Эмма бросилась вон из оранжереи, уводя детей и отдавая указание, чтобы туда никого не пускали, а ухаживающую за растениями оборотницу предупредила, что ничего пробовать нельзя.
Подстригая малышу ногти и восстанавливая короткую стрижку, Эмма не заметила, как пролетело время, и всех позвали на голосование.
Все служащие лиса принялись отстукивать ритм ладонями, когда вожаки начали подходить к помосту, брать яйцо и опускать его в корзину на весах. Вскоре беты подхватили ритм — и никаких барабанов не понадобилось.
Весы поначалу склонялись в сторону тех, кто не желал никаких перемен, но, когда уже Эмма стала беспокойно постукивать ногой и думать, а не выступить ли ей с эмоциональной речью, пошли голосовать беры, все эти дни оккупировавшие гостиную, и весы потихоньку стали выравниваться.
Наблюдая за участниками голосования, Эмма видела, что многие не были уверены в своём решении и смотрели на других. Если бы медведи не оттеснили тех, кто сговорился выступить против Ратмира, то все сомневающиеся поддались бы им, а так…
— Ма, наша сторона перевешивает, — взволнованно зашептал ей Жар.
— Да, мой хороший, вижу.
Корзина со знаком Ратмира становилась всё более и более увесистой. Вскоре уже стало понятно, что он победил. Ритм похлопываний усилился и с последним проголосовавшим раздался общий рёв, а потом в небо взлетели обещанные Рыжем фейерверковые птицы.
Это было потрясающе красиво!
Ратмир, высоко подняв подбородок, осмотрел всех стоящих альф с их помощниками, потом взглянул на расцветающее красками небо и, соскочив с помоста, подбежал к вышедшей на крыльцо Эмме.
— Мы победили, любовь моя! Я правитель, а ты Луна всех оборотней!
Он подхватил её на руки, закружил и, посадив себе на плечо, вынес на всеобщее обозрение. Короткое представление в небе закончилось, и все обратили взгляды на неё.
— Приветствуйте вашу Луну! — громко крикнул Ратмир и сотни глоток выкрикнули: «Луна, Луна, Луна!»
— Что ты скажешь самкам, мой Дар Небес?
— Я?
— Говори, мы передадим твои напутствия! — закричали со всех сторон.
— Э-э, я прошу вас всех быть внимательными друг к другу. Нам предстоит освоить много ранее неведомого, и это сложный и напряженный этап, поэтому помогайте, если можете помочь; подсказывайте правильный путь, если знаете. И вас, мужчины, я очень прошу: если вы видите, что ваша дочь, сестра или жена одарена талантами умело вести хозяйство, видит выгоду в делах, способна руководить трактиром, мастерской или умеет продавать товар, то дайте ей возможность себя реализовать, поддержите, обеспечьте защиту. Это важный и смелый шаг, но думаю, что риск и волнения будут окуплены с лихвой!
Не ожидавшая выступления на публике Эмма переволновалась, и это искреннее выступление оказалось именно тем, что сняло напряжение дня, и все заулыбались. В этот момент на помост вышли певуньи, а служащие лиса принялись жарить бекон для огромной яичницы. Всё самое страшное осталось позади.
Ратмир снял Эмму с плеча и, как на лодочке, устроил на руках. Его глаза немного светились, отчасти из-за звериной составляющей, отчасти из-за присутствия в теле магии, которая реагировала на происходящее. Эммины глаза тоже поменяли цвет и стали более тёмными и завораживающими.
— Ты моя? — требовательно спросил Ратмир, и любая другая испугалась бы. Ни мягкости, ни нежности, и даже странно, что он спросил, а не утверждал.
— Твоя, — с улыбкой ответила и подставила губы для поцелуя.
— А я твой? — ещё более грозно спросил, и Эмма, не удержавшись, рассмеялась, ладошкой провела по его затылку, чуть надавливая.
— Только мой! И я велю тебе целовать меня!
— Да, подчиняюсь, — выдохнул он.
Они ненадолго покинули всех, чтобы вдали от посторонних глаз доказать друг другу своё единство.
В это время Пепел делился своим символическим кусочком яичницы с Ешкой и восторженно обменивался с ним же впечатлениями.
— Дружище, это совсем другая жизнь! Мы словно спали у себя за горой!
