— Потому что у нас трое болванов, которые прибывают в вечер Хэллоуина? Полиция штата Вашингтон и береговой патруль уже заняты поисками Генри. Нам придется выпутываться самим.
— Оутсы опасны, Бернд. Сколько наших людей в состоянии противостоять им, если ситуация выйдет из-под контроля?
— Все просто. Здесь есть ты и есть я.
* * *
Банкноты…
Вот мысль, от которой у меня внутри все заледенело.
Они воняли табаком.
Едва я открыл упаковки — там, в плохо освещенном коридоре хранилища, — как сразу почувствовал запах.
Дымок остывшего табака, которым они были пропитаны, исходил от упаковок. Тот же запах, который постоянно витал в доме на колесах Наоми; ее мать притаскивала его с собой из казино и, несмотря на все усилия, не могла от него избавиться.
Внезапно я понял. Всё… Кровь бросилась мне в лицо. Этим запахом деньги пропитались вовсе не в хранилище.
Они находились у Наоми, в ее трейлере. Причем достаточно долго, чтобы впитать эту вонь, которую Наоми носила с собой в школу и повсюду, как если б курила она, а не клиенты казино, где работала ее мать.
Внезапно я вспомнил, где слышал этот запах сразу после смерти Наоми. В машине Лив… После того, как меня допросили в офисе шерифа. Когда она подвезла меня на парковку Агат-Бич, чтобы я забрал там свою машину.
«Точно», — сказал я себе, ощущая во рту вкус желчи.
Лив не курит, я и не подумал о сигарете — даже подсознательно, не обратив на это внимания… Тогда я был отключен от окружающего мира, словно находился под наркозом. Я был слишком ошеломлен, чтобы думать о чем-то, кроме Наоми. Я лишь отметил мимоходом этот резкий дымный запах, витающий в машине.
Этому было единственное объяснение: после дома Наоми деньги побывали в машине Лив. Незадолго до того, как я в нее сел. Иначе запах уже успел бы исчезнуть.
Я снова подумал о Франс, вынимающей упаковку или конверт ночью из урны в Ист-Харбор… А если то, что она взяла, было не деньгами, а уликой, подброшенной шантажистом?
У меня так болела голова, что казалось, мозг сейчас взорвется.
Погрузив руки в волосы, я скорчился, скрипя зубами.
Запах табачного дыма в машине Лив сразу после убийства…
Запах на банкнотах…
Запах в трейлере Наоми…
Правда предстала передо мной во всем своем отвратительном безобразии.
Шантажистом была мать Наоми — а возможно, и она сама.
Лив хотела вернуть деньги не тем, так другим способом, и ситуация вышла из-под контроля.
Рыболовная сеть, пляж, обнаженное тело Наоми — возможно, все это было всего лишь инсценировкой, чтобы заставить полицейские службы двигаться не в том направлении…
Знала ли мама Франс? В конце концов, это она забрала улику из урны. Но ячейка в мебельном хранилище была на имя Лив — несмотря на то, что мама Франс каждый раз, направляясь на работу в Редмонд, проезжала меньше чем в двух километрах от него. Таким образом, оформить ячейку на ее имя было бы логичней и удобней.
Раз вышло не так, на то имелась важная причина: Франс ничего не знала.
Во всяком случае, в той части, что касалась денег. А что насчет убийства?
Были ли у нее какие-то подозрения?
Что еще скрывает Лив?
Может, Франс находится в опасности, сама того не ведая? Она же глухонемая и не услышит, как к ней подберется злоумышленник… От этой мысли я весь покрылся холодным потом.
Я уронил лампу, книги с камина и свою кружку кофе, которая разбилась в темной тихой гостиной. Войдя в ванную комнату, подставил голову под струю воды, отчаянно ища выход, а затем заметил изможденного неопрятного парня, смотревшего на меня из зеркала, и изо всех сил заорал на него.
С сильно бьющимся сердцем я отдышался.
И вот тогда я услышал шум.
* * *
Блейн подул на суп из моллюсков, а затем поднес ко рту. Он забрызгал свою козлиную бородку и вытер ее отворотом рукава, а затем втянул в себя новую ложку супа. Взгляд его маленьких глазок охотника не сходил с закрытой палубы парома.
Они искали возможного представителя сил правопорядка, но был мертвый час, паром почти пустовал, и никто из пассажиров не напоминал полицейского в штатском. Согласно тестам, которые ему пришлось пройти в первый раз в заключении, его ай-кью составлял 63.[59] Блейн не блистал умом, но зато был одарен звериным чутьем.
Он снова с шумом втянул в себя ложку супа, и женщина средних лет, сидящая на банкетке напротив, повернулась, испепелив его взглядом. Блейн уставился на нее, демонстративно облизнув губы и издав звук, который, как он думал, намекал на акт совокупления.
Шокированная женщина отвернулась. Довольный Блейн перенес свое внимание на остальной зал.
Он все еще был в ярости.
Каждый раз, когда Блейн думал о Даррелле, ему хотелось убивать, — и вовсе не быстро, нет…
Он взглянул на часы.
Пятнадцать часов три минуты.
В Ист-Харбор паром прибудет меньше чем через час. Оутс почти жалел, что в зале нет ни одного ублюдка-полицейского; в конце концов, его роль — отвлекать силы полиции, а вовсе не пройти незамеченным или избежать стычки. А еще больше он жалел, что не участвует в операции: старший брат и отец снова отодвинули его в сторону.
Он всегда был пятым колесом в телеге.
Но это время прошло. Теперь, когда Даррелл мертв, Блейн скоро покажет всем им, из какого теста сделан.
* * *
Небольшой катер «Мако 238» 1989 года выпуска, оснащенный двумя парными моторами «Меркурий», подпрыгивал на волнах довольно резво, но не превышая скорости: