так, как она сказала. Теперь они были связаны только ногами и могли двигаться дальше. Веревка по-прежнему сковывала им руки, но зато они могли снять повязки. Виднее не стало. Татьяна различила лишь слабые очертания фигуры подруги. Затем над головой пронесся красный луч вместе со звуком сирены, который на секунду осветил небольшое помещение с измазанными в крови стенами. Потолок отсутствовал, но перегородки имели три метра высоты. На полу валялся мусор, обрывки тканей, бумага и что-то еще.
— Блин, как расцепиться-то? — бурчал Русик.
Муравьева подсказала им свой способ. Через минуту послышались довольные возгласы из дальнего угла. Русик с Вадимом продолжали орать друг на друга, но в итоге тоже распутались.
— Что у вас там? — кричала Лада. — Здесь пусто.
— Нашел фонарик! — воскликнул Вадим.
Татьяна с Муравьевой под пролетающим лучом сирены сосредоточились, чтобы отыскать у себя такой же. Найти удалось только с третьего раза. Устройство пряталось под комком грязного тряпья. Муравьева подняла его и зажгла. Круг рассеянного света освещал лишь малое пространство перед собой.
Из их узкого квадрата вел лишь один выход. Девушки ринулись туда и на первом же шаге упали. Татьяна подвернула ногу на высоком каблуке. Напарница была в плоских кедах. Поднявшись, они попытались синхронизироваться. Муравьева шагала медленнее и аккуратнее. Татьяна старалась не отставать, но каждый шаг делала так, словно боялась наступить на мину.
Стены представляли собой высокие панели из металла серого цвета. На некоторых имелись кровавые надписи, наподобие, «Выхода нет», «Die trying[1]» и «Memento[2]…».
Татьяна от каждого крика вздрагивала, ожидая за любым из поворотов наткнуться на монстра, но первым препятствием для них стала развилка, ведущая по трем разным направлениям. Девушки замерли. Муравьева осветила сначала коридор, по которому они шли сюда, затем рассмотрела три открытых прохода.
— Сюда! — воскликнула она и потянула Татьяну за собой в центральный.
Татьяна только успела прочитать на стене, в которую проход упирался, надпись «…mori[3]». Дальше они двигались по лабиринту по этому принципу. Стены содержали крылатые выражения, разбитые на две части. Соединяя их, они выбирали верный путь.
После очередной такой развилки девушки завернули и оказались в длинном узком коридоре. Вдруг в левую стену с другой стороны кто-то забарабанил. Обе девушки издали душераздирающие крики и прижались к противоположной панели, откуда на них под металлический гул свалилась отрубленная голова. Татьяна завизжала. Муравьева посветила фонариком следом за головой, которая остановилась в полутора метрах от них.
Глаза были выколоты. Из них струями во все стороны растекалась бордовая кровь. Рот раскрылся в последнем крике ужаса и боли. Из него торчали огромные канцелярские ножницы. Муравьева кинулась на пол. Татьяна невольно дернулась за ней и споткнулась на каблуках от резкого рывка. «Ладно, каблуки того все равно стоили», — утешала себя девушка воспоминанием о восхищенном взгляде Вадима.
— Извини, — взволнованно проговорила Муравьева, наставив на напарницу два толстых острия.
С помощью ножниц девушки освободили друг друга от пут и теперь могли ходить отдельно.
Коридор заканчивался узкой дырой в стене, в которую с комфортом пролез бы только ребенок. Пришлось опускаться на колени и ползти по грязному полу. За дырой открывался небольшой туннель, темный, облепленный искусственной паутиной. В нем даже пахло затхлостью. Татьяна видела перед собой только обтянутую джинсами попу Муравьевой и белые подошвы ее кед. Вдруг та остановилась. Татьяна уткнулась лицом прямо в шов, соединяющий две половины джинсовой ткани, и тут же отпрянула, тряхнув головой.
— Блин, тут ножницы нужны! — с досадой проворчала Муравьева. — Тань, сбегай за ними.
В этом узком туннеле разворачиваться было негде. Выбора у нее не оставалось. Хотя возвращаться одной в коридор, за тонкими стенами которого буйствовало чудовище, ей не хотелось, но пришлось пятиться назад. Только она вылезла из дыры, как раздался пронзительный девчачий крик. «Лада!» — в испуге подумала Татьяна и прижала руки к груди. Мигала сирена. Повсюду рычали монстры. Девушка под тусклыми красными лучами искала ножницы. Как только она их схватила, снова раздался стук, только теперь от другой стены. Татьяна завизжала и скорее полезла в дыру.
Из туннеля они попали в тихую комнату, по центру которой с перекладины свисал труп старухи в больничной робе. Манекен был выполнен из воска и настолько реалистично, что даже белая пена изо рта стекала на подбородок и грудь. Татьяна прикрыла рот. Муравьева сморщилась в гримасе отвращения. Комната освещалась тусклой лампой накаливания без плафона, висящей на стене над кроватью. Под ногами манекена валялась опрокинутая табуретка. Справа стояла пружинная койка с ватным матрасом. На стенах, сделанных из гипсокартона с имитацией под бетон, были вырезаны ножом дурацкие рисунки людей, палочки, записанные в ряды по пять штук и зачеркнутые диагональными линиями, сложные пиктограммы и просто мазня сумасшедшего.
В противоположной от дыры стене имелся единственный выход. Дверь была заперта. Первым делом Муравьева обыскала труп, но роба не имела карманов и потайных вкладок. Татьяна присмотрелась к замку. Его открывал обычный ключ. В середине дверного полотна имелось квадратное окошко, какие бывают в тюремных камерах для подачи еды. Девушка попыталась открыть его, но окошко открылось само снаружи и перед Татьяной предстало изуродованное морщинами, красными опухолями и гнойными ранами седовласая мужская голова с безумным взглядом. Татьяна взвизгнула и упала на попу. Муравьева тут же подбежала к ней.
— Пароль, деточка, — по-злодейски кокетливым голосом проговорила голова, а затем, будто погрузилась в транс, начала вещать загробным голосом. — Весь мир охватил хаос. Только пароли спасут нас. Пароль — это тайный код, доступный лишь избранным. Только избранные вознесутся на небеса и очистятся от грязи и смрада. Только знающие пароль достигнут просветления.
Девушки переглянулись и посмеялись. Актер старался играть хорошо и жутко, но выходило у него забавно. Голос был слишком молодым и живым, чтобы сойти за гноящегося старика.
— Наверняка, рисунки, — предположила Татьяна, чуть успокоившись после разрядки смехом.
Муравьева уже подошла к стене и стала водить фонариком по надписям. Голова продолжала бормотать.
— Я хочу достичь просветления. И выбраться из этой дыры. В этой дыре царят только ужас и хаос. Я не сумасшедший. Я хочу вознестись. Добудьте пароль. И вознеситесь вместе со мной.
Девушки больше не обращали на него внимания, потому что время тикало, нервы дрожали почти на пределе, жуткие рыки разносились отовсюду, заставляя периодически вздрагивать от резкости или громкости. В полностью исписанных стенах трудно было найти какую-то логику, хоть что-нибудь, что бы указывало на верный след. Муравьева сосредоточенно изучала каждую каракулю.