Читать интересную книгу "Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов"

стремиться, поскольку она появилась в процессе эволюции как особый инструмент взаимодействия организма с внешней средой. Неслучайно слова «мотивация» и «эмоции» имеют один общий латинский корень – motus, «движение» («локомотив», кстати, имеет тот же корень).

Нас мотивируют не какие-либо цели или задачи как таковые. Мы часто путаем «смысл» и «цель», но это разные понятия. Мы можем задать себе вопрос: «Имеет ли эта цель смысл для меня лично?», то есть «Как соотносится конкретная цель с общим желаемым направлением моей жизни, с моими ценностями и устремлениями?». Этот вопрос нам понятен. А вот «Имеет ли этот смысл цель?» звучит абсурдно. По аналогии (впрочем, очень приблизительной) можно было бы спросить: «Сколько рек впадает в этот ручей?»

Мы можем испытывать затруднение при попытке четко сформулировать смысл того, что делаем, но отсутствие смысла может ощущаться, когда нам не хочется достигать поставленных целей. Смысл по какой-либо еще не осознаваемой причине может быть потерян, движение вперед прекращается или сталкивается с сильным внутренним сопротивлением – никто не любит заниматься бессмысленными делами, которые никак не совпадают с его стремлениями. Можно убеждать себя, что тебе это нужно, что это принесет тебе пользу, заставлять себя двигаться в определенном направлении, но что-то в душе будет активно протестовать. Вот такое удивительное явление: мы можем не ощущать какого-то явного смысла своей жизни, а вот его отсутствие быстро становится явным. Смысл – как воздух: мы не замечаем, как дышим им, но стоит его перекрыть…

Осмысленные цели мотивируют на активную деятельность, порождая эмоции, которые «накачивают» нас энергией и корректируют движение (негативные сигнализируют, что нечто пошло не так, а позитивные поощряют двигаться дальше). Если человек не имеет в жизни никаких целей и мотивов, помимо выживания, или не может понять, чего хочет, он обречен на психическую энтропию, мучительный поиск чем заняться, на скуку и метания из стороны в сторону. И все это сопровождается нарастающим ощущением бессмысленности жизни.

Вызов смысла звучит так: у нас есть некоторое время на этой планете – и зачем оно нам? Как мы им распорядимся, ради чего будем жить?

Я очень люблю такой вопрос: «Стоит ли твоя нынешняя жизнь того, чтобы быть прожитой?» Приятно, когда человек, немного подумав, отвечает: «Да, стоит». Значит, прямо сейчас в его жизни происходит то, что придает ей смысл. Например, некоторое время назад мои коллеги, Виктория и Евгений, пригласили меня на занятия своей учебной группы по психотерапии, чтобы поговорить со студентами на экзистенциальные темы. Три дня мы работали, и в конце третьего дня я спросил: «По вашим ощущениям, был ли смысл в вашем пребывании здесь, на занятиях группы, в течение этих дней?» К моему удовольствию, все ответили «да». Возможно, не все могли четко и ясно сказать, что именно важного для них произошло за это время, но что-то они для себя вынесли.

В обычной жизни я гораздо чаще сталкиваюсь с другой реакцией: люди, немного помолчав, на вопрос, стоит ли их жизнь того, чтобы быть прожитой, отвечают «не знаю» или твердо говорят «нет». Чаще всего так отвечают те, кто страдает и при этом не может найти каких-либо оснований, кроме страха смерти, для того чтобы продолжать жить, испытывая боль и страдания. Но ответ «я живу только потому, что не готов умереть» очень печальный.

Одна из причин самоубийства – ситуация, когда страдающий человек не видит смысла в своей жизни, не понимает, зачем ему дальше терпеть страдания (физические или душевные). Однажды клиент с тяжелым онкологическим заболеванием, Олег Александрович, тот самый, который не успел доделать свой кораблик, спросил меня: «Вот так вот мучиться от боли, страдать – чтобы что?»