— Иногда тишина и размеренность — это благо, — заметил енот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да брось! Что хорошего в том, что надо мной здесь посмеиваются, потому что для меня всё диковинка? Я не успел понять, как живут здешние стаи, как здесь все уже начали готовиться к переменам, а мы всё те же… Волнуемся о погоде, смеёмся над коротышками, ждём новостей вроде тех, кто как поохотился. Двадцать лет собирались сдвинуться с места, и если бы нас не погнали, то до сих пор сидели бы!
— Ты в стае такое не ляпни! У тебя, между прочим, там отец погиб!
— И мне горько осознавать, что этого можно было избежать.
— Не осуждай понапрасну. Куда бы мы пошли? Думаешь, так просто твоему отцу было пройти по чужим землям, всё разузнать, найти судью и выбить нам территорию?!
Взъерошив волосы, Пепел сник:
— Да, ты прав! Я ошалел от происходящего и от того, как быстро решает и действует наша магичка! Мы же с тобою вместе слышали, какого шороху она навела в городе! Я думал, она сразу осталась с судьёй, а вишь, не побоялась одна жить! Отец, как чуял, велел беречь её и помогать, надеясь, что она в ответ поможет стае, а мы упёрлись в её магические способности!
— Да, упёрлись.
— А дело оказалось не в них. И знаешь, что я думаю, Еша?
— Откуда мне знать, как твои мысли скачут?
— Я не вернусь с тобой к стае.
— Это как? Ты с ума сошёл?!
— Я поеду вместе с судьёй и Луной к эльфам. Я должен посмотреть мир, понять, как всё устроено, проникнуться духом…
— Ты забываешь, что судья — теперь наш правитель! На кой хвост ты ему сдался? И кто станет альфой у нас?
— Я вернусь весной, — проигнорировав вопрос о том, каким образом он присоединится к поездке, продолжил Пепел, — вернусь и буду понимать, что, как и зачем мы делаем. Не хочу слушать советов наших волков! Они дальше своего носа ничего не видят.
— Пепел, ты в чём-то прав, но отдав управление стаей на несколько месяцев бетам твоего отца, ты станешь чужим. У всех постепенно нормализуется жизнь… она сейчас уже входит в определённый и понятный ритм, а тут появишься ты… обновлённый, несущий и желающий внедрить множество идей!
— Меня не поймут, — сник Пепел, — но я должен попробовать! Ешка, я себе не прощу, если вернусь сейчас к нашим и продолжу восстанавливать привычный образ жизни.
— Если ты уйдёшь, то Мрак с Орликом перетянут у нас торговлю и охрану гномов.
— Ты слышал, что говорила госпожа. Нам все равно пока не потянуть сопровождение пути. Ты объяснишь бетам выгоду — они поймут и продадут эту привилегию.
— Но стройку склада они не одобрят.
— Стройка не начнётся раньше весны. А там я вернусь. Ты пригляди место, подкинь гномам эту идею. Пусть они её у себя обмозгуют.
— Ладно, может ты прав, но я хочу должность смотрителя склада.
— Зачем? Думаешь заработать?
— Мы поставим не один склад. Смотри: мы можем не только товар для караванов хранить, но и соль. Наши самки вполне могут сами её развозить по другим кланам.
— На чём? На себе?!
— А ты закупи побольше средства, сделанного госпожой! Нам все равно оно необходимо, так как будем держать лошадей для гномов, можно и для себя парочку взять.
— Вот здесь я не уверен. У гномов свои тварюшки есть, чтобы их сани тащить, а на ровной дороге они парусом обходятся и магическими штуками.
— М-да, тут ты прав, но ничего, это можно решить позже, а самки и на себе могут соль потаскать! Дело выгодное!
Эмма осталась в доме, а Ратмир провёл ещё какое-то время с гостями. Он с усмешкой наблюдал, как возле проруби сменялись рыбаки, обсуждающие преимущества удочек, а также из чего можно делать крючки. Видел, как кто-то заигрывал с певуньями и тут же сталкивался с бесстрашными гуингмами. Многие гости уже собирались в дорогу, а кто-то продолжал спорить, выбирая представителя для общения с новым правителем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ратмир поделил все земли оборотней на пять частей в зависимости от специфики их территории, и вот тут возникли яростные споры, кому из своих отдать предпочтение. Представитель должен приглядывать за всеми, доносить возникающие проблемы до Ратмира, а это какая-никакая власть! Ещё одно звено над головой ранее полновластных альф!