Впрочем, несмотря ни на что, остатки разума оставались все еще при ней, поэтому она натянула пониже задравшуюся из‑за раздвинутых ног мантию, и проговорила:
– Отпустите меня немедленно… и поговорим нормально.
– По‑моему мы и так прекрасно разговариваем, – тут же ответил Рейнар и, убрав от мантии ее руку тут же проник под колючую ткань. Провел ладонью по обнаженному бедру, придвигая девушку ближе, почти впечатывая в себя так, что она мгновенно почувствовала каждую его мышцу, каждый жесткий и твердый участок напряженного тела…
Тихо ахнув, Арлин тяжело задышала.
От дракайна пахло огнем. Лавовой пылью и обжигающими камнями у жерла вулкана. Горячим горным ручьем и ветром, что обдувает вершины скал.
Вот только ее сейчас интересовала вовсе не красота дикой природы.
– Отпустите меня немедленно, или я закричу! – проговорила Арлин, снова отталкивая мужчину. – На шум прибегут люди!
– А я скажу, что поймал фею, – невозмутимо ответил он и захватил губами ее верхнюю губу, все глубже проникая ладонью под жаркую ткань.
– А я скажу, что вы пытались меня изнасиловать. Вот и посмотрим, как вы будете объяснять людям, что хотели трахнуть одну из монстров Разрыва, едва заступив на пост ректора!
Рейнар мрачно усмехнулся, на миг отрываясь от ее губ, однако не переставая ласкать ее бедро горячими пальцами.
Создавалось впечатление, что он все держит под контролем. Что все в порядке. И лишь она здесь – жертва обстоятельств. Однако, стоило чуть приглядеться, замереть на секунду и постараться рассмотреть лучше этого странного нечеловека, и можно было понять, что он все еще борется с собой. Мышцы под кожей то и дело застывали в остром напряжении, перекатывались, заставляя золотистые чешуйки еще сильнее блестеть. Лицо то и дело едва заметно искажалось, будто от скрытой боли.
Но Рейнар все это скрывал так успешно, что со стороны его состояние почти не бросалось в глаза.
И Арлин умудрилась забыть, что едва не отравила его…
– Как‑нибудь выкручусь, – с усмешкой ответил он в этот момент, что заставило девушку совершенно взбеситься:
– Да вы невыносимы!!! Сумасшедший дракайн помешанный на сексе! Отпустите меня в конце концов, я не стану с вами спать! Вы монстр!
Монстр…
Арлин прикусила губу в тот же миг, как это слово сорвалось с ее губ. Монстрами называли их всех – тех, кто пришли сюда из другого мира, буквально вывалились на человеческие головы, как смертоносный град. А затем начали сходить с ума и убивать всех подряд.
Она тоже была такой. В ее крови тоже курсировало бешенство, которое грозило однажды вырваться наружу, если она не сможет себя сдержать.
Она тоже монстр…
Арлин уже хотела было извиниться. Сказать, что это слово вырвалось под его проклятым неконтролируемым натиском, но Рейнар вдруг скривился в ответ.
По блестящему от черно‑золотого рисунка виску прокатилась крупная капля пота. Мужчина прикусил нижнюю губу так сильно, что из нее пошла кровь.
– Господин Рес?.. – с ужасом окликнула его фея. – Рейнар?..
Страх вспыхнул в груди с невероятной силой.
Неужели момент оборота настал? Он не смог удержать форму и теперь убьет ее?..
Арлин мельком взглянула в полураскрытое окно, представляя, как выпрыгнет. Но до него было слишком далеко. А из захвата дракайна ей не вырваться.
– Значит, я монстр? – прорычал вдруг Рейнар, словно через силу посмотрев ей в глаза. – А ты нет?..
– Я не это… – пробубнила девушка, но мужчина резко перебил ее, вдруг подняв руки и зачем‑то ощупывая все ее тело через мантию.
Впрочем, уже через мгновение стало ясно, зачем. Из ее кармана он достал флакончик с остатками зелья.
Маленькая желтая бутылочка в форме сердца жалобно блеснула в мужской ладони. На ней была изображена бабочка, усыпанная простенькими камушками, и Арлин вдруг показалось, что даже она вот‑вот готова взмахнуть своими крыльями и улететь от страха.
