богатых родов и старейшинами, шпионил, шантажировал, провоцировал… Думаю, Антоний с солдатами уже хозяйничают в городе. Скоро появятся здесь.
– Ну уж нет! Пройти лабиринт и ловушки, не зная секретов, невозможно! Аршам точно этого не знает. Но что же нам делать?
– Перемещаться!
Старик уныло опустил руки:
– Я думал об этом и, просматривая книгу заклинаний, даже подыскивал город. Я не нашел безопасного места на земле.
– Отец сказал, что в Арцахе меня ждут верные царю войска…
– Да, да! Ты – наследник престола, тебя любит народ, ты сумеешь сплотить нацию и повести ее на борьбу с захватчиками!
– Учитель, не будем терять времени!
– Конечно, мой мальчик. Кстати, тебе кое-что пригодится… Сейчас принесу.
Через минуту он вернулся, протягивая царевичу панцирные доспехи из кожи и меч.
– Арташес, это доспехи неуязвимого в бою воина. Вещь магическая. Меч – он из дамасской стали – легко рассекает пополам железное оружие.
Пока Арташес прилаживал панцирь и меч, Гнуни листал пергаментные страницы толстой книги в твердой обложке из телячьей кожи.
– Вот, нашел! Ты окажешься в Тигранакерте Арцахском, у дома, где растет высокий платан с мощным стволом.
– А ты, учитель?
– За меня не беспокойся. Я останусь здесь как хранитель сокровищ и чудес. Возвращайся быстрее, буду ждать!
Когда Арташес встал у зеркала, Гнуни прочел вслух заклинание:
– «Пусть придет солнечный свет и озарит необозримое пространство. Крылами махни и перенеси туда, где растет старый платан. Тело же сохрани и убереги. Да будет так!».
Зеркало помутнело, возник металлический блеск, пробежали молнии, появились переливы цветов – от серебристого до белого. Гнуни махнул рукой, и Арташес ворвался в пространство другой реальности.
Антоний с богатой добычей и плененным царем вернулся в Египет. Деллий, который задержался, чтобы поискать сокровища, хозяйничал во дворце армянского царя.
– Говоришь, статуя богини Анаит из чистого золота в Ерезе?
– Да, и она инкрустирована драгоценными камнями. Побывала в плену у парфян, но сейчас заняла свое место в главном храме. – Аршам устраивался удобнее на троне царя.
– Аршам, не заблуждайся на свой счет. Ты теперь этнарх, а не царь, так что особенно не привыкай к трону. По брачному союзу это кресло когда-нибудь займет Александр Гелиос.
Аршам был достаточно умен, чтобы понимать: мальчик Гелиос либо не доживет до сознательного возраста, либо история сметет его со сцены. Свежий ветер перемен гонит исторические события со скоростью летящего с горы камня.
– Чтобы народ подчинялся, я должен быть жестоким, грозным и смелым, – сердито сказал он.
Не обращая на него внимания, Деллий размышлял:
– По договору сотрудничества римский гарнизон в Ерезе не стоит. А зря! Исправим…
Грабеж армянских городов продолжался по плану.
– Что будет с Артаваздом и его семьей? – поинтересовался Аршам.
– Выкуп за семью и приданое Антоний получил. Думаю, согласно нашему закону, всех отправят в Рим, а там после триумфа сенат решит участь каждого. Царя принесут в жертву на Капитолийском холме, а детей отдадут на воспитание в богатые семьи.
– Я бы всех убил…
– Следи как следует за Ануш, иначе Антоний тебе голову оторвет! Сегодня на встрече с твоим министром я буду благосклонен, но в будущем придется поменять всю администрацию страны: во главе областей, провинций и уездов поставим преданных граждан!
Аршам чувствовал, что пришло его время. Теперь он станет великим. Жаль, мать не дожила до момента его подлинного возвышения… Все в этом дворце будут внимать каждому его слову, постоянно славить и превозносить до небес. Уже сейчас слуги восхищаются им; осталось заставить уважать себя аристократов.
– Кому дозволено больше, тот сорвет с древа желаний самые спелые плоды, – слетело у него с языка.
