с ключом ограниченного доступа к нашей системе. А теперь я должен вас оставить.
Корс направился к выходу, и Павел остался с Люком Лурье.
— Лидия, — тот едва заметно кивнул в сторону женщины, встречающей гостей, — не пользуется полным доверием, ты должен это понимать. Гус здесь за главного, дела можешь обсуждать только с ним.
— Твой босс, — Веласкес вежливо улыбнулся, — отдал однозначный приказ, ни с кем, кроме него самого, ничего не обсуждать. С твоим сыном в том числе.
— Не много ли ты на себя берёшь, птенчик, — Лурье-старший ощерился, — мои ребята землю носом рыли, чтобы что-то достать, а ты пришёл на всё готовое.
— Лично ты, как я понимаю, был против? — уточнил Павел.
— Это решение Сержа, но ты ходи и оглядывайся, Веласкес, наши ребята не любят проверяющих, а я не всегда смогу их удержать. Мой тебе совет, не мешайся под ногами, не лезь туда, куда не следует, и, может быть, мы поладим.
— Скорее всего, нет, — Веласкес усмехнулся, похлопал Лурье-старшего по плечу и отправился веселиться. По мере возможностей.
Он забрал два коктейля с подноса официанта, и сделал круг по нижней площадке. Лидия собрала у себя всю верхушку города, здесь были и советники обеих мэрий, и капитан полиции Нижнего города Стасов, и многие другие. Мимо Павла прошёл мэр Верхней столицы Матеуш Гомеш, не ответив на приветственный кивок, а вот Мириам, которая держала его под руку, молодому человеку приветливо улыбнулась. Попадались и другие знакомые, коктейли уходили один за другим, официанты тут же приносили новые.
Раньше по служебной необходимости Павлу приходилось посещать подобные мероприятия, и теперь он наблюдал за работой коллег с другой стороны. Две ведущие медиа-корпорации — «Таймс» и «Ньюс», прислали сюда репортёрскую верхушку. И сами боссы были здесь, Мишель Ортега мило беседовала с Патриком Лонгридом, вице-президентом «Таймс». Павел поздоровался с Мишель, получив порцию холодного презрения, поболтал немного с Коллинзом, и пожал руку Тиму Мелендесу, старшему магу-инспектору Службы контроля.
Гости собрались на аукцион, корпорация «Тайли Энтерпрайз» собирала деньги на новый корпус больницы в Нижнем городе, тех, кто действительно собирался что-то купить или продать, было немного. Искусство на Сегунде находилось под мощным влиянием прародины, один из преподавателей в колледже, где учился Павел, сравнивал время после Разделения с земным Средневековьем, когда через творения и изобретения древних римлян и греков с огромным трудом пытались пробиться Шекспир, Микеланджело, порох и книгопечатание. Бирки на картинах показывали начальную цену, самая дешёвая стоила двести пятьдесят тысяч.
— Сеньор Веласкес, — послышался чуть хриплый голос за спиной, — мне сказали, здесь не будет простых репортёров. Ах, да, вы же бросили это дело и подались в детективы.
Веласкес обернулся, рядом с ним стояла Филипа Суарес. Павел не видел девушку с их единственной встречи в доме Ли Шаня, куда они заезжали с лейтенантом Краузе. Короткие чёрные волосы Филипа перекрасила в красный цвет, в тон платью, прежними остались вздёрнутый носик, слегка выступающая нижняя челюсть, оливковый цвет кожи, серьга с зелёным камнем в левом ухе и насмешливое выражение лица. Дочь Норы Суарес, помощницы начальника охраны Фальков, держала в руке стакан с виски — для мага напиток совершенно бесполезный.
— Неожиданная встреча, — Павел приветливо улыбнулся. — Ты теперь работаешь на Гальяцци?
— Не глупи, от босса к боссу переходят, только если прежний мёртв, а с Генри Фальком всё в порядке, — у Филипы голос был высокий и мелодичный, она говорила тихо, приблизив губы к уху молодого человека. — Я здесь шпионю потихоньку, говорят, Серхио нанял какого-то детектива выяснить, куда делась мадам Крамер, если вдруг его увидишь, пристрели. Особые приметы — у этого мерзавца есть коллекционный Дьяболо.
— Так и сделаю, — согласился Веласкес. — Но я облегчу тебе задачу, этот детектив перед тобой.
— Зачем ты это сказал, — Филипа поморщилась, — девушки любят загадки, а ты весь на виду. Присмотрел себе что-нибудь? Картину, дурачок, через полчаса начнётся аукцион, потом сеньора Гарсиа пригласит всех в свой шикарный отель, и тогда начнётся настоящее веселье. Пойдём, покажу, что я себе выбрала.
Она чуть ли не силой потащила Павла за собой, поставила напротив полотна в скромной тонкой деревянной раме. На нём тщедушный мальчик с выпученными глазами и неестественными тонкими конечностями серо-синего цвета держал на голове деревянное блюдо. На картине не было ни одной яркой краски.
— Ну как? — Суарес положила руку Павла к себе на талию, приблизила губы к его уху, тёплое дыхание приятно согревало висок. — Потрясающе, правда?
— Божественно.
— Перед кем я здесь распинаюсь, дикарь со Свободных территорий. Рассматривай не торопясь, прочувствуй каждый мазок, больше ты этот оригинал не увидишь. Да здесь большая часть покупателей ради этой картины, шедевр Кандиду Партинари, «Мальчик с рогаткой», начальная цена четыре миллиона. Я уверена, уйдёт за пятнадцать. Неужели тебе не нравится?
— Рогатка здорово нарисована, — не стал кривить душой Веласкес, — но я за неё больше тридцати тысяч бы не дал. Прости, глупость сказал, картина отличная, я немного завидую тому, кто её купит, жаль, у меня нет пятнадцати миллионов.
— У меня тоже, — девушка потащила Веласкеса дальше, прямо к сцене с оркестром, рядом с которой медленно покачивались полтора десятка пар. — Ты должен меня пригласить.
Павел церемонно кивнул, протянул руку, Филипа на секунду задумалась, а потом словно нехотя вложила свою ладонь в ладонь молодого человека. Они стояли, покачиваясь под медленную мелодию, девушка подалась вперёд, прижимаясь к магу грудью и бёдрами, ладонь лежала на узкой спине, голову Суарес отвела чуть назад, глядя Павлу прямо в глаза — они были практически одного роста.
— Я подумываю над тем, как её украсть, — сказала она.
— Что?
— Картину. Разве справедливо, что какой-нибудь богатый придурок будет наслаждаться ей, а я нет? Говорят, старушка Каплан держала её у себя в спальне, но наследнички решили, что деньги лучше, чем кусок холста. Целый год размышляли, идиоты, эта семейка катится всё ниже и ниже. Новый владелец наверняка отправит полотно в музей, охрана — дело непростое и затратное. Ты знаешь, что в Доме искусств Верхней столицы, в подземных этажах, у коллекционеров есть собственные комнаты, куда никого кроме них не пускают? Поэтому наверху, в общих залах, висят только копии.
Павел пожал плечами, он легко относился к причудам других людей. В конце концов, когда у него будет несколько