А затем, забыв обо всем на свете, протянула руку вперед и, резко выдохнув, коснулась пальцами солнечного сплетения, переливающегося золотом.
Гладкая и горячая… Его кожа…
– А вот теперь ты сама виновата, – прошептал Рейнар и обхватив ладонью ее затылок, с силой прижался губами к ее приоткрытому от удивления рту.
Это было похоже на огненный взрыв, на спящий вулкан, которому вдруг приспичило ожить да так, что все вокруг задрожало. Арлин чувствовала, как горячий язык проник к ней в рот, в то время, как мужская ладонь сжала ее волосы на затылке, не давая ни малейшего шанса отстраниться.
И вместе с тем она поняла, что и не хочет отстраняться. Прикосновения Рейнара будто растапливали корку льда, которой она была покрыта. И хочешь‑не хочешь, а она не могла не реагировать, когда каждый миллиметр ее тела вздрагивал, каждый участок кожи словно било током.
Вот горячая рука, скользнула по предплечью вниз…
Ладонь неуловимо очутилась на бедре, и сильные пальцы сжались, оставляя тонкие полосы…
Требовательные, сводящие с ума губы жадно скользнули по ее губам…
И вот уже она сама отвечала на поцелуй так, словно хотела этого человека, монстра, не меньше, чем его хищная природа желала ее.
Арлин никогда не была с мужчиной, но пугало вовсе не это. Ее тетка всегда говорила, что любовь и притяжение между мужчиной и женщиной – нечто естественное, и бороться с этим нет никакого смысла. Главное, чтобы внутри тебя были настоящие чувства.
И хотя прямо сейчас познавать подобные радости девушка совершенно не планировала, все же секс с дракайном мог бы показаться ей даже более логичным, чем с кем‑либо другим. Ведь Рейнар так неожиданно оказался существом, которое по природе было ей ближе, чем любой человек этого мира. Арлин даже чувствовала с ним некоторое родство, несмотря на то, что никогда не встречалась с ему подобными. Арлин вообще всю жизнь прожила в теле человека, стараясь как можно меньше пользоваться дарами своей фейской природы и опасаясь искать других “монстров”. Ведь именно магия, струящаяся в крови всех волшебных тварей, сводила их с ума.
Арлин глубоко втянула воздух, на миг позволив себе погрузить пальцы в длинные мужские волосы, что в этот момент даже на ощупь казались ей сотканными из огня. А в голове крутилась единственная мысль: “Что же случится, когда Рейнар окончательно не сможет справиться с собой, наконец обратившись в истинного дракайна? Как быстро он ее убьет, впав в неконтролируемое бешенство? И как скоро ее ждет смерть, если он все же сохранит разум, но решит сдать ее властям?”
Впрочем, о последнем думать пока не приходилось. Ведь именно страсть была настоящей природой дракайнов. И именно она в этот момент так горячо вырывалась на волю.
Настолько, что Арлин сама едва не потеряла голову…
Тяжело дыша, девушка оттолкнула Рейнара, через силу уперевшись руками в его грудную клетку.
Она думала, что прямо сейчас, когда он взглянет на нее, в его глазах вспыхнет огненный голод без крупицы разума. И эта мысль отдавалась горечью где‑то под желудком.
Вряд ли на самом деле она могла быть ему интересной… Это все проклятое зелье…
Все же каким бы сумасшествием не выглядело происходящее, Арлин никогда не испытывала ничего подобного.
Ни с кем…
– Прекратите, – проговорила она твердо.
Но неожиданно из‑под густых волос, отдающих темной медью, на нее посмотрели жгучие, но вполне разумные глаза.
Рейнар приподнял бровь и… уголок его рта дернулся в ухмылке.
– Ты фея и вне закона, – проговорил он вдруг чуть хрипло, и облизал губы.
У Арлин на миг перехватило дыхание, и она с трудом отвела взгляд от этого движения, все еще не понимая, почему у нее‑то все тело горит? Она‑то не помешанный на сексе дракайн, а фея!
– И что бы это могло значить? – прищурившись, спросила Арлин, стараясь, чтобы ее голос не менялся от того, что в горле совершенно пересохло.
Рейнар улыбнулся, и волна жара лизнула девушку изнутри, подозрительно отдаваясь в грудной клетке.