– Что ж, – продолжил Рейнар, опасно сузив глаза и пальцами откручивая пробку. – Раз уж мы оба монстры, может хлебнешь? Узнаем, как выглядит фея в своем истинном облике?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Арлин отшатнулась назад, широко распахнув глаза от ужаса.
От самого рождения и все следующие двадцать семь лет она не переходила в истинную форму только для того, чтобы удержать разум от кровавого сумасшествия. И если прямо сейчас он вольет в нее это проклятое зелье, ей конец…
Арлин дернулась в его руках, пытаясь вырваться, но все это было настолько бесполезно, что даже смешно. Вот только девушке было вовсе не до смеха. Проклятый флакончик был уже в нескольких сантиметрах от ее губ.
А Рейнар выглядел взбешенным до крайности. Даже если в его нормальном состоянии можно было рассчитывать на понимание, может быть даже какое‑то сочувствие, то сейчас, когда его безумие уже заполонило радужки, не стоило и пытаться достучаться до разума.
В висках пульсировало, горло сдавило. Арлин облизала пересохшие губы, чувствуя, что ей вот‑вот придет конец. А в голове не было ни единой мысли, как спастись.
Вот только в последний момент она вдруг поймала потемневший взгляд Рейнара скользнувший по ее губам и жадно проследивший за кончиком ее языка.
А затем мужчина сжал челюсти, и его ладонь с флаконом дернулась, став еще ближе.
В тот же миг Арлин подалась вперед и сама поцеловала его.
Да, она сделала это, чтобы его отвлечь.
Да, она хотела лишь одного: чтобы он позабыл об этом дурацком флаконе.
Но как же сладко оказалось вновь ощутить его губы…
Словно теперь, когда она сама проявила инициативу, между ними пропал какой‑то невидимый барьер, и ее собственное тело подалось навстречу с глупой неотвратимостью бабочки, летящей прямо в пламя.
Флакон тут же выпал из рук Рейнара, глухо стукнувшись о короткий ворс ковра ректорского кабинета. А сам мужчина, что‑то прорычав, резко прижал ее к себе одной рукой, а второй скинул на пол все, чему не повезло оказаться в этот момент на его собственном столе.
В следующий миг он уже опустил фею на столешницу, продолжая жадно терзать ее губы, то прикусывая, то отпуская, оставляя горячую дорожку поцелуев от уголка ее приоткрытого от нехватки воздуха рта, по подбородку и к шее. Короткие розовато‑алые волосы Арлин совсем не скрывали тонкой и длинной шеи, и сейчас Рейнар мог целовать ее всю, касаясь самых чувствительных мест, вызывая головокружение и заставляя фею кусать губы от желания, которое вспыхивало все сильнее. Как огонь, который вот‑вот будет уже невозможно погасить, даже если кто‑то из них захочет.
Арлин надеялась всего‑лишь отвлечь дракайна. А теперь сама не могла открыть рот так, чтобы с него не сорвался стон. Именно поэтому она и кусала губы, сжимая пальцами длинные мягкие волосы с медными всполохами, пока горячий язык Рейнара медленно спускался с шеи вниз.
Но вот в какой‑то момент, когда она уже почти позволила себе окончательно забыться, Рейнар вдруг замер, будто через силу оторвавшись от нее. Выпрямил напряженные руки, упертые в столешницу по обеим сторонам от ее разгоряченного тела, и склонил голову, зажмурившись.
Мягкие волосы упали на его смуглое лицо, в этот момент казавшееся Арлин ужасно притягательным. Внушительные мышцы на плечах мужчины напряглись, а в следующий миг он посмотрел на нее, и Арлин затаила дыхание.
Радужки Рейнара окончательно стали золотисто‑огненными. Они были настолько красивы, что, казалось, будто они созданы из пламени богов их собственного мира.
Сжав губы на миг, мужчина прошептал на выдохе:
– Поздно…
– Что поздно? – не поняла Арлин, залюбовавшись его внешностью, которую люди обычно считали чудовищной и смертоносной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но в следующий миг Рейнар резко отошел от нее, едва не перевернув стол, и схватился за стену, чтобы не упасть. Затем снова раздался какой‑то треск, от которого по коже феи прокатилась волна ледяных мурашек. И прямо из спины дракайна выросли огромные черно‑золотые крылья.
Арлин широко распахнула глаза, глядя как солнечный свет играет на гранях чешуи, словно весь дракайн был покрыт россыпью черных бриллиантов.