Читать интересную книгу Последние хозяева Кремля - Гарри Табачник

Да, слово „гласность” в советском лексиконе не новое. Им любили щеголять еще в сталинские времена. Та же „Правда” 16 марта 44-го года писала, что „одним из условий всесоюзного соревнования является широкая гласность”. При Горбачеве знакомое слово вновь пущено в оборот. Но при внимательном изучении событий 1986 г. становилось ясно, что гласности предавалось преимущественно то, что служит целям режима, что трудно скрыть, поскольку информация об этом все равно будет передана вещающими на Советский Союз западными радиостанциями, и то, о чем давно говорят на кухнях и в очередях. И во второй год правления Горбачева гласность все еще оставалась дозированной, разрешенной не всем и принимаемые важнейшие для страны решения, по-прежнему были тайной за семью печатями. Критиковать членов Политбюро по-прежнему запрещалось. О том, что они совершают ошибки, узнают только после того, как их сбрасывают с Олимпа власти или после опубликования некролога.

Отмечая 80-летие Брежнева, „Правда” признала, что и им „были допущены ошибки”. В статье пять колонок. Из них две посвящены биографии бывшего вождя. Полколонки отведено под перечисление его заслуг, среди которых важнейшей газета считает достижение „военно-стратегического паритета”. Оставшиеся две с половиной колонки — сплошная критика, камня на камне не оставляющая от так называемых достижений брежневской эпохи зрелого социализма. Все, что писалось в западной прессе, все, о чем говорили диссиденты, чему были посвящены самиздатовские страницы, теперь подтверждает „Правда”. И потому эти две с половиной колонки следует привести:

„В последние годы жизни и деятельности Л. И. Брежнева получили распространение необъективные оценки достигнутого. Несмотря на то, что экономическая ситуация изменилась, не была осознана вся острота и неотложность перестройки управления народным хозяйством, перевода экономики на интенсивные методы развития, активного использования в народном хозяйстве достижений научно-технического прогресса. Поиск путей продвижения вперед во многом сдерживали привычные схемы и формулы, не отражавшие реальности. Наметился разрыв между словом и делом (всюду выделено нами. — Г. Т.) .

Это привело к тому, что в 70-е (!) и в начале 80-х годов заметно снизились темпы экономического роста. Большую озабоченность партии вызывали негативные процессы в распределительных отношениях. На базе сложившейся ситуации в экономике возникли многие (!) отрицательные явления социального и духовно-нравственного порядка.

Все это в значительной степени явилось следствием серьезных недостатков в деятельности партийных и государственных органов. Распространились настроения вседозволенности, стремления приукрасить действительное положение дел.”

За дубово-казенными штампами „Правды” встает ужасающая картина полного развала экономики и духовного разложения. К этому следует добавить выдержки из опубликованного в той же газете 21 декабря 86-го года интервью с известным актером, председателем Союза театральных деятелей РСФСР Михаилом Ульяновым. В нем прямо говорится, что „70-е годы — это годы бездеятельные, когда чаще важна была вывеска, а не суть дела”.

Опять в который раз приходится задавать вопрос: что же это за партия, которая, как утверждает в той же статье „Правда”, сознает необходимость перемен, но шаги в этом направлении предпринимает лишь после смерти вождя? Что же это за партия, молчаливо взиравшая на творимое генсеком и его мафией и решившаяся открыть рот лишь после устроенных ею грандиозных похорон своему генсеку?

НОВЫЙ ЛОЗУНГ: ПЕРЕСТРОЙКА

Дух свободы! К перестройке вся страна стремится.

Полицейский в грязной Мойке хочет утопиться.

Не горюй, охранный воин,

воля улыбнется.

Полицейский, будь спокоен,

старый гнет вернется.

Так в 1905 г. поэт Саша Черный откликнулся на события тех дней. Тогда предсказания поэта не оправдались. Россия прочно заняла свое место среди передовых стран мира.

В 1987 году появится книга Горбачева „Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира”. За отнюдь не претендующем на скромность названием скрывается 270-страничный трактат, призванный дать обоснование новой политике.

