воспрепятствовал Юнивайн. Он обрел вид грозового облака (на нем замигали молнии) и боднул пегую лошадь в круп. И сразу раздался звук чем–то напоминающий легкий треск. Так орех ломается под тяжестью двери. Юнивайн, видимо, израсходовавший свой мистический потенциал, втянулся в Кампри, что покоился у меня в кармане. Легкий, невесомый парок вырвался изо рта кобылы и она, подкосив ноги, грохнулась чуть левее меня. Едва не придавила, окаянная! Лендлорд Хайл в последний миг смог покинуть седло как будто бы тренировал такие акробатические трюки каждый вечер, и как ни в чем не бывало, очутился рядом со мной.
– Цыплячьи испражнения!
Топор ретиво поцеловался с Ликом Эбенового Ужаса.
– Милорд Хайл? Так меня ещё не называли. Польщён…
Альдбриг процарапал предплечье, увы, не причинив его обладателю вреда.
– Дуглас Хайл! – кичливо оповестил меня лендлорд. – Запомни моё имя! С ним на устах ты испустишь последний вздох!
– Жирный Хайл, Образина Хайл. Правильно я расслышал?
– Ах, ты скот!
Залп стрел взметнулся над нашими макушками. Отважные «львы» Иль Градо теснили пехоту Плавеня. Но помощь от них пока запаздывала. Блеснул клинок – это телохранитель Хайла с десятком–другим гвардейцев держали оборону от наседающих на них латников Иль Градо. Где–то сбоку отдавала приказы Серэнити. О, да! Она неизменно берет контроль над кем–то. Всюду, везде! Ну же, моя драгоценная. Поспеши мне на выручку!
– Не дышать тебе уже завтра утром!
Топорище едва не достало мою переносицу. Альдбриг сделал замысловатый кульбит (лежа – это неудобно провернуть!) и наградил шрамом подбородок Дугласа (шлем тот потерял, падая с кобылы).
– Точно дурак! – огрызнулся я.
По правде сказать, меня трясло как в лихорадке. Кровь из моей раны в боку хлестала, словно из родника, и я, опрокинутый на лопатки, доживал свои последние секунды. «Железная Гора» и я без всякой защиты – разве есть у меня шанс? Внутренне я молился, чтобы Серэнити подоспела и спасла меня… Да где же ты, зараза белобрысая?! Где тебя Всеблагой Урах носит?! Ты мне нужна здесь и сейчас! Позарез!
Дуглас заблокировал мой клинок своим, вывернул руку и таким образом принудил меня разжать пальцы. Все, Альдбриг я потерял. Лендлорд Хайл опустил топорище на Лик Эбенового Ужаса. А потом еще и еще раз.
– Ух, какой червяк! – сплюнул Дуглас, выхватывая кинжал с пояса.
– Изворотливый! – подтвердил я.
Кинжал вошёл мне куда–то в живот. Я терял сознание. Что же такое агония? Это явно она, щекочет мне кишки своими свинцовыми щупальцами… Рядом со мной прилег (в кавычках, отдохнуть) парень с пробитым булавою лбом. Его мозги забрызгали мне волосы, а глаза укатились под мою подмышку. Такие веселые мячики. Прыг–скок, прыг–скок! Хайл добил бы меня, но его вниманием завладела Серэнити. Она прорвалась сквозь заслон Плавеня и самозабвенно, с неизменным кличем «Урах! Орден Инквизиции! Урах! За Соединённое Королевство!» занялась своим страшным ремеслом – безжалостно повергать лиходеев в могилы. Я окинул мутным взором свою подругу. Она один на один сошлась с Дугласом в дуэли. Там и сям, добивали последних солдат Плавеня. Вернулась и конница Иль Градо. Я так думаю, она до сих пор гнала лучников, а теперь, покончив с ними, устремилась назад. Пики прошили парочку визжащих тел. Так поросят насаживают на вертел. Лендлорд Хайл, тоже поросенок хоть куда, оказался окруженным со всех сторон. Поделом ему, собаке!
– Сдавайся, клятвопреступник! – повелела Серэнити.
– Заткнись, девка трактирная!
