— На поле и закопали всех после битвы.
— И ты думаешь, Дафна позволила бы?
Габриэль посмотрел на Люсьена, изображая заинтересованность, но сам с ужасом понимал, что ему абсолютно всё равно. Сегодня поглотившая его апатия была слишком сильна.
— Стало быть, ты знаешь?
— Знаю, сам нёс туда его тело.
— Куда?
— У Дафны есть крипта в горах. Но дверь заперта магической печатью, которую, насколько я понимаю, может снять только сильный маг.
— Вот зачем ты спрашивал, умею ли я с ними работать. Ты хочешь туда проникнуть и осмотреть его рану?
— Я хочу, чтобы её осмотрел ты. Я говорил тебе, что это оружие… довольно необычное. Ты мог бы понять, как такое возможно. А потом нам останется найти сам клинок.
Габриэль не чувствовал в себе такого энтузиазма и ответил дерзко:
— Во-первых, тело за столько лет уже успело сгнить, и от раны ничего не осталось. А во-вторых, если отца убил предатель, то от узнаваемого клинка он сразу бы избавился.
— От такого оружия не избавляются — это раз, — тут же парировал Люсьен. — А тела в этой крипте не гниют — это два.
— То есть как — не гниют?
— Ты в самом деле меня спрашиваешь, как это работает? Спроси об этом Дафну, если так любопытно.
Рэл поумерил пыл и спросил уже спокойнее:
— Я так понимаю, участия Дафны в этом деле ты не хочешь?
— Не хочу. По многим причинам.
Винить Люсьена не стоило. Габриэль и сам не стал бы вовлекать в это Дафну.
— Значит, нам нужен маг?
— Есть кто-то на примете?
— Есть, — подтвердил Рэл. — В Бравиле.
— Тогда разделимся после Врат Пелла. Я вернусь в Чейдинхол, а ты приезжай туда вместе со своим магом.
— Путь в эту крипту начинается у Чейдинхола?
— Да, пройти можно, я разведал. Но верхом только полпути, дальше придётся идти самим.
— Не проблема.
Закончив на этом разговоры о Тёмном Братстве, Люсьен замолчал, и его лошадь снова вырвалась немного вперёд. Габриэль какое-то время смотрел ему в спину. Голова была абсолютно пустой, но отчего-то тяжёлой, в висках нещадно пульсировала боль.
Когда они проехали мимо одинокой захолустной таверны, у стен которой не было ни души, он позвал:
— Люсьен. — Имперец придержал лошадь и оглянулся через плечо. — Откуда Элисаэль тебя знает?
Уведомитель нахмурился.
— Элисаэль?.. А, это то эльфийское дитя из храма?
Его улыбка стала настолько издевательской, что Габриэль мог бы съездить ему по челюсти, не будь они верхом.
— Так вы знакомы?
— Пару раз пересекались. Я заметил, вы с ней неплохо ладите.
Рэл уже пожалел, что затеял этот разговор и что они сейчас на лошадях. Он мрачно рассказал:
— После твоего прихода она угрожала мне кинжалом.
— Она? — Это известие буквально привело Люсьена в восторг. — Серьёзно?
Рэл осадил его ледяным голосом:
— Люсьен. Она была в ужасе, когда увидела тебя.
Решив, что довольно насмешек, Люсьен всё же ответил на изначальный вопрос, однако улыбаться не перестал.
— Пару лет назад она стала свидетелем того, как я убиваю. До сих пор не понимаю, как я её не заметил, но как только я вытащил кинжал из тела, то увидел её огромные полные страха глаза. Признаюсь, она заставила меня потерять самообладание.
— Ты что-то сделал с ней?
— Рэл, за кого ты меня принимаешь? Я лишь улыбнулся и поспешил убраться, пока она не отошла от шока. Самое поразительное, что она никому не рассказала ни обо мне, ни о том, что видела. — Люсьен сделал паузу, но, понимая, что Габриэль больше не собирается ни о чём спрашивать, решил продолжить: — Это было в Лейавине. А где-то через два месяца я увидел её в Чейдинхоле у храма, когда направлялся в Убежище. Она меня тоже увидела, замерла на месте. Клянусь, мне казалось, она даже не дышала. Она… умеет запасть в душу, согласись. — Тут Габриэль спорить не мог, но слова Люсьена его насторожили. — Она хорошая и добрая, я не хотел быть причиной её ночных кошмаров. К тому же, меня зацепило то, что она меня не выдала. Поэтому в ту же ночь я зашёл в храм, поблагодарил её и подарил розу.