Хотя ненормальность советской власти была очевидна уже в ее первые дни и единственно нормальное состояние для нее — это состояние деградации, у этого состояния есть предел. В своей книге Горбачев, восхваляя достижения советского государства, не объясняет, как же такая могучая система почти полностью развалилась в брежневские годы и в конце стала, как он пишет, „пробуксовывать” и произошло, по остроумному замечанию польского историка Адама Михника, „восстание радиаторов” — отказ техники работать в условиях коммунистического режима. Чернобыль — ярчайшее тому свидетельство.

В связи с этим неофициальный советский журнал „Референдум” задает такой вопрос: „Не кажется ли читателю, что Чернобыль поставил эксперимент над всем политико-блатным отбором студентов, аспирантов и т. д. до академиков включительно? (Они) привели страну к мирной атомной драме, затронувшей напрямик благополучие 100 тысяч человек и напугавшей миллионы людей. Налицо — деградация профессии”. Добавим, налицо — деградация режима.

Положение, в котором оказался Горбачев, во многом схоже с тем, в каком был первый вождь. И это еще одно подтверждение закономерности происходящего. Инъекциями извне, колоссальным разбазариванием ресурсов удавалось отодвигать кризис. Но он все время был рядом. Насколько хватило бы терпения у людей — неизвестно. Но, видимо, 70 лет — это тот предел, который могут вынести „радиаторы”. Советская система не может справиться с современной техникой, и потому она становится прямой угрозой самому выживанию человечества.

Обращающегося постоянно, по его словам, к Ленину Горбачева история вернула вспять, к ленинским временам. Тот же кризис системы, та же неспособность правящего класса управлять, падение уровня жизни, отсталость экономики, грозящая потерей власти, та же сопротивляющаяся любым переменам бюрократия, о которой в 1921 г. крупный партиец А. Сольц писал: „...долгое пребывание у власти в эпоху диктатуры пролетариата возымело свое разлагающее влияние и на значительную часть старых партийных работников. Отсюда бюрократия, отсюда крайне высокомерное отношение к рядовым членам партии и к беспартийным рабочим массам, отсюда чрезвычайное злоупотребление своим привилегированным положением в деле самоснабжения. Выработалась и создалась коммунистическая иерархическая каста”.

Все это современно звучит и в правление Горбачева. Если бы партия, у которой в течение долгого времени была возможность показать, на что она способна, потерпела бы неудачу, в любом демократическом государстве она, несомненно, давно бы уже исчезла с политической арены. По определению польского социолога Петра Пацевича, „в конце XX века в СССР мы имеем дело с давно нарастающим, извините за выражение, революционным процессом”.

Но для большевиков, что бы ни происходило со страной, всегда главным оставалось только сохранение власти. Так было и тогда, когда Ленин, признав, что НЭП — это украденная у меньшевиков программа, настоял на их аресте, так как боялся, что они могут потребовать политической власти; а делиться властью он не собирался ни с кем и ни при каких обстоятельствах. Это опять повторит на XIX партконференции и Горбачев, отвергнувший идею многопартийности.

И еще одно совпадение. 19 октября 1921 г. в Риге был подписан мирный договор с Польшей, поставивший точку в войне, закончившейся поражением ленинского государства. В мае 1988 года Горбачев тоже признает поражение и начнет вывод советских войск из Афганистана.

Главной целью той, первой советско-польской войны был не только захват суверенного государства. Истощенной долгой гражданской войной и экспериментами новых правителей России предназначалось на практике осуществить очередное ленинское теоретическое построение: совершить прорыв в Европу и зажечь пламя мировой революции. Ленина куда больше огорчил провал его плана, чем то, что попытка осуществления его привела советскую республику на грань катастрофы. Преемники Ленина вновь приведут страну на грань катастрофы своими безудержными расходами на войну и военными авантюрами, одна из которых столь бесславно окончится в Афганистане. Горбачев этого не признал. Но эта война стала тоже одной из причин, заставивших его заговорить о перестройке.

Что же такое перестройка по Горбачеву?

„Перестройка — это решительное преодоление застойных процессов и слом механизма торможения, создание надежного и эффективного механизма ускорения социально-экономического развития общества, придание ему большего динамизма”.