— Итак, что вы хотели, Дарья Сергеевна? — сухо спросил Кирилл. И не дав ответить продолжил. — У вас очень интересные знакомства. Откуда вы знаете Илаю? Не самое достойное общество для молодой неинициированной ведьмочки… — Откуда? У меня что ли на лбу написано? И значит вчера мне не показалось, они знакомы. — Хотя, судя по тому, что ты во вчерашней одежде, с красными глазами и искусанными губами ритуал состоялся, как и всё то, что за ним следует.
Меня словно ударили под дых, разочарование накрыло меня волной едкой кислоты, я с трудом сглотнула подступившую горечь, а затем подняла подбородок и спокойным тоном произнесла:
— Вам что-нибудь еще нужно, Кирилл Андреевич? — проигнорировала я его хамство и получив отрицательный ответ — вышла, тихонько прикрыв за собой входную дверь, хотя хотелось шибануть ею со всей силой обиды.
Усевшись в кресло, я достала мобильный, нашла в контактах Илью и отправила ему единственное слово в сообщении:
«Сегодня».
Глава 8.
Прелесть шахмат заключается в отсутствии удачи
Наверное, никто не любит, когда его загоняют в угол, чувствовать себя на краю обрыва, когда за твоей спиной полыхает геена огненная ощущение не из приятных.
Положа руку на сердце и размышляя здраво, я прекрасно понимала, что другого выбора у меня нет. Возможно, если бы моя мама не сбежала от отца, едва узнав о беременности, а прожила с ним достаточно, чтобы тот набрался смелости и признался в том, что он другой — все сложилось бы иначе. Я бы росла под присмотром большой магической семьи, была знакома не с двумя случайными обладателями силы, и инициацию прошла в четырнадцать, как и положено приличной ведьме, но кажущиеся в самом начале совпадения, на самом деле — начертанная свыше определенность.
И вероятнее всего — сейчас я была бы мертва, как и все члены моего клана.
— Расскажи мне про инициацию. Про все её виды, Илья, — попросила я, едва переступив порог квартиры тёмного инквизитора. Всю дорогу до его дома я лихорадочно соображала, отгрызть ли себе ногу от безысходности, как попавший в капкан волк или покориться, смиренно дожидаясь охотника.
— Две противоположности одного целого: жизнь и смерть. И если с принятием силы во время соития тебе в принципе всё более или мене ясно, — я кивнула, — то вот смертельный ритуал опасен. Нет, конечно, не тем, что ты погибнешь, концентрация силы такова, что может восстать половина кладбища, а тем, что ты будешь испытывать во время её принятия. Секс — это удовольствие, граничащее с экстазом, а смерть — агония.
— Я вбираю ритуал смерти, — мдааа Дашка, в логике тебе не откажешь, протянул в моей голове разом присмиревший лис, — ты поможешь, Илья?
— Конечно, — наверное начни он меня отговаривать, я бы просто плюнула и ушла, и гори оно всё синим пламенем, но я получила тот ответ, который страстно желала. И я решила сразу, чтобы не было никаких недомолвок выяснить цену, которую мне придется заплатить.
— Расскажи, как это обычно проходит?
— Нет, поверь, лучше этого не знать, просто доверься мне…
Естественно, что времени добраться до Шварца у нас не было, нарушитель контура вполне мог попытать удачи через минуту, а мог и через неделю, но я не азартна, и русская рулетка уж точно не моя любимая игра.
Выданная Ильей темная мантия холодила голую кожу.
— Всё-таки нашел способ раздеть меня, — нервно пошутила я.
— Просто, выброс энергии будет таким сильным, что твоя одежда обратится в прах, а эти брюки отлично на тебе сидят, — улыбнулся инквизитор, поправляя и на себе шёлковую ткань цвета индиго. Босые ноги, торчащие из-под полы мантии направили мысли в фривольное русло, а картинки на несколько секунд, заплясавшие пред моим взором, выбили меня из колеи и вынудили покраснеть даже ушами.