Габриэль фыркнул:
— Да ты романтик.
Люсьен глянул на него с нескрываемым интересом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя нет повода для ревности.
— Заткнись.
Такой резкий ответ ясно дал понять, что продолжать этот разговор не стоит, и Лашанс замолчал, сделав какие-то выводы. Габриэлю было всё равно, что он там думает.
Они подъехали к большому приозёрному поселению, через которое пролегала дорога. Для путников здесь всегда находилось тёплое место в большой таверне. Хозяин не только предлагал кров и еду, но и держал лошадей, если гостю потребуется сменить скакуна. По большей части, именно за счёт путешественников Врата Пелла и существовали.
Здесь было шумно и людно, в конюшне стояло много лошадей, за которыми ухаживали мальчишки-подростки, а за стенами таверны слышалось звучание лютневых струн и высокий женский голос, чисто выводящий незнакомую песню. Люсьен на подъезде к людям спешился, хлопнул Теневую Гриву по крупу, и она зарысила в сторону леса, скрываясь за деревьями: в заботе демоническое животное не нуждалось, так что к чему зря пугать людей.
Габриэль остался в седле и объяснил:
— Поеду дальше. Не хочу задерживаться.
Люсьен посмотрел на него снизу и сказал совсем не то, о чём думал:
— Кобылку бы свою пожалел.
— Она у меня тоже необычная, — улыбнулся Габриэль и попрощался: — Бывай.
Люсьен кивнул, и Гарпия тронулась с места уверенно и бодро, наконец перестав ощущать гнетущее влияние странной мрачной попутчицы. Словом, даже для Габриэля дорога стала легче и приятнее.
Он планировал свернуть на Зелёную дорогу и заночевать в лесу — не впервой, — а на следующий день неспешно добраться до Бравила. Однако Габриэль был с собой честен: дело было вовсе не в спешке. Он просто понял, что нуждается в одиночестве.
Что было совершенно на него не похоже.
Подходящая поляна нашлась на закате, когда Рэл свернул на юг. Немного углубившись в лес, он обнаружил небольшое урочище с мягкой невысокой травой. Деревья возвышались вокруг живой стеной, недалеко чернел сухостой — как раз разжечь костёр. Рэл привязал лошадь, разобрал походную сумку, вытащив из неё необходимое, и принялся обустраивать небольшой лагерь.
Вспомнилась рыжая босмерка Нериэль, которая навела на него банду грабителей в лесу Чейдинхола, и Габриэль улыбнулся. Он надеялся, что Джейр сумел к ней подступиться. Тот случай заставил его позаботиться об окружении лагеря защитными магическими рунами, и это отняло много сил и времени.
Так что к костру Габриэль сел уже в темноте. В его фляге оставался запас воды, и на огне приютился маленький дорожный котелок — Рэл бросил в него травы, которые удалось найти на поляне. Пахло душисто.
Дорожная еда хранилась в плотном бумажном свёртке, и Габриэль не переживал об ужине, но он отложил его в сторону и оттянул ворот рубахи, осматривая загрубевшее чёрное пятно у ключицы. Рана зажила хорошо, однако мышца иногда ещё болела — особенно это ощущалось после суток, проведённых в дороге, когда усталость и без того ломила всё тело. Рэл вернул рубаху на плечо.
А вот об укусе на шее он даже успевал временами забыть, только наложенную Элисаэль повязку так и не снял. Пытался ещё в Анвиле, но клей настолько крепко прицепился к коже, что отодрать его оказалось не так-то просто. Сейчас, сидя в одиночестве на лесной поляне, Габриэль зачерпнул тёплой воды, смочил им бинты, и потянул за край. Он поддался легче, но шею всё равно обожгло неприятной болью, и Рэл поморщился, накрыв холодной ладонью раздраженную кожу.
Он покрутил старую потемневшую повязку в руках и бросил её в костёр. Сырая ткань занялась не сразу и долгое время не хотела сгорать.
Заходить в город он не стал. Оставил Гарпию в конюшне (она заслужила отдых, сытную еду и заботу) и свернул на дорогу к Анитвиллю. Он не сомневался, что Лэйнерил не покинула своё убежище после их встречи, потому что спросил о ней в таверне по пути. Она всё ещё там частый гость.