Само по себе понятие «смысл», помимо связности и упорядоченности нашей жизни вокруг стремлений и ценностей, означает еще и нахождение места и роли чего-то частного в более общей структуре или контексте. Например, смысл какой-то шестеренки станет понятен, если перед нами будет целый механизм и мы увидим место этой шестеренки в нем. Смысл каких-то фраз становится понятен из контекста, смысл ритуалов определяется системой верований. Смысл действий отдельных муравьев мы можем постичь, если будем некоторое время наблюдать, как живет муравейник. Смысл пребывания в течение трех дней в обучающей группе для конкретного человека обнаруживается, если тот опыт, который он получил, каким-либо образом соотносится с более широким контекстом его жизни (например, затрагиваются вопросы, которые его в данный момент волнуют).

Часто в разговорах о смысле приводят одну хорошую притчу. Путешественник встречает троих людей, несущих камни. Он подходит поочередно к каждому и спрашивает, что тот делает. Первый раздраженно отвечает: «Таскаю камни». Второй говорит: «Я строю стену». А третий с улыбкой на лице гордо произносит: «Я строю собор!» Работа первого строителя бессмысленна для него – он совсем не понимает, что делает, и ему это не нужно (видимо, даже платят мало). У второго есть некоторое представление, но все же неясно, что за стену он строит. И лишь третий способен полностью осмыслить свою работу – его деятельность не пуста и исполнена для него значения. Мы могли бы пойти дальше и задаться вопросом, что значит для третьего «построить собор». Тогда мы затрагиваем уже вопрос ценностей человека и смысла его существования на земле.

Вопрос о смысле как экзистенциальном вызове очень важен для человека, но часто недооценивается в обществе потребления. Он почти всегда звучит на духовном уровне существования, за рамками простого выживания и продолжения рода. Зачем вообще это все? Какое место занимает моя частная жизнь в более широком контексте – семьи, общества, государства, человечества? А есть и более глобальный вопрос: зачем существует этот мир? Какой смысл в Большом взрыве, в загорающихся звездах и скручивающихся в спирали галактиках, в черных дырах и в сверхновых? Есть ли что-то большее, чем механическое мельтешение и взаимодействие элементарных частиц в космическом вакууме? Этот вопрос задают себе не все люди, кому-то достаточно думать о своей маленькой частной жизни, и это вполне нормально. Более того: отбери у человека удовольствие от этой простой, уютной жизни и удовлетворение ею, и снова возникнет вопрос «зачем тогда это все».

На мой взгляд, «почему» и «зачем это все» – одни из краеугольных вопросов, породивших религию с ее космогонией – представлениями о том, почему, как и зачем возник этот мир. Мы рождаемся во Вселенной, которая миллиарды лет существовала без нас, подчиняясь своим законам. И мы оказываемся в странном положении актеров, которых вытолкнули на сцену, но не объяснили толком ни сценария, ни роли, которую мы должны играть в пьесе. И в такой необычной ситуации у нас есть выбор: решить, что у этой пьесы нет никакого сценария, и заняться импровизацией, или же, предположив, что сценарий и наша в нем роль есть, попытаться их «вычислить». Религиозная вера исходит из второго варианта: мы предполагаем, что у пьесы есть невидимый божественный автор, и даже если нам неясен общий замысел истории, мы можем постараться как следует выучить свои реплики. А уж если нам хотя бы схематично набросали сюжет – так вообще прекрасно, мы свою роль будем играть с большим энтузиазмом.

Если обобщить сказанное выше, можно выделить три уровня смысла нашего (и не только нашего) существования:

● Функциональный. Это ответ на вопрос «зачем я это делаю», и он обычно касается повседневных дел. «Я развешиваю белье, чтобы оно высохло». Очевидный функциональный смысл этого действия исчезнет, если человек вдруг начнет развешивать белье под дождем. Тогда, с интересом и удивлением наблюдая за его действиями, мы станем искать в них другой смысл, не столь очевидный.

● Экзистенциальный: «зачем я живу». По какой внутренней логике я строю свою жизнь, чем определяется мой выбор и мои действия? Что я буду чувствовать в конце жизни? Буду ли ужасно сожалеть о том, чего не сделал, или же с удовлетворением скажу «я насытился жизнью»?

● Космогонический: «зачем существует мир». Есть ли у него какие-то предназначение или цель, пусть даже мы не можем понять, какие именно?

Полное отсутствие смысла мы называем абсурдом. Абсурд ужасает, порождая ощущение