Эльф замешкался, и Габриэль решил его поторопить:
— Давай, я помогу подняться в седло. Не переживай за Лэй.
Он знал, что она всё равно не собиралась в город, а если они поедут к Чейдинхолу втроём, то у альтмера обязательно возникнут ненужные вопросы. А так у неё появился повод остаться одной и заняться своими делами. Да ещё и приятный бонус в виде двух почти что целых свежих тел.
И она, и Габриэль понимали, что для Тэниэрисса всё это выглядит очень странно. Он догадывался, что здесь дело в чём-то ещё, однако не хотел быть назойливым и послушался Рэла.
На коня альтмер поднялся сам, опираясь на руки, Габриэль лишь придержал его.
— Порядок?
Тэниэрисс кивнул, и Рэл тоже запрыгнул в седло, посмотрев на улыбающуюся Лэйнерил.
— И где мне тебя искать?
— На рассвете у восточных ворот.
— Тогда до завтра.
Гарпия тронулась с места, и покладистый жеребец Лэй сам пошёл следом, поняв, что пора в путь. Когда они вернулись на дорогу, Тэниэрисс всё-таки спросил:
— Вы не переживаете за свою подругу?
— Нисколько.
— А вот мне тревожно. Мы оставили женщину… с двумя мертвецами, да упокоятся с миром их души.
— Её отец — могильщик в Бравиле. Она всю жизнь работает с мертвецами. Так что у неё в делах погребения опыта побольше нашего.
— Может, я и впрямь зря беспокоюсь. Так, значит, вы из Бравила? Я никогда прежде не встречал вас в Чейдинхоле.
— Да. Мы редко бываем в этих краях.
— Видно, Богам было угодно, чтобы мы встретились. Это ведь удивительно, что именно сегодня вы оказались здесь и именно сегодня в этих спокойных краях мне не повезло наткнуться на разбойников.
Точно пилигрим, решил Габриэль.
Когда они подъехали к стенам, он помог эльфу слезть на землю, и заметил, что его щиколотка сильно опухла. Как и ожидалось, встать на больную ногу он не смог.
— Далеко живёшь?
— Как раз у восточных ворот.
Это значило, что с хромым эльфом Габриэлю предстояло пройти через весь город. Он позвал конюха, передал ему лошадей и, перекинув через плечо руку несчастного альтмера, медленно повёл его к дому.
Как оказалось, Тэниэрисса в Чейдинхоле знал абсолютно каждый. С ним здоровались, беспокоились о здоровье, предлагали помощь. Альтмер только улыбался в ответ и уверял горожан, что он в порядке. Габриэлю бы уже тогда стоило понять, в чём тут дело, но ему почему-то подумалось, что этот эльф вовсе не скромный пилигрим, а кто-то знатный — у него была уж очень величественная манера поведения. Но вот о том, что всенародная любовь в это не вписывается, Габриэль почему-то не подумал.
Они дошли до площади перед храмом, и Габриэль упрямо не хотел поднимать глаза. Сердце билось быстро и неровно, его вновь захлестнула удушающая апатия, будто вовсе не было этого путешествия по Сиродилу, будто он только вчера расстался с Элисаэль.
Лишь бы не столкнуться с ней на этой площади.
— Сюда, — альтмер кивнул на красивый двухэтажный дом. На подоконниках в длинных горшках росли яркие красные цветы, сад за невысоким каменным заборчиком выглядел ухоженным: аккуратно подстриженные кустики, прополотые клумбы, усыпанная созревающими ягодами вишня. Здесь кормили воробьёв, заботливо наполняя пшеном и хлебными крошками миску в подвешенной на яблоне кормушке, и птицы постоянно сновали туда-сюда и шумели задорным щебетом.
Альтмер отворил низенькую калитку в сад, и Габриэль помог ему взойти по лестнице.
— Останетесь гостем в моём доме? Я обязан вам больше чем жизнью.
Габриэль решил, что будет лучше отказаться:
— Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством и смущать своим присутствием других жителей этого дома.
— Но ведь вам негде остановиться в Чейдинхоле, верно?
— Переночую в таверне.
— Бросьте. — Эльф улыбнулся так, что с ним больше не захотелось спорить. — Рэл, я настаиваю. В этом доме найдётся для вас место. Добрым людям здесь всегда рады.
