Оставшись один на один с Викторией, Кен презрительно фыркнул, прежде чем направиться к грузовику.
Вскоре из дома торопливо вышла Джилли с большой сумкой на плече. Поравнявшись с Викторией, она поцеловала ее в щеку.
— Спасибо, я перед вами в долгу, — прошептала она и поспешила к Кену.
Виктория прислушалась к удаляющемуся шуму мотора, потом, улыбаясь, вошла в дом.
Наверху, возле чердачного окна, Калеб тоже улыбался, глядя на нее.
— Когда эти двое встретились в первый раз, тебе пришлось сделать то же самое, — пробормотал он.
Остаток утра Виктория провела, отвечая на телефонные звонки и письма и приводя в порядок свою любимую зеленую спальню. Это Адди предложила ей, не стесняясь, обустроить комнату по своему вкусу.
«Почему бы не доставить себе удовольствие? — усмехнулась Аделаида. — Я потворствую своим желаниям каждый день». Она намекала на то, что принимает приглашения, лишь когда действительно хочет куда-то выбраться. В отсутствие Виктории Адди редко покидала дом.
Виктория согласилась и отделала комнату в зеленых тонах. Дома она не осмеливалась дать волю фантазии, поскольку Аликс даже в детстве к оформлению интерьера относилась весьма критически, в точности как отец.
«Мама, — сказала как-то раз шестилетняя Аликс, — ты должна думать об общей концепции».
Мама не знала, радоваться ей или ужасаться. Она рассмеялась. Слишком уж часто Виктория чувствовала себя так, будто она ребенок, а Аликс — взрослая.
Около полудня она начала готовить обед на троих. То есть достала из холодильника готовые закуски и выложила их на блюда. Аликс показала ей, как пользоваться микроволновкой, но Виктория пока не освоила эту премудрость. Во всяком случае, ей хотелось, чтобы другие так думали. Людям важно сознавать, что они кому-то необходимы, считала она.
Готовя угощение, она нетерпеливо поглядывала в окно — точно так же Джилли высматривала своего Кена. С тех пор как Аликс поступила в университет, для Виктории настали нелегкие времена. Нередко, возвращаясь в пустой дом из своей писательской студии, она ощущала в душе неизвестно откуда взявшуюся глухую тоску. Конечно, она не сидела затворницей в четырех стенах. Недостатка в приглашениях не испытывала и сама любила устраивать приемы. И все же Виктория отчаянно скучала по дочери.
Когда Аликс приезжала домой, мир вновь становился знакомым и привычным. Они говорили, говорили без конца. Виктория рассказывала дочери о своих книгах, о людях, которых встречала, о городах, где успела побывать. Зная, что Аликс не любит откровенничать о своей жизни, она давно научилась выуживать подробности у Кена. Стоило ей произнести заветную фразу: «Я волнуюсь за Аликс…», как Кен тотчас выкладывал все как на духу. Однако Виктории всегда казалось несправедливым, что дочь рассказывает отцу больше, чем ей.
Приготовив закуски, она красиво накрыла большой обеденный стол. Сколько раз вместе с Адди она принимала гостей за этим столом. Виктория обследовала все шкафы и даже чердак в поисках красивого старинного фарфора и скатертей, а Адди составляла список гостей. «Нет, нет, — говорила она. — Эти двое терпеть друг друга не могут. Их прадедушки влюбились в одну женщину». Или: «Кто их разберет? Они здесь недавно. Их семьи переехали на остров только в двадцатые годы». Иногда Адди замечала: «Это „летние гости“, но вполне приличные люди».
Что же касается угощения, Виктория с Адди лишь перекладывали готовые блюда в китайский сервиз восемнадцатого века, привезенный на остров капитаном Калебом.
А теперь Виктория накрывала стол для Аликс и Джареда, самых дорогих ей людей.
Она познакомилась с внучатым племянником Адди в то первое лето на Нантакете. Джаред, высокий угрюмый паренек, казался таким сердитым, что это немного пугало. Впрочем, Виктория тогда не обращала особого внимания на мальчишку, все ее мысли занимали дневники Кингсли. Вдобавок юный Джаред ясно дал понять, что ему не по вкусу присутствие какой-то чужачки в древнем доме его предков.
Но, приехав на остров через год, Виктория увидела совсем другого человека. Конечно, в нем можно было узнать прежнего нелюдимого подростка, но большую часть года он провел под опекой озлобленного на весь мир Кена, который не давал ему спуску. Виктории пришлось немало потрудиться, чтобы заставить мальчика хотя бы улыбнуться.
Ко времени окончания школы Джаред неузнаваемо изменился, и когда Кен решился обратиться к Виктории с просьбой оплатить дальнейшее обучение мальчика, она охотно согласилась.
Временами она чувствовала себя неуютно, скрывая от Аликс часть своей жизни, связанную с Нантакетом, хотя и знала, что так будет лучше. Кен всегда говорил, что у Джареда несомненный талант к архитектуре, а Аликс начала рисовать дома, лишь только научилась держать в руке карандаш.
В то первое лето Виктория, войдя однажды днем в большую гостиную, увидела четырнадцатилетнего Джареда рядом с четырехлетней Аликс. Сидя на полу, они строили какое-то высокое сооружение из кирпичиков «Лего». Аликс смотрела на мальчика сияющими глазами, а Джаред видел в ней всего лишь ребенка.
И в то же мгновение Виктория ясно увидела будущее Аликс. Влюбившись в этого высокого красивого мальчишку, она потеряет голову и ее собственная жизнь отойдет на второй план. Для своей дочери Виктория желала большего. Она не хотела, чтобы Аликс повторила ее ошибку, выскочив замуж совсем юной и слишком рано взвалив на себя груз ответственности. Когда ты связываешь свою судьбу с мужчиной, приходится иметь дело и с его семьей, молодой Виктории это оказалось не под силу. Нет, пусть Аликс сначала поймет, чего она хочет добиться в жизни, а потом, если они с Джаредом встретятся вновь и понравятся друг другу, значит, так тому и быть.
Виктория вспомнила о своих тревогах. Она упомянула Джареда в разговоре с Кеном только для того, чтобы подлить масла в огонь, но ее действительно беспокоило отношение Джареда к Аликс. Женщин он менял как перчатки. Каждый раз, приезжая на Нантакет в августе, Виктория посмеивалась над ним из-за его бесчисленных подружек. У Джареда вечно не хватало на них времени, а профессиональную жизнь и личную он строго разделял. «Половина моих пассий не знает, чем я зарабатываю себе на жизнь, а второй половине нет до этого дела», — как-то признался он пару лет назад.
Виктория желала знать, испытывает ли он к Аликс серьезное чувство, или она для него лишь временное увлечение. Что же до Аликс, не принимает ли она восторженное благоговение за любовь? Возможно, она ослеплена талантом Джареда, его известностью в архитектурном мире?
Вскоре после полудня отворилась задняя дверь, и сердце Виктории радостно затрепетало. Наконец-то! Она бросилась было в холл, но в этот миг зазвонил телефон. В мире существовал лишь один человек, ради которого она готова была отложить встречу с дочерью, — ее издатель. Определитель номера показал, что это именно он.