Тёмный, явно по памяти, используя странный светящийся бледно-салатовым стилос, чертил на исцарапанном паркете линии. И только замкнув контур сложной фигуры с массой углов, разворотов и завитушек, напитал её энергией так, что она засияла фосфоресцирующим светом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С моего молчаливого согласия он взял меня за руку и пересек границу сияющей звезды, мгновенно отрезав нас от окружающего мира полыхнувшей бледным светом силовой стеной. Гексаграмма представляла собой два наложенных друг на друга равносторонних треугольника, но мало чем напоминала звезду Давида*, в этой фигуре были четкие равноценные границы, одна часть для меня, вторая для него.
Я, словно неправильное отражение инквизитора, с опозданием на доли секунды дублировала его действия. Вот я села на колени, уперев пятки в ягодицы, закатала левый рукав и протянула руку, едва выступив за границу треугольника.
Атак** блеснул в руке темного, рассекая нежную плоть от сгиба локтя до запястья. Кровь не выступила, заполняя края разреза, а брызнула алой волной, стремясь покинуть надоевший сосуд, тонкая струйка стекала на письмена, избегая как вода, начертанное восковым карандашом.
Сначала ничего не происходило и в мозгу промелькнула мысль «как и всё?», но едва она оформилась в полноценную фразу, я почувствовала жгучую пульсацию глубоко внутри солнечного сплетения. Я неверяще уставилась на Илью ожидая — он подтвердит, что мне не показалось.
Его глаза были полны сострадания и сожаления.
Пару лет назад я так волновалась на экзамене, что вдруг почувствовала резкую сминающую всё на своём пути боль в области сердца. Решив, что у меня начинающийся инфаркт, начала орать на всю аудиторию, чтобы мне срочно вызвали скорую, и я умираю…в общем косточка от бюстгальтера впилась в левую грудь, вот и сейчас, ощущение было таким же, как будто спица проткнула грудную клетку. Я было улыбнулась воспоминаниям, и поняла, что эта игла раскаленная и с шипами.
А затем пришла расплата, неизбежная и неумолимая.
— Что не убивает нас — делает нас сильнее, Даша. — Я запомнила последние слова, которые сказал мне инквизитор и повторяла их бесчисленное количество раз. Наверное, лишь благодаря им цеплялась за обрыв осыпающегося под окровавленными пальцами со сломанными ногтями сознания, я не канула в забытье из которого нет пути назад.
Мне было очень больно, казалось каждая клеточка моего тела плавится в кислоте, мучительно сопротивляясь своему уничтожению. А потом в моё измученное, погибающее в агонии перерождения тела хлынула сила.
Сладким нектаром забвения и экстаза.
Прохладой лихорадки.
Потолок в ритуальной комнате был немного закопчен, из когда-то льняного он стал буро-горчичный, с темными, причудливыми узорами сажи. Крошечные мерцающие частицы опускались на моё лицо, перемигиваясь радужными огнями.
Рядом завозились, и я скосила глаза, судорожно пытаясь вспомнить кем же мне приходится владелец этого великолепного сильного тела. Длинные, мускулистые ноги, омойбог какая красота, название которой я стесняюсь произнести даже в мыслях, резной, как панцирь черепахи пресс, плавно перетекающий в плиты сильной груди, разметавшаяся платина спутанных волос и рука, протянутая к моей кисти.
— Даша, — хрипло позвал меня Илья. Да. Точно. Илья — темный инквизитор.
На мое голое тело мягко опустилась ткань, стыдливо прикрывая наготу, и я не без усилий села. Выдохнув, я собралась с мыслями и посмотрела на мужчину.
Клочковатый черный туман клубился словно рой надоедливых мух над головой, я даже протянула руку, смахнуть мельтешащий дымок, но он развеялся сам. А темно-карие глаза, сосредоточенные на мне, поражали плескающейся в них тьмой.
Я испытывала невероятную благодарность, но не за то, что помог пройти инициацию, а за то, что сделал это в ущерб себе и так, как хотела того я. Силы, что были дарованы мне, инквизитора минули, а ведь если бы он настоял на соитии я, наверное, не смогла бы отказать, принимая как неизбежность суровую реальность.
Сила во мне бурлила, будто поменяли батарейку, которая дышала на ладан на мощный иридиевый аккумулятор с вечным запасом энергии. Я счастливо рассмеялась и шагнула вперед, приникая к раскрытым в удивлении губам, а когда теплые руки сомкнулись на моей талии застонала в его уста, наслаждаясь желанной близостью.