— В отсутствие короля или когда он занят, я принимаю командование гарнизоном и решаю оперативные вопросы, — наконец, произнес он. Байдек покосился на него и промолчал — зачем ему эти объяснения? Но берман упорно продолжал: — я отвечаю за безопасность служащих и придворных. И если угрозу представляет сам монарх, и даже если этот монарх мне друг, я обязан действовать. Сейчас я в неизвестности. Он не опасен в данный момент, ваше высочество?
— Он в стазисе и закрыт щитами, — сдержанно проговорил принц-консорт. Их шаги гулко отдавались под холодными серыми сводами замка Бермонт. — Опасности нет. И не оправдывайтесь передо мной, подполковник. Я как военный сложность выбора между долгом и совестью понимаю. Когда встает вопрос — спасти одного, погубив отряд, или оставить умирать, но увести подчиненных? Оба решения нехороши, и оба ложатся на плечи командира. Поэтому нет, не объясняйте мне. Не мне. Перед ее величеством вам нужно оправдаться.
— Как? — хмуро буркнул Свенсен.
— Прежде всего позвольте ей успокоиться. Подтвердите свою верность. Выполняйте ее приказы безоговорочно. Разрешите присутствие ее личной гвардии и строго следите за отсутствием конфликтов между рудложцами и бермонтцами.
— Мы сами можем обеспечить безопасность жены короля, — тяжело рыкнул Свенсен, и Мариан глухо заворчал в ответ, чувствуя, как снова вспыхивает в крови адреналин. В присутствии берманов его зверь был сильнее, чем когда бы то ни было. — Позор, если нам придется терпеть чужаков. Это наша ответственность и наша традиция.
— Опять выбор, подполковник, — они уже подходили к двери, и Байдек замедлил шаг, остановился у окна, глядя на ночной Ренсинфорс. — Между гордостью и спокойствием вашей королевы. Думайте. Запрос на переход гвардейцев придет завтра с утра. Вы можете отказать — и навсегда лишиться шанса вернуть ее доверие. Или пойти против традиций, — он зашагал дальше и уже от входа в королевские покои добавил. — Время принять решение есть.
Пол была в комнате — сидела в кресле у окна и смотрела на мужа, спокойно лежащего на кровати. Потухшая, напряженная, молчаливая. Обернулась к Мариану, улыбнулась неуверенно — и его передернуло от этой улыбки. Боль, которой не позволено выплеснуться, загнанная внутрь, чтобы не мешала идти к цели. Механическое движение бледных губ на фоне осунувшегося лица — с синяками под потемневшими глазами, с заострившимися чертами. Словно ей сорок, а не без недели девятнадцать.
— Я буду здесь, — сказал он мягко. — Ляг, поспи. Тебе нужны силы.
— Не могу, — бесцветным голосом ответила Полина. — Спать не могу, просто так сидеть не могу. Нужно что-то делать, но что? Я не понимаю.
— Полина, — Мариан никогда не был красноречив и сейчас задумался, подбирая слова. — Ты сейчас — солдат, а задача солдата не только вести бой, но и оптимально использовать время, чтобы иметь силы, когда наступит пора вступать в битву. Иначе проиграешь. Иди, я обещаю, что разбужу тебя, если мне покажется, что с твоим мужем что-то не так.
— Я сама умом понимаю, что в стазисе ничего не случится, — Пол говорила медленно, и от усталости и виталистического вмешательства глотала слова, запиналась, — а отойти не могу.
Она все-таки встала. Сделала несколько шагов, больно запнулась ногой о ковер и чуть не упала — Мариан рванулся к ней, успел подхватить. И там, в его руках, она, к его облегчению, всхлипнула, завыла тоненько, горестно, как собака, оставленная одна — и наконец-то разрыдалась. И долго-долго рыдала ему, надежному, ставшему родным, в плечо, выплакивая свою боль, свой страх и свою потерю. Так и заснула — обессилев, выплакавшись, с красным шмыгающим носом и опухшими глазами. И только во сне она снова стала похожа на себя — молоденькую девочку, которая вместо счастливейшего дня в жизни получила долгую, жуткую ночь.
Глава 17
Бермонт
Колдун Рибер узнал о смерти Бьерна Эклунда в тот момент, когда это случилось. Накануне, когда берман спал, темный поставил на гостя простенькую следилку, определяющую, бьется сердце или нет.
Пульсация на его запястье прекратилась около двух ночи, и Рибер еще несколько минут прислушивался — не показалось ли, не начнет ли тонкая линия снова наливаться силой. Не начала. Он вышел из дома, на мороз и измученно опустился на скамейку у заиндевевшего окна своей хижины. Схватился за голову. В груди противно, виновато ныло — и он вспомнил теплый хлеб берманской жены, его сыновей, в младшего из которых он вложил столько собственной виты, что вполне мог назвать его и своим тоже.
Людвиг сделал все, чтобы отшельник победил. И если не случилось — значит, смерть его была предрешена.
Но внутри все равно было вязко и муторно.
Через забор, со стороны белого леса полетело воронье — под светлой луной, на фоне деревьев они с пронзительными криками садились у его ног и молча, обвиняюще глядели на Черного. Пятна сажи на светлом мерзлом покрове.
— Надеюсь, ты зачтешь мне спасенных мною за одного погубленного, — тихо произнес он птицам. — Мне жаль.
Птицы все слетались, и он спустился в погреб, вынес им старых костей. Теперь осталось только дождаться утра. Если Бермонт не заражен и жив — значит, будет еще больше жертв.
Он еще посмотрел на словно взбесившихся воронов, с шипением и клекотом рвущих друг у друга поживу — и движением руки открыл Зеркало.
— Исполнитель мертв, — проговорил он недовольному тем, что оторвали от работы, собеседнику. — Но если успел достать Бермонта — то варианты есть. Я узнаю завтра.
— Используйте все возможности по максимуму, — сухо ответил маг. — Нужна помощь? Я посмотрю, кого можно оторвать от объектов.
— Пока нет, — один из воронов вспрыгнул колдуну на колени, затрепетал крыльями у Зеркала, закаркал пронзительно — и Рибер попрощался, закрыл портал и еще долго сидел на морозе, поглаживая нахохлившуюся горячую птицу по крыльям и отпихивая ногами ее наглеющих и вечно голодных собратьев.
Иоаннесбург
Игорь Стрелковский был в Управлении в три ночи. Тандаджи, так и не ложившийся спать, кратко рассказал ему о случившемся. О том, что ее величеству Полине-Иоанне требуется защита и личная гвардия.
— Нужно было сразу мне звонить, — резко сказал Игорь.
— Времени не было, — пожал плечами Тандаджи. — Меня Байдек, видимо, по привычке набрал, хоть это и твоя вотчина.
— Я сам пойду с отрядом, Майло. На нее наверняка будут давить. Ей там нужен человек, который не просто будет стоять за плечом, но и поможет советом.
— Я так и понял, Игорь. Я возьму на себя твой отдел, пока ты будешь в Бермонте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});