Он открыл дверь, сочтя молчание Габриэля за согласие, и сел на скамью в коридоре. Прогулка по улицам города явно не пошла ему на пользу, и Габриэль почему-то только сейчас подумал, что если бы Тэниэрисс въехал за стены на лошади, никто не стал бы возмущаться. Но, похоже, альтмер не собирался пользоваться своим положением. Может, за это его и любили?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что же до остальных жителей, — запоздало ответил он, — то я живу только с дочерью. Она славная добрая девушка и всегда рада гостям. В нашем доме часто бывают странствующие паломники, она обожает слушать их истории. Может, и у вас найдётся что рассказать ей.
Габриэлю стало не по себе. В прохладе каменного дома сделалось настолько душно, что в горле вдруг пересохло, а на лице выступили капельки пота. Тэниэрисс происходящих с гостем перемен не заметил и продолжил:
— К тому же, ночью её здесь не бывает. Она заменяет меня в храме, мы оба служим Аркею… Рэл, вы в порядке?
Габриэль чувствовал, что его трясёт, как во время сильнейшей лихорадки, и только слепой не обратил бы на это внимания. Он изо всех сил пытался прекратить это и остаться сдержанным, но разум словно заволокло густой пеленой.
— Рэл…
Он нашёл в себе силы резко ответить:
— Мне надо идти.
Он развернулся, открыл дверь и столкнулся с ней лицом к лицу. Тэниэрисс вскочил со скамьи, припадая на одну ногу, и удержал Габриэля за плечо, не собираясь его отпускать в таком состоянии, но тут же застонал от саднящей боли.
— Отец! — Лис вдруг резко оттолкнула Габриэля в сторону, что оказалось очень легко, и помогла Тэниэриссу устоять на ногах. Потом она закричала: — Что ты сделал с ним?!
Габриэль молча посмотрел на неё, напуганную и разозлённую, и шагнул на освободившиеся ступеньки лестницы. Он услышал, как Тэниэрисс тихо попросил дочь:
— Элисаэль, останови этого человека. Он не сделал мне ничего дурного, он спас мне жизнь.
Она не стала упрямиться и позвала:
— Стой!
Габриэль только на мгновение замер у калитки, но Элисаэль этого мгновения хватило сполна, чтобы побежать следом и задержать его. Цепкие пальцы крепко сжали его запястье, и Габриэль был вынужден повернуться.
Когда Элисаэль была так строга, она была особенно красива.
— Я должна знать, что происходит.
— Прости, — едва слышно вымолвил Габриэль. — Я правда не хотел тебя тревожить. Я не знал…
В отличие от него, Элисаэль сохраняла трезвость рассудка, но, когда она посмотрела на Габриэля, в её взгляде всё равно промелькнул страх. Однако это был не такой страх, который он нагнал на неё в ту ночь в храме. Это было заботливое тёплое волнение.
— Нужно зайти в дом.
Она потянула его за собой, и Габриэль позволил себя увести. Тэниэрисс успокоился, как только дверь его дома закрылась изнутри.
— Рэл, на вас лица нет. Присядьте.
Он сумел совладать с голосом:
— Мне лучше уйти.
На этот раз ему не позволила Элисаэль:
— Нет. Останься. Я ничего не понимаю!
Отец объяснил ей:
— Когда я собирал травы, на меня напали разбойники. Этот человек спас меня.
Лис вновь подняла взгляд, и на этот раз в нём не было ни страха, ни гнева.
— Габриэль… спасибо.
— Габриэль? — переспросил Тэниэрисс, и сейчас ему всё стало ясно. — Какой же я глупец! Так вы знакомы.
— Да, — спокойно подтвердила Элисаэль. — Помнишь, когда вы с мамой впервые взяли меня с собой в Бруму, я подружилась с местным мальчишкой?
Тэниэрисс с улыбкой кивнул.
— С Габриэлем. Конечно, помню.
— Недавно мы встретились в храме… спустя столько лет.
— Тогда, Габриэль, вы и впрямь должны остаться у нас. Теперь я вовсе не могу позволить себе выставить вас за порог.
— Я не хочу никого смущать своим присутствием, — снова уточнил он.
Тэниэрисс вопросительно посмотрел на дочь, но она ответила не так, как ожидал Габриэль.
— Останься. Я о многом хочу спросить тебя.
То, как она произнесла это, вновь заставило Габриэля позабыть обо всём на свете. Её голос звучал с теплом и заботой, он успокаивал и ему хотелось верить. И Габриэль поверил. Хотя всё ещё не понимал, откуда она нашла в себе силы простить его.