– Не понял, о чем ты? – Деллий внимательно посмотрел на Аршама.
– Покорность – это когда упрямство превращается в слепое послушание!
Открылась дверь и в зал допустили Багратуни. Войдя, он уставился на Аршама и недовольно произнес по-армянски:
– Царь Артавазд еще жив и остается царем. Я, как великий венцевозлагатель, не собираюсь короновать тебя, Аршам.
Аршам сполз с трона и, встав рядом, оперся на спинку.
– Я и не претендую! – Дальше он говорил на греческом (язык межнационального общения, который знали практически все). – Вопрос в том, сколько осталось жить Артавазду?
Деллий в военном одеянии, с мечом на поясе и обворожительной улыбкой на устах примирительно сказал:
– Антоний освободил Армению от злостного тирана!
Толстяк Багратуни был непреклонен:
– Тиран? Тирана свергли, а что получили? Римский диктат и царя – не армянина.
– Багратуни! – Аршам, кипя внутри, все же старался быть хладнокровным:
– Армении не грозит потеря государственной самостоятельности. Рим всего лишь гарант нашей стабильности.
– Этот гарант нарушил союзный договор, по которому должен был нас защищать! – возмутился венцевозлагатель.
– Царь сам виноват. Ты, как глава старейшин родов, должен это разъяснить аристократам и предложить на трон достойную фигуру.
– Не тебя ли, Аршам? Сдается мне, что с тобой мы потеряем нацию. Самобытность окажется под угрозой, будем поклоняться новым богам, а наши божества проклянут нас.
Аршам прикусил губу. Деллий поспешил сгладить ситуацию:
– Вашей самостоятельности, министр, ничто не угрожает.
– А на что ты рассчитывал, Багратуни? – громко закричал пришедший в неистовство Аршам: – Теперь твоя участь в моих руках. Будешь несговорчив – умрешь.
– Угрожаешь?! Венцевозлагатель может быть только из рода Багратуни! Убьешь меня – нарушишь закон и традиции. Народ не простит!
– Твое безрассудство, Багратуни, приведет страну к полной зависимости от римлян! – Глаза Аршама налились кровью.
Деллий поспешил вмешаться:
– Зачем так тревожиться? Все привилегии аристократов сохранятся, все будет по-прежнему.
– По-прежнему не будет ничего! – Багратуни беспощадно себя ругал: – Я был слеп, своими действиями навредил царю, причинил урон государству, и теперь все мы попали в ловушку.
Аршам презрительно смотрел на него:
– С тобой или без тебя, Багратуни, но я приведу к покорности всех в этой стране, а на своем знамени напишу: «Совесть не мучает, если добыл победу!».
– Бессовестному достоинство заменяет наглость! – Багратуни развернулся и вышел из зала.
Деллий взял со столика скипетр, полюбовался блестящим предметом и спокойно сказал:
– У тебя, Аршам, похоже, проблемы с соратниками. Твой главнокомандующий Багунци сбежал, верховный жрец Мигран заперся в далеком монастыре, этот Багратуни ни во что тебя не ставит… Будь хитрее: расставь силки, усыпи бдительность, а сам постепенно окружай себя льстецами!
– Никаких уступок они от меня не дождутся! – Взгляд Аршама стал безумным. – Я хорошо запомнил слова Антония: «Нет ничего хуже, чем стыдиться того, что делаешь!»
Деллий был впечатлен:
– О, Аршам, понимаю! Счастлив тот, кто таковым себя считает.
Глава 41
Триумф по поводу победы над Арменией должен был, по замыслу Антония, громогласно возвестить миру о его блистательном успехе. И неважно, что никакого завоевания Армении не было, что он схитрил, обманом захватив в плен армянского царя. Неважно, что триумфальное шествие нельзя провести в Риме, где уже все ненавидели Антония, а важно другое: сенат и римский народ узнают о притязаниях консула, который на армянские деньги снарядит новые легионы и, как Цезарь, «перейдя Рубикон», завоюет Италию. Триумф заслужен и будет проводиться в новой столице