Сегодня день обещает быть особенно хорошим. Спускаемся к реке. На широком многоводном Немане празднично и тихо. Бесконечно длинный, густозеленый коридор с голубым куполом наверху и сверкающим зеркалом внизу поражает нас необычайной и величавой красотой.
Даже Перельман останавливается и роняет радостное восклицание: — Вот так здорово!..
Мы стоим на крутом обрыве, и пред нами далеко расстилается прозрачная лента реки. По узкой тропинке, протоптанной среди молодой травы, гуськом подвигаемся по направлению к Юрбургу.
Ровным, неторопливым шагом идем по крутому берегу и вдыхаем чистый утренний воздух, пропитанный запахом свежей земли. Молчим.
Вдали выступает узорчатое плетение железнодорожного моста. Скоро конец городу. Вернусь ли я когда-нибудь сюда-не знаю. Но я здесь живу более полугода и, как всегда в подобных случаях, покидая насиженное место, испытываю чувство тихой грусти.
Мне жаль людей, вынужденных унизительной борьбой добывать себе хлеб «насущный», густо напитанный кровью, слезами, муками бесправия, и вечно гоняться за лучом исчезающей надежды. В эти минуты забывай о моем крещении и сердцем припадаю к отравленной чаше еврейского горя.
— Ну, теперь можем проститься, — говорит Перельман, останавливаясь перед самым мостом. — Идите себе прямо вдоль реки, — продолжает он, — никуда не сворачивайте, не торопитесь, и завтра вы будете в Юрбурге.
Мы крепко пожимаем друг другу руки и расстаемся.
Отхожу немного, оглядываюсь и вижу в голубом свете теплого утра согбенную широкоплечую фигуру Перельмана.
Снова я один под открытым голубым небом, среди цветущей земли, голосистых птиц и необъятных просторов.
Иду…
Думы о будущем сплетаются с воспоминанием о давдо прошедших днях. Мне хочется уйти так далеко, чтобы мое прошлое не могло догнать меня.
В тихой беседе с самим собой не замечаю движения времени и не считаю отмеряемых моими ногами верстовых кусков земли. Только солнце, все выше и выше поднимающееся, заставляет подумать об отдыхе и еде.
Круче становится лесистый берег реки. Сейчас возьму лежащий предо мною подъем и там сделаю привал.
Стою на высоком берегу и не узнаю Немана — вместо сверкающего хрусталя воды лежат большие желтые квадраты плотов.
Насколько может охватить глаз, тянется караван туго связанных бревен. Видны соломенные будки и серые фигуры плотовщиков. Вдоль берега разведены костры. При ярком солнечном свете едва заметными белыми лентами поднимаются огни.
Еще немного, и я среди живых людей. Прошу позволения согреть воду, а потом достаю из сумки чайник, бегу за водой и быстро завожу знакомство. Узнаю, что лес гонят в Пруссию. Большинство плотовщиков — староверы, сосланы сюда за «ересь» из центральных русских губерний. Вожатый ближайшего десятка бутов, Силантий, пожилой мужик с круглой бородой цвета желтой меди, усаживается рядом со мной. Его интересует моя сумка.
Он пробует пальцами наплечные ремни, ощупывает костяные пуговицы наружных карманов.
— Знатная штука… Где ты такую раздобыл? Чай, не дешево стоит?
Охотно отвечаю на все вопросы и в свою очередь расспрашиваю о Юрбурге, о границе и о том, сколько времени нужно мне итти, чтобы достигнуть моря. К нам присаживаются еще несколько человек.
Плотогоны одеты по-летнему — серые суровые рубахи, такие же порты и… больше ничего. У некоторых сквозь расстегнутые вороты видны медные крестики. Незамысловатая работа и простая жизнь этих людей становится мне ясной и понятной: из дремучих лесов царства польского и княжества литовского вырубают миллионы высоких дерев и по Неману отправляют за границу. Днем и ночью на своей широкой спине уносит Неман строевой материал, а они, лесосплавы, за плату, хватающую только на хлеб и соль, ведут бесконечные караваны тяжеловесных плотов.
Рыжебородый Силантий уже третий год занимается лесосплавом и является среди плотовщиков человеком «бывалым» и знающим.
— Почему вы кашу варите не на плотах, а на берегу? — обращаюсь я к Силантию.
— Тут, паря, случай вышел: передние буты в речную дугу врезались. Ну, тут, можно сказать, вышел у нас застой.
— А далеко это?..
— Чего?..
— Да вот передовые-то плоты?..
— Верст с пяток будя… Вон посланный обратно бежит, — заканчивает Силантий, указывая рукой на человека, быстрыми шагами приближающегося к нашему костру.
Штаны городского покроя, небольшая темная бородка, высокая стройная фигура делают посланного скорее похожим на горожанина, нежели на плотовщика.
— Можно спокойно еще посидеть здесь, — говорит подошедший, опускаясь к костру.
— А что? — спрашивает Силантий.
— Известно что — гвоздем врезались в берег и всячески стараются оттолкнуться…
— Эх, пустоглазые, а еще в передовые нанимаются!.. Сказывал я им будьте осторожны с крутыми изгибами, а они вон что… Ну, давайте уж пообедаем. Небось, до вечера постоим, — заканчивает Силантий.
Я внимательно вглядываюсь в посланного. Он мне нравится. Его большие серые глаза глядят весело.
— Вы откуда? — спрашивает меня вновь пришедший.
Мне только этого и надо. В немногих словах рассказываю ему о моей зимовке в Ковно и об уходе из города.
— Куда же вы теперь путь держите?
Вежливое обращение этого человека окончательно убеждает меня в том, что имею дело с жителем города.
— Хочу попасть за границу, — отвечаю ему вполголоса.
— По делу или просто любопытства ради? — допытывается мой новый знакомый, приветливо улыбаясь.
— Нет, у меня есть цель: хочу повидать другой мир и, может быть, остаться там навсегда.
— А знаете, ведь у меня тоже имеется такое желание. Надоела мне серая родина… Да вот попутчика никак найти не могу… А одному неохота пускаться в такой далекий путь.
Незаметно отходим от костра и в сторонке, около самого леса, в густой тени, падающей от высоких сосен, заводим тихий, задушевный разговор.
Его зовут Михаил Караулов. Он житель города Владимира. Сын мелкого чиновника. Тайно бежал от родных.
И вот уже четыре, года бродит по стране, ища новой жизни.
— А при чем тут плоты? — задаю я вопрос.
— Лень одолела… Захотелось по реке прокатиться. Но я ничего не имею против начать снова ногами мерить землю. Ведь мне тоже на Юрбург нужно. Давайте вместе пойдем, — заканчивает Караулов, лаская меня глазами.
Охотно принимаю предложение и с этого момента становлюсь спутником Караулова. Он хорошо знает дорогу, он опытнее меня, видимо, хорошо грамотен, и я подчиняюсь ему.
Вторую неделю шествуем с Карауловым, держась близ шоссейной дороги. Мы уже миновали Юрбург и приближаемся к морю. Большей частью идем лесом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});