А существовала ли она вообще? Или все это с самого начала было ненастоящим? Иллюзией? Фантазией, в которую каждый из нас вносил свое видение, дурача остальных?
Набирая номер, я чувствовал поднимающуюся тошноту. Слушая гудки, чувствуя себя разбитым и опустошенным, я глубоко вздохнул, чтобы отогнать дурноту. Я так устал…
Затем гудки прекратились.
— Алло? — ответила мама Лив.
* * *
С пяти вечера на улицах начали появляться мальчишки. Сидя за рулем, заместитель шерифа Анхель Флорес увидел, как на Мейн-стрит вышли две небольшие группы в сопровождении смеющихся родителей. Маскарадные костюмы родителей были предсказуемы: Джек Воробей, Дарт Вейдер, ведьмы… А вот мальчишки, наоборот, доставляли куда больше проблем сорокалетнему Флоресу, у которого не было детей. Молния, перечеркивающая лоб, и поддельные очки без оправы — с этим понятно: Гарри Поттер, но остальные?
Когда дверь «Портовой таверны» открылась, он переключил внимание на нее. На крыльце лежали вырезанные и подсвеченные тыквы. Конечно, не настоящие, а пластиковые лампы в форме тыкв. На ветру настоящие свечи сразу потухли бы.
Появился мужчина в черной зимней куртке. На нем была маска Чубакки,[60] полностью закрывавшая всю голову, и Флорес услышал, как тот говорит с проходящим мимо Дартом Вейдером. Но слов было не разобрать. Родители покатились со смеху, а наряженный Чубаккой поприветствовал их и отправился дальше.
Заместитель шерифа посмотрел на часы. Семнадцать двадцать. А значит, уже больше часа, как Блейн Оутс находится где-то здесь. Может быть, самое время осмотреться… Флорес вышел из машины и направился в паб, ощущая сильные порывы ветра. Едва он вошел, его одновременно поразили царящее внутри уютное тепло и звуковой уровень разговоров. Флорес пробежался по залу глазами, сердце забилось быстрее. Ни в зале, ни в баре Оутса не было.
— Привет, Анхель, — бросил ему бармен.
Вместо ответа полицейский устремился к лестнице, ведущей на небольшой бельэтаж, тоже битком набитый. Но Оутса не было и там.
Флорес почувствовал, как его охватывает паника.
Он снова спустился вниз и направился к туалетам. У раковин никого, но одна из кабинок оказалась закрыта. Он постучал.
— Блейн!
— Это не Блейн! — протрубил голос, который явно не мог принадлежать молодому мужчине. — Это граф Дракула!
Под звуки спускаемой воды послышался придушенный смех, перемежающийся с невнятным бормотанием и приступами кашля. Анхель подумал о мужчине в маске Чубакки и черной куртке. Когда Блейн вошел в паб, куртка на нем была зеленая. Того же роста и телосложения… Двухсторонняя куртка! Какого же дурака он свалял! Заместитель шерифа снова выскочил в зал, стремительно пересек его и вышел на крыльцо.
Мальчишки с родителями были уже далеко, а Блейн Оутс исчез.
* * *
В аэропорту Ноа назвал таксисту адрес: Николс-кэньон. Каньон на севере от Лос-Анджелеса, начинается от Голливудского бульвара и змеится ниже Малхолланд-драйв. Так себе поездка по разросшемуся мегаполису, самая длинная артерия которого насчитывает более сорока километров. Но шофер-мексиканец предпочел избежать вечерних пробок на 405-м шоссе, срезав путь по бульвару Ла-Сьенега. Получилось еще хуже: из-за аварии на Болдуин-хилл они оказались там заблокированы.
«Пальмы, асфальт, пробки, неон и смог — добро пожаловать в Лос-Анджелес», — сказал себе Ноа, пока шофер ругался на чем свет стоит.
* * *
— Выйди в сад, — сказал я твердым голосом, — дом, возможно, прослушивается — и перезвони по номеру, который высвечивается на табло.
— Генри? — воскликнула мама Лив. — Слава богу, ты жив! Почему ты не позвонил раньше? Мы здесь умирали от беспокойства!
В ее словах я ощутил огромное облегчение, но сам чувствовал холод и безразличие, некую отстраненность и продолжил тем же тоном:
— Выйди в сад и перезвони на номер, который высвечивается, только со своего телефона, мама. Разговор окончен.
— О чем ты говоришь? Какой телефон? Я ничего не понимаю!
— Сделай это. Я знаю, что он у тебя есть. Как-то раз я слышал, как ты по нему говорила… Телефон с предоплаченной картой… Я жду.
Я дал отбой.
* * *
— Я его потерял! — объявил Флорес.
— Что?
— Я потерял Блейна! Он вышел из паба в маске и заговорил на улице с кем-то из родителей. Я недосмотрел!
— Не может быть! — рявкнул Крюгер, оборвав разговор на полуслове.
Отложив все дела, он позвонил Нику Сколнику, которого отправил следить за домом Генри.
— Ник? Как там у тебя? Все хорошо?
— Докладывать не о чем, — ответил брат Чарли.
* * *
Ник выслушал указания и прервал диалог. Похоже, шеф Крюгер здорово нервничает. Машинально он взглянул на дом, огни которого светились сквозь проливной дождь, и снова включил 92.9 KISM, «Рок-радио Беллингхэма», однако струйка хорошего классического рока утонула в потоке рекламы и болтовни.
Ник предпочел бы находиться рядом с Триш, которая сейчас, должно быть, в пабе с подругами, в суперсексуальном хэллоуинском костюме. У Ника еще не было времени выяснить, кем она нарядилась, но он представлял себе облегающие шорты, лиф, позволяющий видеть половину ее бюста, и грим в стиле вамп или коммандо. От одной этой воображаемой картины его пенис затвердел в брюках из синей саржи. К несчастью, Крюгер вызвал весь состав на эту чертову ночь Хэллоуина…
И не только по случаю зомби и ведьм, свободно разгуливающих по улице. Этим утром были освобождены Оутсы, и они охотятся за Генри. При мысли об этом Нику стало не по себе. Он был в курсе, что те уже на острове. И Старик не оставил ему выбора. Где Генри? Он никогда не испытывал к нему особой симпатии, но, черт возьми, этому малолетнему придурку грозит смертельная опасность. И еще одному придурку — его собственному брату. Как Ник и утверждал по телефону, столкнул Даррелла вовсе не Чарли.
* * *
— Боже мой! — воскликнул Огастин, услышав в динамиках голос сына.