у меня такие сыновья!.. Блейн, двигай задницей, черт бы тебя побрал!
Во взгляде Блейна вспыхнул гнев, но, как и всегда, он втянул голову в плечи и потащился к парковке, не дожидаясь добавки.
На шее Старика мышцы выступали, как у джазового трубача, словно он вот-вот взорвется. Хантер догадался, что отец сейчас в высшей точке кипения и лучше его не раздражать.
— Курить есть?
Хантер вынул пачку из своего стеганого жилета, вставил сигарету в рот Старика и зажег ее своей зажигалкой «Зиппо».
— Спасибо. И сними очки. А то прямо как сраный кретин.
Старший сын вздрогнул, но послушно снял очки, которыми так гордился и за которые выложил больше трех сотен в лавочке в Белвью.
Старик уперся ему в глаза взглядом наэлектризованной гремучей змеи:
— Генри, вот кто мне нужен… Этот дерьмовый помойный крысеныш и прикончил моего сына. У меня только что был разговор в офисе шерифа. Официальный. Это он столкнул его с маяка. Надо, чтобы он заплатил за это, слышите? Я пообещал маме… Господи Иисусе, клянусь всем, что для меня есть святого, — смерть твоего брата не останется безнаказанной, сынок.
* * *
Ноа снял пояс и куртку, сложил бумажник, мобильный телефон, компьютер и контактные линзы в пластиковую корзину и приготовился по сигналу сотрудника безопасности пересечь рамку безопасности аэропорта Сиэтл-Такома, когда у него возникло мимолетное воспоминание, легкое, как птичье крыло. Он неподвижно замер, роясь в памяти. Но воспоминание уже испарилось.
— Сэр, пожалуйста, проходите вперед…
Однако у Ноа было ощущение: то, что он так и не вспомнил, очень важно… Это было связано с тем самым первым разом, когда он говорил с Джеем по телефону об этом расследовании, и касалось того, что Джей ему тогда сказал.
— Проходите вперед, сэр! Проходите!
Уже без «пожалуйста» — сотрудник службы безопасности терял терпение. Ноа нахмурился. Что же это было, господи? Что это было?..
— Эй, вы! Вы что, глухой? Проходите!
Рейнольдс спохватился и пересек рамку.
— Извините, — сказал он.
— Будьте любезны встать здесь и поднять руки.
Ноа изогнул бровь:
— Почему? Рамка не зазвонила.
— Вы что, отказываетесь подчиниться?
— Я не отказываюсь; я спрашиваю, почему меня обыскивают несмотря на то, что рамка не зазвонила.
Он увидел, как сотрудник службы безопасности нахмурился.
— Послушайте, вы хотите сесть на этот самолет? Да или нет?
— Конечно, я хочу сесть на этот самолет. И не только хочу, я это сделаю. У вас нет права творить произвол и обыскивать меня только потому, что из-за меня вам пришлось немного понервничать.
— Сэр…
— Вы заставляете меня терять время и сами теряете свое. Вам лучше поинтересоваться вон тем парнем — мутный он какой-то.
Ноа увидел, как во взгляде собеседника вспыхнул гнев.
— Сэр, я не рекомендую вам…
— Чего не рекомендуете? Взгляни-ка в мои документы: десять лет в полиции Вашингтона, пять лет в полиции округа Кинг и восемнадцать — руководитель программы разработки системы. Хочешь учить меня профессии, парень? Тебе сколько лет? Продолжай валять дурака со мной — и окажешься на месте грузчика.
— Валите отсюда.
— Спасибо.
Рейнольдс прошел вперед к конвейерной ленте, чтобы забрать свои вещи. Женщина за пультом сканера бросила на него неодобрительный взгляд. Вставляя ремень в брюки, Ноа вспомнил: открытка, которую тогда получила эта женщина — Марта Аллен… Как раз из-за этого Джей и Грант обратили внимание на острова — а затем там произошло это убийство…
В зале для отбывающих он поискал свободное место, положил дорожную сумку у ног и вынул из куртки снимки, которые сделал в комнате Генри. Внимательно посмотрел на фотографии. Рядом с ним лепетала маленькая девочка, разговаривая со своей куклой. Ее мать, закутанная в покрывало, гладила дочку по волосам, а проходящие мимо пассажиры беспокойно косились. Ноа схватил телефон и позвонил Джею:
— Вы сделали анализ чернил, которыми написана та открытка?
Когда Джей ответил, Ноа объяснил ему, чего хочет.
— Ладно, — ответил Джей, — я посмотрю, что можно предпринять. Как только будут какие-то новости, я тебе позвоню. О чем ты думаешь, Ноа?
— Не сейчас. Сперва результаты.
— Хорошо, дело твое.
Рейнольдс разъединил вызов. Его одолевали сомнения. Все они кое-что пропустили. Оно было здесь, но они не увидели. Как в тестах для дальтоников, составленных из цветных точек: есть форма, рисунок, скрытый среди точек…
Дальтониками оказались они все.
39. Один
Вот теперь я приближаюсь к концу этой истории. И, без сомнения, к самой печальной и самой драматичной ее части.
Агат-Бич.
Эти два слова вспыхивали в моем сознании, будто неоновая вывеска захудалого мотеля на севере Аврора-авеню в Сиэтле.
Я разглядывал «Зодиак» на прицепе в чьем-то гараже, когда ко мне пришло это. Одна подробность — но ужасная, она заставила меня до смерти разволноваться. Нет, это невозможно! Я отказывался это признать, этому обязательно должно найтись объяснение.
Я повернулся и направился прямо в свое убежище — там в одной из комнат, похожей на маленький кабинет, был компьютер. Я включил его. В ожидании, когда все загрузится, я запустил кофемашину.
Хозяин этого места не счел нужным запаролить компьютер. Люди так наивны… Большинство передвигаются в электронном пространстве, как американские туристы, которые, находясь на мексиканской улице, кладут на стол свои портмоне, ключи от машины и банковские карты.
Как только компьютер оказался готов к работе, я напечатал в строчке поисковика: «Агат-Бич».
Он выдал мне кучу ссылок — все недавние, все связаны со смертью Наоми и тем фактом, что ее тело обнаружено на пляже. Я просмотрел их.