властью, принесли клятву искоренять ересь в пределах своей юрисдикции, а все судьи и судейские должны были навести справки о лоллардах и их пособниках. При обнаружении таких людей они должны были быть арестованы шерифами и переданы церковным властям[996].
К маю 1414 года с некоторым основанием считалось, что с главной угрозой, исходящей от лоллардов, теперь может справиться церковь. Сразу же после январского мятежа светские суды были использованы для борьбы с теми, кто в нем участвовал. В начале февраля сторонники лоллардов были представлены присяжными перед королевскими комиссарами, заседавшими в Лафборо в Лестершире[997]. Эта традиционная система, при которой присяжные от имени общества выдвигали обвинения против отдельного человека или группы людей, предполагала, что идеи тех, кого обвиняли в том, что они придерживаются и исповедуют лоллардские взгляды, были известны членам общества, в котором они жили. Томас Новерэй, выходец из Иллстона близ Лестера, по слухам, был известным оратором на незаконных собраниях; несомненно, его менее чем ортодоксальные взгляды на изображения в церквях, погребальные обряды и паломничество уже были известны на местах. Если бы он не пошел дальше, он мог бы заслужить предупреждение или даже порицание со стороны церковных властей. Но присяжные сообщили, что он продал свое имущество еще до мятежа и выступил с оружием в руках в своей деревне против короля и в поддержку Олдкасла 4 января, задолго до более драматических событий, которые должны были произойти в Лондоне почти неделю спустя. Новерэй был окончательно помилован и освобожден от наказания, но не раньше, чем предстал перед королем в Шрусбери в мае, что подчеркивало серьезность, с которой рассматривались его преступления[998].
Следует понять, как Генрих, особенно в начале своего правления, мог рассматривать лоллардов как угрозу для будущего своей династии. Эта опасность усиливалась беспорядками на севере Англии и попытками реставрировать Ричарда II. При Генрихе IV две главные угрозы трону, связанные с семьями Перси и Скроупов, возникли в этом регионе, но фактически закончились после победы, одержанной над Нортумберлендом на Брэмхэмском болоте, между Уэзерби и Тадкастером, в феврале 1408 года. Однако проблемы во взаимоотношениях с Шотландией никак не хотели разрешаться. С 1406 года Англия держала в плену наследника шотландского престола Якова, а страной в его отсутствие управлял Роберт Стюарт, герцог Олбани. Чтобы усугубить трудности ланкастерцев, шотландцы оказали поддержку некоему Томасу Уорду из Трампингтона, который, как говорили, был похож на Ричарда II, тем самым поддерживая чувство неопределенности в Англии, которое было политически вредным.
Одним из тех, кто якобы был вовлечен в эти махинации, был некий Джон Уайтлок, который, затеял заговор против Генриха IV и его сына "непрекращающимся ропотом, мятежом и расколом", надеясь подмять под себя королевство, хотя было хорошо известно, что Ричард мертв, а Генриха V должны почитать и повиноваться ему все "по праву и по закону природы"[999]. Уайтлок находился в убежище (где, как утверждалось, он презирал и бросал вызов королю) с последних дней правления Генриха IV до начала июня 1413 года; 5 июля он предстал перед самим Генрихом, обвиненный в подстрекательстве народа против своего короля и призыве шотландцев и валлийцев напасть на королевство для его уничтожения. Бесстрашно признав свою ответственность за декларацию в отношении Ричарда II, он через два дня был отдан под суд. Отправленный под охраной в Тауэр, он сумел бежать оттуда. Больше о нем ничего не было слышно[1000].
В 1415 году, согласно расследованию, проведенному в Йоркшире два года спустя, Генри Толбот из Изингтон-ин-Крейвена участвовал в очередном заговоре вместе с Олбани и другими шотландцами с целью захвата Мердока графа Файфа, сына Олбани, английского пленника после битвы при Хомилдон-Хилл в 1402 году, когда его везли на север для обмена на Генри Перси, условного пленника шотландцев после битвы при Шрусбери в 1403 году. Хотя заговор удался, Мердока вскоре снова схватили[1001]. Однако запланированный обмен пришлось отложить еще почти на год. В феврале 1417 года, как утверждалось, Толбот снова связался с шотландцами, подстрекая их к восстанию и утверждая, что Ричард II жив и готов прибыть в Англию. Расследование, проведенное в Нортумберленде одновременно с йоркширским, показало то же самое. Два года спустя, летом 1419 года, снова утверждалось, что Ричард II жив и собирается прибыть в Англию, чтобы поднять восстание[1002]. Изгнать дух давно мертвого короля было непросто.
По причинам, о которых нетрудно догадаться, правительство Ланкастеров редко медлило с указанием связей, реальных или воображаемых, между заговорами и их исполнителями. Каковы были эти связи на самом деле, узнать трудно, даже невозможно. Трое заговорщиков, участвовавших в Саутгемптонском заговоре в июле 1415 года, Ричард, граф Кембридж, Генри, лорд Скроуп, и сэр Томас Грей, особенно двое последних, имели тесные связи с северо-востоком Англии. Возможно, что между ними и теми, кто, подобно Генри Толботу, участвовал в захвате Мердока, существовали связи. Оказавшись в их руках, Мердок мог быть обменен ими (а не королем) на Генри Перси и, возможно, на Лже-Ричарда. Одним махом заговорщики могли заручиться поддержкой Перси (и всего того, что это означало на севере) и фигуры, которую можно было бы выдать за Ричарда II, в данных обстоятельствах — жизненно важной фигуры, которую можно было бы контролировать. Как бы ни было трудно разобраться в сложной ситуации, участие Кембриджа как активного лидера, Эдмунда, графа Марча, хотя и только в качестве фигуранта, а также других участников широкого заговора, который, в случае успеха, мог благоприятствовать только дому Йорков, говорит о том, что готовилось что-то серьезное.
Для современных авторов, таких как автор Gesta и составитель хроники Brut, в первую очередь интересовавшихся войной против Франции, заговор в Саутгемптоне был актом измены с участием французского золота, использованного для разжигания восстания против Генриха с целью предотвратить или удержать его от вторжения во Францию[1003]. Реакцией короля было составление обвинительного акта таким образом, чтобы гарантировать отсутствие шансов на оправдание: обвинение заключалось в том, что обвиняемые замышляли смерть короля, его трех братьев и других. На самом деле, похоже, что такого заговора не было, а был лишь мятеж который должен был привести к узурпации власти от имени графа Марч, которому способствовало вторжение шотландцев на север Англии, помощь валлийцев и, возможно, какая-то связь с лоллардами. Тем не менее, обвинения, схожего с общим обвинением, выдвинутым против заговорщиков-лоллардов восемнадцатью месяцами ранее, было достаточно для вынесения приговора. Заговор, как и предполагалось, стал рассматриваться как угроза королю и его династии.
Хотя в первые