– Останься со мной… сейчас… И я сохраню твою тайну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Взгляд Рейнара Реса был абсолютно разумен и коварно‑привлекателен. Это взбесило фею еще сильнее. Не только то, что он совершенно недвусмысленно пытался заставить ее переспать с ним, будто в этом нет ничего необычного. Но и то, что ей самой этого хотелось!
– И не подумаю, – выдохнула она, покраснев от ярости. Впрочем, жара в груди это не уменьшило. Она одинаково сильно хотела влепить ему пощечину и обхватить его ногами, позволяя касаться себя так, как он делал это только что. Позволяя ему делать то странное и удивительное, что будто будило внутри нее кого‑то другого. Девушку, которая никогда не боялась, не убегала всю жизнь и не прятала саму себя ото всех.
Рейнар не боялся. Он всегда был на виду – ректор целой академии. Уважаемый человек, в котором никто и никогда не заподозрил бы монстра Разрыва.
Так похожий на нее и так отличающийся…
– Тогда я уничтожу тебя, – совершенно спокойным голосом и все с той же плотоядной улыбкой ответил мужчина, и не думая выпускать ее из захвата и находясь все также чудовищно близко.
Расстройство в груди Арлин тут же сменилось еще более сильным возмущением и гневом.
– Что?! – воскликнула она. – А я тогда уничтожу вас! Мне теперь тоже известно, кто вы на самом деле! Так что меч паладина, что отрубит мне голову, сперва окажется испачканной в вашей крови!
Она думала, что Рейнар разозлится также, как только что она, однако тот лишь продолжал улыбаться, то и дело скользя горящим взглядом по ее почти распластанной на столе фигуре.
– Вот как? – приподнял бровь он, словно это все была веселая игра.
На короткое мгновение ей в голову даже закралась мысль о том, что он блефует… лишь бы затащить ее в постель.
И тогда она вдруг чуть нахмурилась и спросила то, что вообще‑то спрашивать вовсе не собиралась:
– Почему вы позволили мне пройти проверку, хотя знали, что я не послушница монастыря? Вы ведь с самого начала догадались, что я что‑то скрываю?
Внезапно ответ на этот вопрос показался Арлин очень важным.
Она посмотрела ему прямо в глаза и неожиданно заметила, как огненный блеск его карих радужек на миг смягчился.
Рейнар вздохнул и гораздо спокойнее проговорил, словно нехотя признавался в чем‑то:
– Хочешь правды, жемчужинка?.. – протянул он, и его черные ресницы чуть дрогнули.
“Жемчужинка…” – эхом прозвучало в голове феи.
Так называли молодые цветы жемчужной астралии. Этот несносный тип явно намекал на те самые кусты, в которых ее обнаружил сегодня утром в живописной позе.
Арлин снова вспыхнула, но все же продолжила терпеливо дожидаться ответа. И он прозвучал:
– Потому что я хотел подыграть девушке, которая так сильно не желала допускать кого‑то к своей груди, что даже надела монастырскую робу. Мне казалось, – чуть сморщился он, словно теперь уже прекрасно понимал всю нелепость собственных предположений, – что ты просто стесняешься.
– А нижнее белья я, значит, снимать при незнакомом мужчине не стеснялась? – приподняла бровь Арлин, не удержав смешок.
Вот и зря…
Однако ректор не вспылил, как можно было ожидать, но от него словно еще сильнее повеяло жаром. Карие глаза из‑под густых бровей полыхнули огнем. На влажных губах, которые ее только что целовали, появилась предостерегающая улыбка.
‑ За свою наивность я заплатил, – произнес он угрожающе мягко. – Теперь тебе придется заплатить за свою.
И, чуть наклонившись так, что их носы соприкоснулись, медленно распахнул губы и провел языком по ее нижней губе.
Арлин резко выдохнула.
Никогда еще ей не доводилось чувствовать себя настолько уязвимой. Как рыбка, которая уже лежит на медленно разогревающейся сковородке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как рыбка, которая сама хочет снять с себя чешую, не иначе как чтобы разогреться побыстрее…
Арлин поежилась в шерстяной робе, на полном серьезе подумывая о том, чтобы ее снять. А что? Рядом с ней и так слетевший с катушек дракайн, чего уже терять‑то?..