— Вы только вникните в смысл бытия… К чему вся эта комедия?.. Зачем богу нужно было создать небо, землю и человека?.. Какая тут цель?.. Чтобы человек жил, страдал и умер?.. Ну, хорошо, сделай это на один год, на сто лет, но ведь это же тянется тысячелетиями… И даже конца не видно… Ну, давайте рассуждать по-доброму… Я не хочу волноваться, не хочу ни с кем бороться… Я только хочу понять, зачем бог мучает людей и когда он думает перестать… Вы видите, я совсем не сержусь, но я прошу ответа. Пока я жив я хочу знать, зачем я жизу и кому это нужно?..
Так начинает Перельман очередной вечер. Сегодня в его глазах я замечаю острые огоньки, предвестники грядущих бурь. И я не ошибаюсь. После мирного вступления Перельман постепенно возбуждается, волнуется и возвышает голос. А в полночь он уже во власти безумия, и я задыхаюсь в нашей мастерской, заполненной жуткими, чудовищными призраками.
Но в те редкие минуты, когда хозяин, обессиленный, падает в изнеможении на кровать, я, освобожденный, все же не могу предаться отдыху: предо мной встает Двойре.
Я окончательно теряюсь и не знаю, как мне быть, что предпринять, чтобы избавиться от тяжелых, непредвиденных обстоятельств, овладевших всем существом моим.
Невеста ежедневно дает о себе знать. То сама приходит ко мне, то Хане почти насильно тащит меня на свиданье с ней. А Двойре плачет, шморгает носом и просит меня не губить ее молодость.
— Если вы меня обманете, я умру от самоубийства, — говорит она, всхлипывая.
Нет, все, что происходит, так нелепо и страшно, что мне хочется бежать без оглядки… Только бы скорее весна!..
Ни одного дня не останусь…
9. Вдоль границы
Хане Ципкес развивает сватовскую энергию до невозможных пределов. Она ухитряется втянуть в устройство судьбы двух «сирот» самого Перельмана. Мой хозяин обещает материальную помощь и не противится, когда Хане просит разрешения сыграть свадьбу в его доме.
А я терзаюсь сомнениями, кажусь самому себе дурачком и падаю духом в присутствии тяжеловесной Двойре.
Атакованный окончательно обнаглевшей свахой и всегда заплаканной невестой, я постепенно сдаю позиции и отступаю в глубь моих мечтаний, где вижу себя свободным, сильным человеком, смело порывающим с бедной, злой и серой действительностью.
Пользуюсь каждой свободной минутой, чтобы выйти на улицу, взглянуть на далекие горизонты теплеющего неба, прислушаться к дыханию предвешнего ветра и помять в руках тающий снег.
До свадьбы остается всего один месяц. Двойре собственными руками шьет для себя подвенечное платье. А со мной беспрерывно ссорится моя совесть, упрекая меня в жестокости и подлости. Но тем нe менее я окончательно решаю бежать. Старательно и тайно от всех готовлюсь к уходу. Делаю это терпеливо и осторожно. Боюсь хитрой свахи, повадившейся ходить к нам чуть ли не ежедневно.
Моя дорожная сумка почти готова. Там уложено бельишко, табак, спички… Запаиваю чайник, на всякий случай укладываю немного инструментов и прячу небывалый в моем распоряжении капитал — пятьдесят рублей, полученные мной от Перельмана на свадебные издержки.
Меня торопят весна и мечта о новой жизни.
Пусть Двойре будет счастлива с другим, а я ей не муж. Мне самому еще надо окрепнуть. Вот хозяина мне жаль покинуть. Заранее представляю себе его негодование. Мой уход он, наверное, сочтет за бессмысленную провокацию со стороны бога.
Наступают последние часы… Ничего не подозревающий Перельман садится со мной за стол ужинать. Вглядываюсь в его волосатое лицо, улавливаю в спокойных глазах особенную доброту, и смешанное чувство стыда и жалости неожиданно заставляет меня открыть перед хозяином мою тайну.
Перельман выслушивает меня внимательно, и мне кажется, что его маленькие глаза наливаются веселой влагой.
— Так вы ее совсем не любите?
— Нисколько… Мне немножко жаль ее-она все плачет…
— Я очень рад за вас, — после некоторого молчания роняет хозяин, причем лицо его становится вдумчиво серьезным. — Вы бы утонули в ее обильных и глупых слезах. Вы еще так молоды… Жениться и сойти с ума никогда не поздно.
В эту минуту Перельман становится мне особенно близким, и я решаю окончательно быть откровенным и рассказать о задуманном мною побеге.
— Видите ли, — говорю я, понизив голос, — не хочу вас обманывать… Вы для меня так много сделали… Хочу всю правду вам сказать… Я задумал нехорошее дело… Мне перед вами очень неловко.
НаШи взгляды встречаются. Ничего колкого не замечаю в зрачках хозяина. Он по-прежнему внимателен и добр.
— Ну, ну, говорите… Не бойтесь, — подбадривает меня старик.
— Я задумал бежать…
— Почему бежать? От кого и куда? Говорите уж, говорите, раз начали…
— Я решил уйти за границу и сделать это хотел тайно от вас…
— Почему тайно? — перебивает меня Перельман.
— Мне кажется, что вы против этого…
— Напрасно. Я не бог и никаких запретов на людей не накладываю. Каждый человек, если он не глуп, кует свою жизнь по собственному усмотрению. Вы молоды, и вам хочется уйти в другую страну, где нет черты оседлости, где топор царя не висит над головой каждого из нас…Что ж, вы имеете на это право. Если бы не мои годы, я бы сам ушел отсюда…
Перельман опускает голову и грустно глядит на свои короткопалые жилистые руки. Наступает молчание. Мне жаль этого человека, такого доброго, чуткого, несчастного и одинокого.
— Хорошо, идите… Я вам мешать не стану… А невеста ваша наплачет целую речку и поплывет к другому жениху… Когда же вы думаете уйти? заканчивает вопросом Перельман, подняв голову.
— Если позволите, то завтра на рассвете…
— Хорошо, идите… Не думайте, что мне очень легко… Я привык к вам. В минуту отчаяния не с кем станет беседовать… Могу на прощанье дать вам совет: ни на кого не надейтесь и никому не доверяйте. Добывайте жизнь собственными руками, а не надеждами. Не живите чужими мыслями, а постарайтесь вникнуть в житейские мудрости своей головой… Вот и все. Теперь давайте ложиться спать… — Перельман первый встает из-за стола.
Просыпаюсь до рассвета и с удивлением вижу, что мой хозяин не только встал, но уже хлопочет вокруг стола, приготовляя завтрак.
Меня сильно трогает заботливость старика и в моем сознании растет чувство благодарности к нему.
— Не хочу сегодня работать, — говорит Перельман, — надо же и мне когда-нибудь отдохнуть… Покажу вам лучшую и ближайшую дорогу к морю.
После завтрака взваливаю на плечи туго набитую сумку и вместе с хозяином выхожу из дому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});