я ему не прощу!
Да-да. Получила буквально с порога. И случилось это в тот день, когда я приехала из Бобрино.
Боже, как он орал! Но мне было уже все равно. Унижение. Стыд. Обида. Эти чувства разрывали нутро. Раньше отец никогда не поднимал на нас руку. Ни на меня, ни на мать.
В общем, какое-то время простояла молча… Прижимая дрожащую ладонь к щеке.
Терпеливо выслушала гневную тираду о своем раздолбайстве и безответственности. А потом пошла к себе. Собирать вещи. И ушла уже насовсем, пока родители были увлечены ссорой друг с другом.
— Ты не можешь ютиться здесь! Ты привыкла к другому уровню жизни. Ну что это…
— Мам…
— К тому же, стесняешь человека. Вдруг Регине нужно будет привести сюда мужчину?
— Регина не водит сюда кавалеров.
— Кстати, о них. Что у вас с Богданом?
Ну конечно. Не могла не затронуть эту тему.
— Мы расстаемся, что. Сегодня верну ему кольцо.
— Но как же так, дочь? Все хорошо ведь было…
— Нам всем так казалось, — печально усмехаюсь.
— Зай, я так и не поняла, в чем причина разлада в ваших отношениях? Ты испугалась свадьбы? Или что? Может, не стоит, что называется, рвать с корнем? М? Все решаемо…
— Вряд ли решаемо то, что я его не люблю, — говорю как есть.
— Но вы были вместе целый год!
— Да, были, — пожимаю плечом. — И я благодарна Бандалетову за эти двенадцать месяцев.
У нас почти получилось стать нормальной парой. Почти…
— Мы со Светой поругались, она мне такое начала про тебя говорить! Все границы перешла.
— Вот даже знать не хочу, — перебиваю сразу же.
Не сомневаюсь в том, что мать Богдана вылила на меня ушат дерьма.
— У меня есть новости, мам, — сообщаю, не желая разговаривать про семейство Бандалетовых.
— Какие?
К чаю, между прочим, так и не притронулась. Впрочем, как и к пирожным, выставленным на стол. Очевидно, сидит на очередной здоровой диете.
— Я была на прослушивании. В Гнесинке, — добавляю, наблюдая за ее реакцией. — В общем… если меня возьмут, то форму я сниму.
Ключевое слово «если». Что пройду, совсем не факт. Спела я вроде хорошо, но, к моему несчастью, в комиссии сидел тот самый модный дедок с парковки, сделавший нам с Ильей замечание. И его взгляд не выражал ничего хорошего. Завалит, однозначно!
— Саш… — наконец отмирает она.
— М?
— Снять форму… — испуганно на меня смотрит, широко распахнув глаза. — То есть ты хочешь уйти из полиции, я правильно понимаю? Ты же помнишь, что не все так просто.
Намекает на то, что мы должны отдать государству пять лет службы.
— Я петь хочу, мам. Всегда хотела и ты об этом знала. Скажи, почему не попыталась тогда мне помочь? — оглаживаю указательным пальцем кромку чашки. — Может, вдвоем мы убедили бы его в том, что музыкант — тоже профессия.
— Папа хотел как лучше, — бормочет она растерянно.
— Да перестань ты без конца повторять эту фразу!
— Но это правда!
— Ладно, не будем, — останавливаю бессмысленный спор.
На телефон прилетает сообщение, но открывать его я не спешу. Потом посмотрю.
— Идем? А то я опоздаю на экзамен.
— Да, конечно, — встрепенувшись, встает с диванчика. — Я тебя подвезу, не против?
— Не против.
Обуваемся. Выходим на лестничную клетку. Там меня поджидает настырная соседка, Варвара Михайловна.
— Саша, что по моему вопросу? — деловито интересуется.
— Участкового ждите. Информацию я передала.
— Так не придет он…
— Придет сегодня. Ждите.
