- Цуё-тян! – поражённо воскликнула Маюри. – Неужели это ты?
За три дня пути в паланкине Цуё растрясла все внутренности. А ей-то раньше казалось, что нет ничего хуже верховой езды! Но паланкин, который несли на своих плечах четверо крепких слуг, оказался тем ещё пыточным устройством: громоздким, тряским и неудобным. Впрочем, сейчас, в её новом статусе главной служанки, Цуё путешествовать было нельзя.
- Это я, Маюри-сама, - прокряхтела Цуё, вываливаясь из паланкина, - как же я по вам соскучилась, Маюри-сама!
Не успела она произнести все приличествующие случаю слова, как Маюри сгребла её в объятия. Она так радовалась, что Цуё даже стало неловко.
- Ну что, есть ли новости, Цуё-тян?
- Да-да, замок наполовину восстановлен, все нижние покои уже заново отстроены и пригодны для жизни. Я прибыла за вами.
Некоторое время спустя подруги уже сидели в малой гостиной на женской половине замка Нидзёмару и пили чай. Уставшая с дороги Цуё шумно отфыркивалась, дуя на горячий чай, а Маюри только вертела на блюдечке свою чашку и с нетерпением ждала рассказа.
- Я привезла вам письмо от вашего отца, - уполовинив чашку, наконец-то выдала главную новость Цуё, - вот, радуйтесь! Мы его, конечно, не вскрывали, но Йомэю-сама ваш отец тоже написал.
- Что написал? – побледнела Маюри.
- Гневается! – со значением кивнула Цуё. – Но не противится. Свадьбе быть.
Маюри ничего на это не сказала, только закрыла лицо руками.
Слабенькая она всё-таки. Сейчас заплачет. Действительно, радость-то какая – стать женой правителя Мино, теперь уже единственного и безусловного!
Но оказалось, что Маюри расплакалась по другому поводу.
- Цуё, мне так жаль… - пролепетала она сквозь слёзы.
Поняв, в чём дело, Цуё тут же нахмурилась. Себе она запретила плакать, но не плакать не могла, и сейчас, в присутствии Маюри, слёзы едва не хлынули ручьём. Цуё изо всех сил принялась моргать и шмыгать носом, чтобы подавить всхлипы.
- Прости! – спохватилась Маюри.
- Не надо, - сдавленно произнесла Цуё. – Пока не могу я об этом… Давай лучше о чём-нибудь другом. О новостях, например.
…Сразу после трагических событий в замке к Имагава-сану был послан гонец, который, увы, сумел добраться до границы, когда уже всё закончилось. Полк воинов, примчавшийся на помощь Йомэю-сама, застал только дымящиеся развалины замка и два десятка мёртвых тел, среди которых, однако, не было молодого правителя Мино. Асакура Торио погиб, убитый каким-то чрезвычайно тонким оружием. Тело Ханакаяма Кано так и не нашли. То ли сбежал, то ли сгорел, - никто не знает.
…Армия Торио, узнав о смерти своего предводителя, подняла бунт. К счастью, с наёмниками оказалось легко поладить: Йомэй пообещал заплатить каждому обещанное жалованье, и этого хватило, чтобы гнев воинов превратился в восторг.
…Странные вести пришли из Киото: дайнагон Ямада был снят с должности, как не заслуживающий доверия. Место главного наперсника императора оказалось вакантным, и Его Величество изъявил желание, чтобы его занял властитель Мино. Асакура Йомэй пока не может придумать, как отвертеться от этого почётного назначения.
…Замок Мино сгорел не полностью. Уцелели все склады и подсобные помещения, все хранилища зерна и других припасов. По сути, сгорели только верхние этажи, в которых ничего ценного не было. Замок уже начали отстраивать заново, и если всё сложится удачно, то до холодов рабочие обещают закончить строительство. Сагара-сан уцелел при нападении на замок и потому остаётся на прежней должности, а Цуё неожиданно подобревший Йомэй-сама пожаловал звание главной служанки. Так что теперь она управляет слугами наравне с Сагара-саном, и тот на неё за это не обижается.
…Госпожа Моринага отказалась остаться в Мино, а Йомэй-сама не смог её удержать. Собрав свой узелок, вдова удалилась пешком и в неизвестном направлении, отказавшись принять даже несколько простых монет. О ней уже больше месяца ничего не известно.
