Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

заплатили эти народы за предоставленные блага. Это вопрос далеко не простой, поскольку большевики ничего не делали просто так, из «классово‐человеколюбивых соображений». Они воспитывали и обучали не бурят, якутов, коми, а — «советских граждан», стоявших вне привычной им этнической и религиозной традиции. Атеизм и материализм первенствовали в национальных школах и вузах. Преподавание хотя и велось на национальных языках, но насаждалась при этом «интернациональная культура», или выхолощенная донельзя национальная, в ее отдельных образцах. Целью ленинской, а потом и сталинской национальной политики в отношении малых народов являлось создание «законопослушного советскому строю гражданина», и не более того. Для этого гражданина бесплатно лечили и учили, давали ему право ходить на выборы. Но от гражданина требовался «самоотверженный, малооплачиваемый труд», способность и готовность подчиняться любым решениям партии, быть верным сыном своей советской Родины. За советские блага цена была самая высокая — стать исторически беспамятными людьми, внерелигиозными, оторванными от родовых и фамильных корней. Советский человек начинал свою историю с чистого листа, и любой представитель малого народа был здесь не исключением. Другое дело, что советской власти не удалось довести до конца задуманное, не удалось собрать урожай полностью «со своих должников», и люди продолжали, как могли, вопреки идеологическому давлению, хранить традиции. Но советская власть старалась привести всех к общему знаменателю и немало преуспела в этом. Сам факт существования автономий (республик, краев, областей) указывает на то, что в области советского нациестроительства для малых народов было сделано очень много. А значит, серьезно были нарушены традиционные основы их этнического бытия, того, что создавалось не одно столетие, и за что каждый народ всегда платит самую высокую цену подвигами и самоотверженностью самых лучших своих представителей. Но все эти бесценные сокровища пришлось очень быстро (за несколько десятилетий) отдать, оплачивая расходы на советскую бесплатную медицину, образование и так называемую культурную советскую самобытность.

Стоит подробнее остановиться на ленинском периоде автономизации и нациестроительства, потому что за эти несколько лет была создана, по сути, вся структура национальных образований, которая до сих пор продолжает определять жизнь России. Малым народам было разрешено создавать автономные этнические объединения, чтобы повысить их политический статус, и тем самым вернуть им будто бы умаленное в царское время чувство собственного достоинства. Таким образом, целью нациестроительства в этот период стало движение к созданию правовых, самодостаточных, политических организмов.

При создании автономий малые народы России наделялись территориями, гораздо большими, чем земля их реального этнического расселения. По сути, в эти годы происходило разделение на части «единого и неделимого» пространства Русской земли, спаянного в одно целое этнической мощью русского народа. В случае претензий представителей малых народов, высказанных центру (нехватка промышленных и культурных центров), таковые (построенные и населенные русскими) передавались в ведомство автономии. Так, по требованию башкир им была передана промышленность Южного Урала и город Уфа[592]. При создании автономной области для народа коми к ним присоединили земли пермяков, часть Архангельской губ. Города Грозный и Владикавказ с пригородами, населенные русскими, не сразу, но к началу 1‐й пятилетки присоединили к Чечне и Северной Осетии, сделав их столицами соответствующих автономных областей[593]. Такой подход был в целом характерен и для других регионов. В эти годы не звучали слова коллективного возражения со стороны русских, так как они не были субъектами участия в разделе земли, они не вошли в юридическое поле размежевания территориальных границ. Русские словно исчезли с карты России. Территориальные споры велись только со стороны малых народов между собой: чуваши спорили с марийцами, пермяки с коми, при этом доходило до того, что звучали требования выселения русских со своей территории. Повсеместно звучало: «Якутия для якутов», «Киргизия для киргизов», «Коми для коми» и т. д. Но при этом все выставляли требования центру обеспечить автономию специалистами (агрономами, землемерами, врачами, педагогами, партработниками), материально‐техническими средствами, деньгами. Подразумевалось (хотя и не озвучивалось), что это будут русские специалисты. Но руководящие посты должны были оставаться за представителями малых народов. Сам ВЦИК настаивал на замене руководящих русских кадров национальными[594]. Это тем более выглядело «не по‐революционному», так как в органах власти в автономиях находились хотя и русские, но такие же революционеры, борцы за советскую власть. Но «пролетарский национализм» у малых народов сразу взял верх над интернационализмом. Вот что писал, например, член ойратского ревкома Строев: «Из алтайцев только один я … являюсь единственным ответственным работником из алтайской нации. Положительно все заведующие отделами из русской национальности. Есть лица, не имеющие ничего общего с алтайской национальностью, не понимающие и не знакомые с бытом, нравами и языком того населения, которое они обслуживают. Вполне естественно, что такие лица не могут вести полудикую туземную массу к светлому Царству Коммунизма»[595]. Среди коммунистов находились трезвые головы, которые призывали не поддаваться эйфории национального самоопределения: «У нас нет литературы, литературного языка и своей культуры и говорить о возрождении смешно. Народ (коми) — обрусевшие наполовину крестьяне»[596]. Но такая позиция была редким исключением.

Повсеместно национальные автономии создавались не только при свободном привлечении и использовании русских земель, их промышленных потенциалов, но и совершенно без учета численности проживающих здесь русских, благо «титульной нации» стояло выше. При создании Татарской АССР оказалось, что ни татарского пролетариата здесь нет (из 20 189 рабочих русских — 80 %, а татар — 15 %); из 2 646 176 «крестьянского населения», татар 54,2 %, русских — 37,7 %; в Казани русских — 73,9 %, татар —19,4 %[597]. Тем не менее республика создавалась как Татарская, с полным ущемлением прав русских. Как считали татарские чиновники, они имели на это полное моральное право, поскольку: «в прошлом, при царско‐буржуазном режиме (в республике) проводилась в самой гнусной форме политика русификаторства и колонизаторства»[598]. Все русские здесь теперь должны были искупать своим бесправием эту прошлую вину. Национальный натиск был настолько силен и, конечно, поддержан центром, что даже «русские коммунисты (в регионе) стали пугливо осторожно относиться к национальному вопросу». Татарские партийные и советские функционеры стали жаловаться центру, что со стороны русских коммунистов мало помощи, они «не вовлекают татарские трудовые массы в партийную, советскую, профсоюзную работу»[599].

Во всех обращениях во ВЦИК о создании национальной автономии обязательно указывалась антирусская мотивация: «ненавистное управление из далекого царского центра игнорировало интересы нашей области», «русификаторская эксплуататорская политика царского строя» мешала зырянам развиваться. Марийцы писали о себе, что из‐за русификации они были раздроблены и разбросаны по большой территории и теперь их необходимо собрать. В этих обращениях (на основе которых были созданы автономии) допускались мифология и откровенная ложь. Так, например,