Дуглас видимо вознамерился пасть храбро. Я не винил его за это. Где гарантии, что тебя пощадят? Великий инквизитор патологически любит причинять увечья (припомнить только Ральфи–людоеда, и то, как он болтался на крюке после доброй трепки), и Хайл вполне, по суждению Серэнити, мог сойти за предмет её правосудия… с пристрастием, разумеется.
Серэнити, закалённая сотней совсем не турнирных поединков, легко и даже как–то играючи, обошла Дугласа. Она наподдала его, неповоротливого, щитом, ухнула булавой по крестцу и сшибла на матушку сыру землю.
– Связать этого предателя! Позже я займусь им лично!– звонко распорядилась Серэнити. – Всех несерьезно и средне- раненых несите сюда, умирающим – оказывайте последнюю милость.
– Миледи, Великий инквизитор, я Фалго Дю Бод. Кирф Маян разместил мой гарнизон…
– Фалго Дю Бод, ты слышал, что я сказала!
– Серэнити…
Я поднял трясущуюся перчатку вверх:
– Стаканчик виски за этот столик! Будьте любезны!
– Шаттибраль, живорезы тебя раздери!
Великий инквизитор тут же отвернулась от Фалго Дю Бода и присела подле меня. Бегло оглядев членовредительную работу Дугласа, она разорвала на мне одежду.
– Не знаю, вытяну ли я тебя на этот раз. Слишком уж ты… нецелый.
– Порадей, малышка, – прошептал я. – Во имя наших будущих детей.
– У меня твои шуточки уже в печенках сидят! Помолчи хоть сейчас!
– У меня в печенках тоже что–то побывало… По мне видно?
– Видно.
Серэнити отложила рукавицы и наложила свои вспотевшие ладони на мой живот. Этакая прохлада… Исцеляющие касания Великого инквизитора, по ощущениям, были сравнимы с ледяной прорубью. Когда ты в неё окунаешься, то все конечности горят огнём, и ты не можешь дышать. Тут примерно то же самое, только «пламя» постепенно стихает и ему на смену приходит некая воздушность и даже невесомость. Разрубы стягиваются, порезы пропадают, а кровь сворачивается красными песчинками.
Великий инквизитор не отходила от меня минут десять. Чтобы вернуть мне прежнее состояние здорового и бодрого человека, ей потребовалось выложить все свои силы. Постепенно, вдох за вдохом, я отодвигался от царства Привратника. Наконец, Серэнити утерла лоб.
– Повезло тебе… Сегодня.
– Благодарю тебя, Серэнити! – сказал я, еще лежа и затем тяжело поднимаясь на ноги. – Если бы не ты, то я бы ещё пару месяцем тому назад дрых бы в домике из досок.
Великий инквизитор пропустила мои «спасибо» мимо ушей. На нее навалилось слишком много забот. Отовсюду к нам стекались люди. Кто-то сам шёл, кого-то несли на руках, кого-то даже тащили волоком. Всех их объединяло одно – проколы, от стрел и мечей. В ноги Серэнити положили страдальца, утыканного арбалетными болтами. Два в груди, три в ногах. Он тяжело сипел и тихо приговаривал: «Отнесите меня к ней, отнесите меня к святой».
– Я не святая, – мягко промолвила Серэнити, бегло оценив человека своими глазами цвета айсберга.
Она нежно положила руку на чело человека.
– Как тебя зовут?
– Эндри Ревью из Велбшира, если вам будет угодно.
– Эндри, я уже ничем смогу помочь тебе. Слишком поздно, – ласково сказала Великий инквизитор, подбирая кинжал. – Урах примет тебя в Мир Света.
Движение, скользящее и едва приметное, но прекращающее тяжкие страдания, и Эндри Ревью из Велбшира уснул навсегда. Другому калеке повезло. Его Серэнити залатала. А потом потянулась вереница из ушибленных, хромых и травмированных. И конца ей не было и края. Пока Великий инквизитор исполняла свой жреческий долг перед Богом Света и Его детьми, я отыскал Фалго Дю Бода. Отдав советующие указания, он поведал мне, что имеет честь быть лендлордом Утеса Эрми и