…Мицуёри-сэнсей был ранен в сражении, но сумел полностью освободить замок от врагов. Он уже идёт на поправку, а с осени снова начнёт преподавать в своём додзё.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
…Сам Йомэй-сама развил такую кипучую деятельность, что только держись. Он собирается расширять и перестраивать свои деревни, чтобы превратить их в города, и уже распорядился заложить новое святилище, посвящённое почему-то богине Бэнтен. Что с ним такое приключилось, Цуё точно не знает, но надеется, что женитьба пойдёт Йомэю на пользу.
- Он не передумал? – тихо спросила Маюри.
- Я ему передумаю! – грозно пообещала Цуё.
Маюри тихо рассмеялась.
***
Асаи Акио всерьёз раздумывал над тем, чтобы стать монахом. Вообще-то он всегда считал, что такая жизнь не для него. Ни в одного из богов Акио не верил и терпеть не мог работать руками, а ведь монахи только тем и занимаются. Распорядок в монастыре был такой: подъём до рассвета, до-о-о-о-олгая молитва, потом завтрак, состоящий из детской порции риса с водорослями, и вперёд, на работу. Акио приходилось целыми часами таскать воду из реки. Хоть и недолог путь, а как потом спину ломит!
Когда начался сезон дождей, река налилась силой, забурлила, но пока ещё не вышла из берегов. Шествуя к воде с вёдрами под проливным дождём, – двадцать шагов туда, двадцать шагов обратно, - Акио предавался размышлениям о том, как глупо и абсурдно устроено всё в этом мире. Ну зачем монахам вода? Хочешь пить или помыться – вот, двадцать шагов до реки! Да ещё дождь такой, что сам всё с тебя смоет, хочешь или не хочешь. Но с настоятелем Иошинори спорить бесполезно: только начнёшь ему возражать, как он сложит руки на неохватном животе и заведёт что-то нравоучительное про Будду. Акио пару раз послушал и больше не возражал.
В общем-то, и такая жизнь не хуже других. Во дворец Акио возвращаться боялся, чтобы не подставить ненароком младшего любимого брата, поступать на счётную службу куда-нибудь к торговцам не хотел, становиться простым писарем считал для себя зазорным… А здесь, в монастыре, спокойно.
Так спокойно, что порой хочется завыть.
Но благовоспитанный Акио выть никогда не будет, тем более под осуждающим взглядом Мамору. Братец считает, что Акио здесь чужой, и братец, конечно, прав. Вот только деваться Акио некуда. И незачем.
Однажды дождь превратился в туман, да такой густой, что в крошечное окошко кельи стало не видно реку, а от берега реки невозможно было разглядеть монастырь. Именно в такую замечательную погоду Иошинори снова послал Акио за водой. Добравшись до реки в моментально промокших сандалиях, Акио сердито бросил вёдра на песок и скрестил на груди руки. Только в таком тумане он мог позволить себе немного побыть собой настоящим, самую чуточку проявить эмоции. Ведь они у него были, эмоции. Просто он привык их скрывать.
В сизом воздушном молоке, слева от реки, неожиданно проступил человеческий образ, который с каждым мгновением приближался. Акио сначала подумал, что это один из монахов заплутал в тумане, потом подумал, что его самого подводит зрение, а в конце концов решил, что сходит с ума.
- Ты? – недоверчиво пробормотал Акио. – Ты как меня нашёл?
Ичиро сделал ещё несколько шагов и остановился рядом, широко улыбнулся, сбрасывая с плеча тяжёлый дорожный мешок. Сейчас они могли видеть друг друга, но их никто не видел, так как туман укрывал берег реки надёжным, охраняющим тайны покрывалом.
- Я просто хорошо искал, - ответил Ичиро.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Старая кухарка Кото рассыпала рис и соль, собираясь готовить свадебные лакомства для молодожёнов.
- Это к добру! – тут же заявила она, оборачиваясь, пока кто-нибудь не обвинил её в напрасной трате продуктов.
Но в кухне никого не было.
- К холодной осени это, - уже гораздо тише сказала кухарка, наклоняясь за метлой, - и к крикливому первенцу. Вот будет чудо, если с серенькими глазками! А лицом бы лучше в мать пошёл…