раз ничего не вышло. Нечего и говорить, что второй шанс не закончится тем же.
На мгновение воцарилось молчание, пока Джастин смотрел телевизор.
— Он когда-нибудь говорил тебе, почему ушел?
Каждый мускул застыл от предельного внимания.
— Нет. А ты знаешь, почему?
Неужели я наконец-то получу ответ? Неужели многолетние вопросы будут решены прямо здесь, прямо сейчас?
Джастин грустно улыбнулся.
— Нет.
— Но ты что-то знаешь?
— Не совсем.
— Он ничего не сказал, когда вы начали общаться?
Джастин фыркнул.
— Мы не совсем тусуемся.
— А что вы тогда делаете?
— Я рядом. Вот и все.
— Для чего?
— Для всего, что ему нужно. — Джастин встал. Взяв свой пустой стакан с журнального столика, он пошел наполнить его водой на кухню.
— Он помогает тебе так же? — спросила я.
Звук льющейся воды заполнил пространство, когда Джастин ответил:
— Он прикрывает меня. Да.
— Как ты думаешь, что он скрывает?
Джастин прищурил глаза, возвращаясь к дивану и садясь.
— Не совсем мое дело.
— Но ты задавался этим вопросом.
— Задавался.
— Есть идеи?
Джастин вздохнул.
— Я думаю, ты должна спросить его, если ты…
— Он не скажет мне. Так же, как он не сказал тебе.
— Это правда. — Он отпил воды и поставил стакан на журнальный столик. — Я предполагаю, что это что-то серьезное. Как написал тебе в мессенджере, в его прошлом есть что-то, что испортило его. Он все еще испорчен.
— Испортился в каком смысле?
— В самом худшем из возможных.
Мурашки разбежались по моим рукам.
— И что это значит?
— Это значит заткнуться и перестать обсуждать мои проблемы. — Резкий рык заставил меня повернуть голову к двери.
Гил стоял на пороге, скрестив руки, с убийственным выражением лица.
Джастин вскочил на ноги.
— Эй, приятель. Где, черт возьми, ты был?
Его челюсти были крепко сжаты, пока Гил пытался сдержать усталость и самообладание, чтобы ответить вежливо. Он сдался, его огненно-зеленые глаза встретились с моими.
— Тусовался со старыми друзьями, Олин?
Гнев всколыхнулся, подняв меня на ноги.
— Не смей.
Он закатил глаза и ворвался в кухню.
— Убирайтесь. Вы оба.
Джастин повернулся на месте, преследуя его взглядом.
— Что с тобой случилось? Почему ты такой грязный?
Пока Гил рылся в шкафу, мое внимание больше не было заложником его взгляда, что дало мне возможность изучить его.
На нем все еще была одежда, забрызганная краской с утра, но выглядел он так, словно прополз через живую изгородь, взобрался на гору и пробирался через лес. Грязь заляпала его футболку и джинсы, украсила его руки и ладони, прилипла к его ботинкам, оставляя следы от его шагов.
Меня охватило чувство дежавю.
Гил был таким же грязным в ту ночь, когда мы занимались сексом в первый раз. Он был избит, окровавлен и пьян.
На этот раз он не напился.
Я заговорила слишком быстро, когда Гил нашел то, что хотел, и демонстративно повернулся к нам лицом. Непочатая бутылка водки висела в его кулаке. Со смертоносным видом он отвинтил крышку и глотнул прямо из горла.
Когда Гил откинул голову назад, стали видны невидимые повреждения. Порез прошел по линии челюсти. На ключице расцвел синяк. По линии роста волос запеклась струйка крови.
Черт.
Встав, я бросила одеяло на диван и двинулась к нему.
— Дай мне бутылку, Гил.
Он зарычал, как дикий зверь. Его зубы были острыми и оскаленными. Глаза были дикими и затравленными.
— Уходи, Олин. Я не в настроении для компании.
— Она не может уйти, Кларк, — вмешался Джастин. — Сегодня ее чуть не похитили.
Гил замер.
— Что? — Он посмотрел на меня свирепым взглядом. — Что случилось?
— Он был в моей квартире. Когда я ушла, чтобы приехать сюда, за мной увязался черный фургон. — Холод поселился в моих костях, когда Гил сделал еще один здоровый глоток.
И еще один.
Его тело вибрировало от напряжения, но он не бросился защищать меня и не требовал знать каждую деталь. Он вел себя так, словно ему было все равно.
Как будто его процедура защиты была закончена. Что его потребность во мне исчерпана.
Я изо всех сил старалась сохранить ровный тон и не дрогнуть от внезапной грусти.
— Я пыталась дозвониться до тебя, Гил. Бесчисленное количество раз. Но ты не брал трубку, и мне больше некому было звонить… поэтому я попросила помощи у Джастина.
Он вытер рот тыльной стороной ладони.
— Да, хорошо. Я был не в духе.
— Я знаю. — Я бросила быстрый взгляд на Джастина. — Понимаю, почему ты не мог ответить с самого начала, но тебя не было всю ночь. Где ты был? — Мой голос смягчился от беспокойства. — Я не могла перестать думать о тебе. Я так волновалась.
Я рискнула проявить уязвимость.
Поставила на кон все, чтобы не смотреть на такое равнодушное, ледяное лицо.
Самообладание Гила смешалось с изнеможением, как будто мой знак заботы был слишком сильным. Его позвоночник искривился, и он потер глаза.
Холодность, которую я успела прочитать в его лице, превратилась в жидкое сожаление. Его глаза снова стали огненно-изумрудными, а тело стало мягким и заботливым.
Подойдя ко мне, он взял бутылку водки в одну руку, а другой обхватил мою щеку. Не обращая внимания на Джастина, он притянул меня к себе и поцеловал быстро и глубоко.
Я задохнулась от ласки. Задохнулась от потребности.
Он целовал меня так, словно был в нескольких секундах от того, чтобы убить меня или покончить с собой.
Его язык был приправлен острым алкоголем. Дыхание было слабым. Его энергия иссякла. И не от долгого дня работы над заказами, допросов в полиции и всего остального, чем он занимался, а от чего-то, что пожирало его заживо.
Что-то чудовищное, что истощало его душу, грызло его сердце и оставляло ему лишь остатки сил, чтобы выживать.
У меня дрожали руки от желания обнять его. Чтобы дать ему безопасную гавань, в которой он мог бы отдохнуть.
Но его поцелуй закончился так же быстро, как и начался, а глаза вспыхнули от ярости.
— Я просил тебя держаться подальше. Я умолял тебя. — Гил покачнулся назад и поднес бутылку к губам. Он выпил четыре больших глотка, а затем рассмеялся, холодно и душераздирающе. — Прости меня, Олин. За все. Но мне нужно, чтобы ты ушла. Я… я больше так не могу. Я не знаю, о чем, блядь, думал. — Он прищурил глаза на Джастина. — Береги ее, Миллер. Пожалуйста. — Засунув руку в карман, он подошел к двери, которая всегда была заперта рядом с его спальней, и вставил ключ.
Не сказав больше ни слова, он исчез в тропических лесах граффити и комнатах,