Спускаемся с мамой вниз. Михална продолжает что-то говорить вслед, но мы уже не слушаем. Про салон разговариваем. Мама в следующем месяце открывает еще новый.
Выходим из подъезда на улицу.
— Массажный кабинет еще хочу. И спецпрограммы. Массаж для беременных, к примеру. Он…
Перестает болтать.
Я, завязывающая шнурки, поднимаю голову, когда она резко замолкает.
Таращится куда-то вперед.
Смотрю туда же.
Блин…
Прямо напротив подъезда, через дорогу, припаркован черный икс Паровозова. Сам он стоит у капота. В какой-то нереально красивой, стильной рубашке. С внушительным букетом ромашковых хризантем.
Ёпрст. Там на капоте еще и огромный рыжий Гарфилд сидит! Кошак из известного мультика.
Встаю. Выпрямляюсь во весь рост.
Илья выбрасывает окурок, забирает игрушку и уверенной походкой направляется к нам…
— Санечка, а это кто? — после долгой паузы наконец выдает мама.
* * *
Мысленно посылаю Вселенной сигналы SOS.
Спасите-помогите. Кто-нибудь!!! Хэлп!
Паникую.
Я думала, что нервничала дома.
Хаха! Смешно.
Вот теперь, когда он стоит напротив, я нервничаю по-настоящему. Чего, кстати, не скажешь про самого Паровозова. От него-то как раз спокойствием и уверенностью за километр веет. Убийственная мужская энергетика. Вот как это называется.
— Доброе утро, Евгения Владимировна, — здоровается с моей обалдевшей от происходящего матушкой.
Имя-отчество запомнил. Ну надо же!
— Здравствуйте, — тихо произносит она, растерянно хлопая ресницами.
— Сань, — обращается парень теперь уже ко мне.
— Может, потом… — намекаю, что сейчас явно не самый подходящий момент, но ему, очевидно, по барабану.
— Потом? Предлагаешь взять плюшевого кота на встречу с партнерами? — интересуется, хохотнув.
На встречу с партнерами. Деловой блин стал.
— Я на минуту. Поздравить, — отдает мне игрушку и гигантский букет ромашковых хризантем.
Как занимательно! Мои любимые цветы он почему-то решил доставить сам, а не через курьера, с которым за эти две недели мы успели перейти на ты.
— Поздравить? — переспрашиваю, нахмурившись.
— Ну да, — снимает солнцезащитные очки, и я ни к месту думаю о том, насколько он все-таки хорош собой. — Ты поступила в Гнесинку. Я только что оттуда.
— О Господи… Ты… Ты шутишь? — спрашиваю взволнованно.
— Нет, не шучу. Сам лично проверил твою фамилию в списке, — улыбается. Так искренне и обезоруживающе, что я понимаю: не врет. Я и правда поступила.
Поступила! Поступила! Как я хотела! Как мечтала!
Мне бы скакать от радости, но я впадаю в некий ступор. Деревенею. Дышу через раз. Глаза помимо воли наполняются слезами. Моргаю, и они скатываются по щекам.
— Не плачь, Сань, — Илья вдруг берет мою ладонь в свою. Крепко, но бережно ее сжимает.
И еще сильнее накрывает от этого жеста. Окружающий меня мир плывет, а грудь такая противоречивая смесь чувств разрывает…
Поступила! Только благодаря ему, по большому счету. Сама на прослушивание в реальности ни за что не пошла бы. Давно смирилась с тем, что безвозвратно упустила свой шанс.
— Спасибо, — тихо выдыхаю, шмыгая носом.
Смотрим друг на друга пристально, и я по-прежнему ощущаю тепло его горячих пальцев.
В тот день, когда он коснулся ими моей лодыжки, я чуть не умерла от тех переживаний и эмоций, что нахлынули. Горело все внутри. Тело отозвалось. Так страстно его возжелало.
— Кхм, — деликатно