— Значит, Дамблдор проводил эти уроки лично для тебя? — с восторгом выдохнул Колин, а Дин скептически фыркнул.
— Да, — ровно произнес Гарри. — И если кто считает, что это привилегия для любимчика, я охотно поменяюсь с тем местами. Надо?!
В общем, Гарри было, что рассказать. Он не заметил, как время перевалило за полночь, и невольно дернулся от сквозняка, вызванного тем, что портрет Полной дамы отъехал в сторону. Он сразу вспомнил, что Гермионе пора возвращаться, и та сразу же влезла в гостиную.
— Ты где так задержалась? — псевдо-радушно спросила Гермиону Лаванда. — В библиотеке?
Гарри, приветствующий подругу рассеянным кивком, не собирался ни о чем ее расспрашивать. Но, даже мельком скользнув по ней взглядом, даже не поняв, какая именно странность зацепила его, он невольно насторожился и уже специально воззрился на нее.
Гермиона не обратила никакого внимания на тон Лаванды, вообще на ее слова, поскольку была здорово взбудоражена чем-то, недавно с ней произошедшим. Ее глаза все еще были широко распахнуты, она шевелила губами, покусывая нижнюю, так, словно продолжала в своей голове незаконченный разговор. При том Гермиона так прочно увязла в собственных мыслях, что как будто еще не вполне осознала, что вернулась в гостиную «Гриффиндора». Гарри немедленно захотелось знать, чем же так потрясена всегда спокойная, рассудительная Гермиона.
— Ты зачем перекрасила себе половину волос? — не унималась Лаванда.
Это замечание дошло до сознания Гермионы, и она принялась перебирать свои локоны, среди которых, действительно, обнаружилось несколько совершенно прямых прядей цвета воронова крыла. Гермиона тут же вынула палочку, беззвучно пробормотала заклинание, направив себе прямо в голову, и все волосы сделались такими, как всегда.
— Удивительно! — Лаванда словно приглашала других полюбоваться на происходящее, почти не скрывая насмешки. — Ты — и вдруг стала экспериментировать со своей внешностью? И кого, если не секрет, очаровываем?
Гермиона фыркнула; она явно начинала раздражаться оттого, что ей мешают думать.
— Вовсе нет! — буркнула она. — Это маскировка!
— Отличная идея! — одобрил Гарри. С одной стороны, он и правда так думал, с другой — считал необходимым предотвратить выяснение отношений между девушками. — А от кого ты конспирировалась?
— Ни от кого. Просто тренировалась, — буркнула Гермиона. — А вы почему еще не спите?
— Так, разговариваем, — мягко, сочувствуя ей, ответил Невилл. — А ты — что-нибудь интересное с тобой произошло? Ты какая-то странная, — добавил он, словно извиняясь.
Гермиону передернуло, и она во весь рот, неестественно, через силу зевнула.
— Нет, — сказала она.
— А кого ты видела? — потребовала Лаванда.
Гермиона откинулась в кресле.
— Да так, никого особенно, — пробормотала она. — Ну, Малфоя видела…
— Подождите! — взвился Рон и, подскочив, бросился к Гермионе. К изумлению собравшихся, встряхнув ее хорошенько, он спросил с неожиданной суровостью: — А ты, случаем, не под заклятием Подвластья?
Как в замедленной съемке, Гарри наблюдал, как все присутствующие автоматически потянулись за палочками. Но он знал, они ничем не смогут помочь Гермионе; он и сам не знал, как снимать заклятье Подвластья. Гарри возблагодарил Мерлина за то, что на свете существует Орден Феникса, куда он может обратиться, а еще — за то, что он так кстати объяснил присутствующим, что надо обращаться именно туда, и теперь никто ничему не станет удивляться.
— Что за чушь? — возмутилась, сразу взбодрившись, Гермиона. Однако рука Гарри уже нащупала сигнальное зеркало.
Глава 16. Планы вокруг Рождества
— Не понимаю, как вам могло такое в голову прийти! — негодовала Гермиона на следующее утро. — Мерлин, я просто устала и хотела спать, а вы!..
Гарри пережил утомительную ночь. На его зов незамедлительно явилась профессор МакГонагол, чуть позже — кто-то из охраняющих замок авроров. Часам к трем стало ясно, что, если Гермиона что и скрывает — а Рон остался в этом убежден — то исключительно по своей воле. Подвластье на нее никто не накладывал.
С одной стороны, было очень обидно, что все эти хлопоты напрасны, с другой — неудобно перед Гермионой. А она, не выспавшаяся и злая, все же настояла на том, чтобы все шли на уроки, и разошлась до того, что пригрозила даже Лаванде.
— Я — староста школы! — заявила она. — И мигом сообщу профессору МакГонагол.
— А она уже знает! — не смутилась Лаванда.
Происшествие с Гермионой очень быстро стало достоянием членов Д.А. и вызвало среди них настоящую волну паники.
— Я совсем забыл, что можно попасть под заклятье Подвластья, — удрученно заметил Майкл Корнер. — Интересно, а в облике зверя оно тоже будет на меня действовать?
На это Гермиона только фыркнула, что до настоящего превращения ему еще очень далеко, а укреплять свою волю и способность к сопротивлению необходимо в любом случае. Подозрение друзей, что она не в себе, сделало ее крайне раздражительной. В этом состоянии она находилась несколько дней, находя утешение только в работе над переводом Манифеста бессмертия, когда, практически одновременно, произошло еще два события.
После Хеллоуина Терри Буту удалось, наконец, переговорить с глазу на глаз с Теодором Ноттом. О результатах попытки переманить слизеринца он рассказал на очередном собрании Д.А., после того, как будущие анимаги поделились своими впечатлениями от тренировок. Гарри, хотя ему и было стыдно это признавать, почувствовал некое злорадство от того, что особых результатов ни Рон, ни Майкл пока не достигли. И все же слушать Бута было ему гораздо приятнее.
— Вообще-то, все было ясно уже в тот момент, когда я к нему обратился, — признал равенкловец. — Я застал его одного в библиотеке и пригласил выйти на пару слов. Нотт посмотрел на меня, мало сказать, удивленно, до сих пор думаю, что согласился он только из любопытства. Он даже перо чуть не выронил, когда меня услышал!
— Ну и что? — поинтересовалась Джинни.
— Я сразу спросил, не занимаются ли его одноклассники, по его мнению, чем-то подозрительным. А он заявил, что понятия не имеет, знаете, с таким видом, чтоб дать понять, что разговор окончен. Но я уже зашел далеко, — пожал плечами Терри, — терять-то все равно нечего. И прямо сказал, что потому к нему и обращаюсь, что он держится от них в стороне.
Гарри это с самого начала не казалось решающим аргументом, куда важнее, по его мнению, было то, что Нотта распределили в «Слизерин». А к тамошним студентам он не питал доверия в принципе, и потому, собственно, сам никогда и не обращал особого внимания на того же Нотта. Однако попытка Бута вдруг показалась ему очень полезной в другом смысле: это был способ показать другим слизеринцам, от природы хитрым и осторожным, что за Малфоем и без того наблюдают, а значит, поддерживать его не безопасно.