Читать интересную книгу "Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742 - Георг Вильгельм Стеллер"

из нас, а лишь с острова, имеющего три мили в длину и полмили в ширину, первого и самого удаленного от Большой земли, образующей здесь большую бухту, усеянную множеством островов; острова, который отделен от Большой земли проливом не более полумили шириной. Единственной причиной, по которой не была сделана попытка высадиться на Большую землю, были ленивое упрямство и трусливый страх перед горсткой безоружных и еще более напуганных дикарей[85], от которых нельзя было ожидать ни дружелюбных, ни враждебных действий, а также малодушная тоска по дому, которая этим господам, очевидно, казалась извинительной, особенно если бы высокие власти столь же мало прислушивались к недовольным и их жалобам, сколь сами офицеры. Время, затраченное на исследования, можно было выразить арифметическим отношением: подготовка к достижению цели длилась десять лет, самому же делу было уделено десять часов.

Мы сделали рисунок Большой земли на бумаге[86]; о самой же этой стране мы имели весьма смутное представление, основанное лишь на том, что мы обнаружили на острове.

То, что можно заключить из сравнения и исследования, основанных на наших разведках, сводится к следующему.

Что касается климата, то в Америке он заметно лучше, чем в крайней северо-восточной Азии, хотя земля у моря, что видно как при близком рассмотрении, так и издалека, всюду имеет удивительно высокие горные хребты, большинство вершин покрыты вечными снегами. И все же эти горы превосходят азиатские по природе и строению. Азиатские горные хребты, давно лишившиеся монолитности, повсюду разломаны, а потому слишком рыхлы для циркуляции минеральных газов и лишены всякого внутреннего тепла; соответственно они лишены и всех благородных металлов, не имеют никаких деревьев и растений, и лишь изредка среди скал растут немногочисленные выносливые и низкорослые растения. Напротив, американские горные хребты прочны, покрыты поверх скальной основы не мхами, а хорошей почвой; поэтому до самых высоких вершин они густо поросли самыми прекрасными деревьями, а на земле растут низкие травы и всевозможные сухие и суккулентные растения, а не болотные растения и мхи, как в Азии.

Ручьи, которых я нашел множество, вытекают из долин у подножия гор, а не из озер, как повсюду в Сибири, даже в горах.

Как на вершинах, так и в низменных местах растения имеют в основном одни и те же формы и размеры вследствие равномерного распределения внутреннего тепла и влаги, в то время как в Азии они столь разнятся, что часто можно принять одно и то же растение за различные виды, если заметить их общие черты: это растение у подножия имеет примерно два элла[87] в высоту, а на вершине — едва ли полфута.

В то время как здесь, на 60-м градусе широты, сам берег прямо от кромки воды покрыт красивейшими лесами, на Камчатке, под 51-м градусом, ивовые и ольховые кусты впервые встречаются в 20 верстах от моря, березовые леса — в 30 — 40 верстах, не говоря уже о смолистых деревьях, которые можно увидеть только в 50 — 60 верстах от устья реки Камчатки. Под 62-м градусом в Азии, начиная от Анадыря, на расстоянии 300 — 400 верст от берега не найти ни одного дерева.

И, по моему мнению, отсюда на север, до 70 или более градусов, нет ничего, кроме суши, которая, поскольку она защищена и укрыта с запада, изобильна лесами; напротив, побережье Камчатки полностью открыто северным ветрам, особенно со стороны Пенжинского моря. Но северные районы, от Лопатки до устья реки Камчатки, хотя и расположены ближе к северу, тем не менее более плодородны и имеют лучшие леса даже вблизи моря, потому что они защищены Чукотским мысом и Америкой, которая лежит к северо-востоку за проливом.

К тому же из-за здешней температуры рыба поднимается по рекам из моря раньше, чем на Камчатке. 20 июля мы нашли уже их рыбные запасы, в то время как на Камчатке этот день Св. Ильи является лишь сигналом к началу обильной ловли. То, что растения, которые в это время на Камчатке только начинают цвести, в этой стране уже имеют спелые семена, является лишь частичным свидетельством здешних более благоприятных условий, потому что в северных районах дни длиннее и наступление великого тепла и его продолжительность способствуют их росту, что уже наблюдалось в Якутске в 1740 году.

Что касается минералов, то каждый, кто задумается, как мало один человек может сделать на маленьком острове за десять часов, легко поймет, что немногочисленность моих сведений объясняется не моей небрежностью или леностью. Поэтому я открыто признаю, что ничего не заметил, кроме песка и серых скал, так как известно, что вблизи побережья Природа не способна или не имеет обыкновения создавать что-либо, кроме марказита и пирита[88].

Из плодоносящих кустарников и растений я встретил лишь один новый и не известный в других местах вид малины, растущей в большом изобилии, но не вполне зрелой. Из-за своих исключительных размеров, а также особенного и удивительного вкуса эти плоды вполне заслуживали бы, чтобы несколько кустов были помещены в ящик с почвой и отосланы в Санкт-Петербург для дальнейшего разведения[89]. Не моя вина, что на место для них поскупились, поскольку сам я, как лицо нежелательное, занимал теперь слишком много места. Но и знакомые ягоды, такие, как Chamaecerasus[90], брусника и черника, цинготные ягоды[91] и Empetrum[92], имелись в таком же изобилии, как и на Камчатке.

Прочие растения я указал в конце особого реестра, где описаны самые редкие и наиболее уникальные из местных видов[93]. Среди животных, которые там имеются и служат обитателям в качестве пищи и для изготовления одежды, — тюлени, акулы (Canes charcharias)[94], киты и множество морских выдр, экскременты которых я находил на берегу повсюду; это, кстати, указывает, что обитатели, имея достаточные источники иной пищи, не слишком обращают на последних внимание; в противном случае они выходили бы на берег столь же нечасто, как делают это сейчас на Камчатке с тех пор, как многим стали нравиться их шкуры. Из сухопутных животных, пригодных в пищу, помимо догадок, высказанных выше о северном олене, я не наблюдал никого, кроме черной и рыжей лисиц, которых я и другие видели в разное время; они не были особенно пугливы, возможно, потому что на них нечасто охотятся.

Из птиц я наблюдал лишь