок.

— Майер? — произнесла Лунд в микрофон гарнитуры. — Майер?

Комната Нанны снова менялась. Пернилле наконец вняла доводам мужа, принесла снизу несколько коробок, стала аккуратно укладывать туда вещи дочери. Она открывала, вынимала, сортировала, передвигала…

На столе Нанны стоял глобус с чернильными звездочками на тех городах, где она хотела побывать. Лондон и Рим, Нью-Йорк и Пекин.

Пернилле покрутила шар, этот простой кусок пластика, положила его в коробку. Потом прошла в гостиную, огляделась.

Вся их жизнь прошла в этих стенах; здесь появилась Нанна, потом мальчики. Эти стены помнят их объятия и ссоры из-за пустяков, их боль и радость.

На дверном косяке разноцветные полоски: красным фломастером отмечали рост Нанны, зеленым — Антона, синим — Эмиля. Полицейские цифры и метки, заполонившие дом после трагической вести, исчезли. Теперь она снова могла смотреть на свой дом, не натыкаясь постоянно на напоминания о жестоком мире за окном.

Не следует ждать от жизни ровного течения, она постоянно меняется, или это уже не жизнь. Когда их семья оказалась затянутой в трясину кошмара, Пернилле совсем забыла об этом. А может, забыла еще раньше, убаюканная комфортом их тесной квартирки над грязным, шумным гаражом. Забыла, пока растила детей, пока кормила Тайса, пока наслаждалась его сильными руками, когда они оставались вдвоем.

Жизнь, как и время, никогда не стоит на месте. Ты либо двигаешься вместе с ней, либо она потечет мимо, оставив тебя вязнуть в холодном бесплодном песке.

Она спустилась в гараж. К Тайсу как раз пришла агент по недвижимости, они разговаривали в конторе. Пернилле постучалась, вошла и села на стул.

— Мой опыт подсказывает, — говорила женщина, — что вам следует принять предложение. Да, мы ожидали большего. Но рынок сейчас не в лучшем состоянии, а вам надо срочно расплачиваться с банком.

— Эти банки… — пробормотал он.

Она с улыбкой обратилась к Пернилле:

— Теперь, когда все закончилось, можно и с финансами разобраться.

Лицо Пернилле застыло.

— В смысле, я, конечно, не имела в виду, что… — поспешно добавила женщина.

— Когда они собираются въезжать? — перебил ее Бирк-Ларсен.

— Очень скоро. Что касается денег…

Пернилле вдруг вскинула голову.

— Нам нужно это обсудить, — сказала она. — Вы не могли бы оставить нас на минуту?

Женщина казалась удивленной, но все же вышла.

— Проклятые банки, — пробормотал Тайс.

На столе лежали чертежи, схемы, несколько фотографий, сделанных для продажи дома.

— Я ведь так и не видела его как следует.

— Да…

— Какой он? Красивый? Там есть сад?

— Это Хумлебю. Три этажа…

— А мальчикам там понравилось бы?

— У них у каждого была бы своя комната. Они могли бы играть в железную дорогу. Конечно, им бы там понравилось.

— И школа совсем рядом…

— Пернилле… — Он бросил взгляд на женщину за стеклянной перегородкой. — Эта мегера сказала, что нашла покупателя. Цена мизерная, но… — Она молча слушала. — В банке были бы довольны.

Она перебирала фотографии на столе. Серый кирпич, сад.

— Но если ты передумала…

— Нет, нет. Соглашайся. — Она посмотрела на него. — Нам ведь нужны деньги?

— Деньги, — повторил он с бессильной яростью.

Лунд нашла таксиста Леона Фреверта возле остановки туристических паромов в Нюхауне. Он полировал свой «мерседес», стоящий в ряду других машин в ожидании клиентов, и не желал разговаривать. После трех односложных ответов Фреверт наконец не выдержал:

— Я уже сообщил вам все, что знал. Она села ко мне в машину, и я отвез ее по адресу. Что еще я могу добавить?

— У нее была сумка?

Он уставился на идеально чистое лобовое стекло. Лунд невольно вспомнила Дитту. Фреверт ни разу не посмотрел ей в глаза.

— Прошло почти три недели. Чего вы от меня ждете?

— Так была у нее сумка или нет?

Он отложил тряпку и наконец взглянул в ее сторону:

— Может, и была, кошелек-то она достала откуда-то. Не знаю.

— Я имею в виду дорожную сумку, или чемодан, или рюкзак.

— Нет, ничего этого не было.

— Вы точно помните?

— Если бы что-то такое было, я бы убрал это в багажник.

Очередь такси продвинулась. Теперь Фреверт был вторым.

Она ни минуты не сомневалась, что он давно бы уехал, будь у него такая возможность.

— Она ничего не говорила о своих планах?

Он казался более худым, чем она запомнила. Измученным.

— Я уже сказал: ратуша и улица Грённинген. Это все.

Первая машина в очереди уехала. Следующим был Фреверт.

— А про аэропорт она ничего не говорила?

— Точно нет. Я бы вызвался ее отвезти. Это хороший рейс. — Он почесал жидкие волосы. — Хотя… ваш вопрос мне напомнил…

— Что?

— Она попросила меня подождать.

— Подождать?

— Да, теперь я припоминаю. Она сказала, что ей надо забежать в одно место поблизости, всего на минуту, и попросила подождать ее. — Он засмеялся. — Это в пятницу-то вечером? Я и так пошел девчонке навстречу, когда она заезжала в ратушу. В такое время куча клиентов, не мог же я из-за нее простаивать. — И вдруг его словно осенило, он побледнел. — Господи, а если бы я подождал?

— Куда Нанна хотела ехать дальше?

Фреверт напряг память:

— Кажется, она говорила про Центральный вокзал.

Вокзал был напротив парка Тиволи. Лунд видела только одно объяснение тому, зачем Нанне Бирк-Ларсен мог понадобиться Центральный вокзал.

Она сразу направилась к камерам хранения. За стойкой стоял парень в синей униформе, вид у него был очень важный. Он сообщил Лунд, что после трех дней хранения все вещи изымаются из ячеек и отправляются в хранилище.

— Если вы дадите мне ключ от ячейки, я поищу ваши вещи, — добавил он. — За это взимается дополнительная плата.

— Ключа у меня нет.

— Тогда назовите номер ячейки.

— И номера я не знаю.

— В таком случае, — торжествующе провозгласил парень, — вы ничего не получите.

— Это дорожная сумка. Ее сдали примерно тридцать первого октября.

Ему было лет восемнадцать. За его спиной она видела полки с невостребованными вещами — ряд за рядом, уставленные сумками и чемоданами.

— Она вообще ваша, эта сумка?

— Если вы позволите мне зайти внутрь и скажете, где искать, я сама найду.

Он сложил на груди руки:

— А больше ничего не хотите? Бесплатный билет первым классом в Хельсингёр?[6] Чизбургер?

Она достала визитку, протянула ему:

— Я Сара Лунд. Вы нам звонили по поводу подозрительной сумки.

Он изучил визитку и сунул в карман.

— Как насчет удостоверения?

Она уже начала перелезать через металлическую вертушку справа от стойки.

— Я сама могу поискать эту сумку.

Она проскочила мимо приемщика внутрь, игнорируя его вопли, сразу направилась к дальним рядам, стащила наугад какую-то сумку. Дата на полке стояла недавняя. Значит, багаж Нанны должен быть где-то здесь.

— Эй вы! Немедленно остановитесь! Я официальный представитель железной дороги!

— Да я же пытаюсь вам помочь, — бросила через плечо Лунд, быстро двигаясь между рядами.

— Все, я начинаю сердиться!

Он встал перед ней, сложив ручки-прутики на груди.

— Ты начинаешь сердиться? — заорала она ему. — Я делаю им одолжение, приезжаю сюда в свой законный выходной день, а какой-то прыщавый сопляк будет мне указывать. А не пойти ли тебе на каруселях покататься, сынок? Не мешай взрослым заниматься делом.

Он покраснел, замахал руками и возмущенно залепетал:

— Вы… о… Вы!

— Давай-давай, Микки-Маус заждался, — сказала она, кивая в сторону парка Тиволи.